«Лейбштандарт СС Адольф Гитлер»: от подразделения охраны до 1-й танковой дивизии СС. Часть 1

В пропагандистском киноролике, созданном в нацистской Германии во времена Третье­го Рейха, мы видим элитный отряд Schutzstaffel (охранный взвод SS) Генриха Гиммлера, людей, облаченных в черную с серебром форму и за­стывших, словно роботы, у входа в берлинскую рейхсканцелярию. Это войска «Лейбштандарт SS Адольф Гитлер», отряд телохранителей фюрера, который под клацанье оружия вырастет до первой бронетанковой дивизии CC.

Те, кому выпала честь служить в «Лейбштандарте» и вообще в подразделени­ях SS, были удостоены особого статуса и почета, остатки которого, даже в пепле поражения, лежали отблеском на небольшой группе выживших ветеранов. И это вполне оправданно. Военизиро­ванные подразделения Sthutzstaffel со сверкающей на рукаве двойной рунической молнией и с надпи­сью на ремне «Meine Ehre heisst Treue» (Моя честь в преданности) сражались на фронтах Второй ми­ровой войны с исключительной храбростью. Но при этом не следует забывать, что вина за многие военные преступления лежит именно на «Лейбштандарте».

«ЛЕЙБШТАНДАРТ СС «АДОЛЬФ ГИТЛЕР» — ЗАРОЖДЕНИЕ И СОЗДАНИЕ

Корни зарождения войск СС следует задолго до их официального создания. 11 ноября 1918 года Германия была вынуждена принять капитуляцию на крайне тяжелых для себя условиях. Кайзер Вильгельм II, который тщетно пытался отречься от титула императора Германии, но оставить за собой звание Прусского короля, на­конец-то отрекся от трона. В Баварии был уста­новлен режим советского типа с оптимистическими обещаниями земельной реформы, участия рабочих в управлении предприятиями и представительстве в правительстве. Казалось, с имперскими амбициями Германии покончено. Но для армии, воспитанной на традициях боевых побед, относящихся еще к дням Фридриха Великого, это было позором.

Неудивительно, что сразу после начала второй мировой войны в Германии начали образовываться группы различного толка, такие как «Спартаковцы», «Стальной шлем» и «Пограничная стража», несогласные с установившимся порядком и готовые отстаивать свои взгляды насилием. Они без колебаний вступали в схватки с Рейхсвером, выполнявшим роль охраны канцлера, и германские города, таким образом, нередко превращались в поля сражений.  Такие выступления подавлялись с необычайной жестокостью, но они дали рождение новому течению. Адольфа Гитлера, глав­ного архитектора этого движения, переполняла ненависть к двум вещам: учению Карла Маркса и к евреям, которых он считал «крысами», паразитами и кровопийцами.

Во время Первой мировой войны Гитлер слу­жил капралом в 16-м баварском пехотном полку (Полк Листа). Незадолго до демобилизации он познакомился с группой, именовавшей себя «Немецкой рабочей партией», на тот момент ничего серьезного собой не представлявшую. Это была небольшая кучка националистически настроенных военных и просто завсегдатаев пивных. Однако их взгляды нашли отклик в душе Гитлера. Будущий фюрер вступил в эту партию, получив билет с номером 555, и к январю 1920 года стал ее лидером. Он разработал манифест партии, состоявший из 25 пунктов. Однако в это время он уже смотрел впе­ред, планируя еще более радикальную программу, кульминацией которой был запрет для евреев как гражданства, так и работы. В апреле название партии было изменено, теперь она стала National-sozialistische Deutsche Arbeiterpartei (NSDAP, или Национал-со­циалистической рабочей партией).

Вскоре последовал призыв к началу кампании по низвержению власти, во время ко­торой на улицы немецких городов и селений бук­вально выплеснулась кровь. В эти опасные времена никто, и в первую очередь лидеры партий и будущие диктаторы, не были защищены от насилия. Таким образом, в 1923 году возникла необходимость в образовании Stabswache («охраны штаб-квартиры»), гром­кое название для деятельности двух решительных членов партии, Джозефа Берхтольда, партийного функционера, и Юлиуса Шрика, шофера, которым было приказано образовать группу телохранителей Гитлера. К этой паре присоединилась небольшая группа последователей, в основном состоящая из нижних слоев среднего класса и рабочих Мюнхена. Slosstrupp (штурмовой отряд) Адольфа Гитлера, входивший в состав «охраны штаб-квартиры» первоначально со­стоял всего из тридцати привыкших к уличным дра­кам с использованием кулаков, ножей, резиновых дубинок и кастетов человек. Со временем все они стали членами более мощного отряда Sturmabteilung (SA, или Штурмовых отрядов). Первоначальный отряд Stabswache заслуживает хотя бы краткого упомина­ния в истории предвоенной Германии, так как он стал основой тех сил, которые подчинялись только Гитлеру, главной задачей которых являлась защита его всеми средствами, от любого врага. Будущий «Лейбштандарт» созда­вался именно для этих целей.

9 ноября 1923 года группа из 600 штурмовиков Гитлера попыталась захватить власть в Баварии в ходе так называемого «Пивного путча», однако эта попытка закончилась полным провалом и не очень длительным тюремным сроком для Гитлера. Пока он томился в тюрьме Ландсберг, различные группировки партии стали еще более мелкими, многочисленными и неуправляемыми. По выходу из тюрьмы Гитлер понял, что для своей защиты ему необходима единая сплоченная сила.  В апреле 1925 года собрались восемь человек, чтобы организовать новое Stabswache. Через две недели появились SS, возглавляемые близоруким рейхсфюрером SS Генрихом Гиммлером, бывшим промышленным химиком, увлекавшимся гомеопа­тией и лечением травами, но главное — мечтой о расово чистой Германии. Однако, даже окруженный SS, Гитлер хотел иметь на службе людей, верных только ему, о чем он ясно дал понять в одном из сво­их многочисленных сочинений:

«Будучи убежденным в необходимости элитных войск, я в 1922—1923 годах образовал «Ударный отряд Адольф Гитлер». В него вошли люди, готовые к рево­люции и знающие, что иногда надо занимать жесткую позицию. Когда я покинул тюрьму Ландсберг, партия была разобщена и распалась на мелкие отряды, не­которые из которых были совершенно неуправляе­мыми. И тогда я сказал себе, что мне нужна охрана, небольшая, но состоящая из людей, которые запишут­ся в нее без всяких условий, согласные пойти, если потребуется, против собственных братьев. Пусть это будет не обуреваемая сомнениями толпа, а всего двад­цать человек на весь город (но таких, на которых мож­но полностью положиться)… Но только с Гиммлером SS превратились в отряд экстраординарных людей, приверженных идее и до смерти мне верных».

Придя к власти и заняв пост канцлера Рейха в январе 1933 года, он менее чем через два месяца обратился к своему старому товарищу и бывшему телохранителю Йозефу (для друзей «Зепп») Дитриху. В мае того же года Дитрих доложил Гитлеру, что организовал из верных членов SS отряд тело­хранителей, получивший название SS-Stabswache Berlin и расквартированный в удобной близости от Рейхсканцелярии. Затем последовало еще два пре­образования. Снача­ла появилась SS-Sonderkommando Zossen (Специальная команда), которая являлась чем-то вроде элитной охраны. А затем, в результате ее объединения с Sonderkammando Juterbog, она получила название Adolf-Hitler-Standarte. После этого по личному настоянию Гитлера она была переименована в «Лейбштандарт СС Адолф Гитлер» (Leibstandart SS Adolf Hitler, что означало «охранный полк СС «Адольф Гитлер»).

Объявление об изменении названия было сде­лано в последний день съезда «Конгресс победы» Национал-социалистической партии в сентябре 1933 года в Люитпольдском зале в Нюрнберге.  Но здесь же скрывалось и семя конфликта. С самого начала Гитлер хотел, чтобы эта новая орга­низация превратилась в элиту, подотчетную только ему одному. Это было ярко подчеркнуто одним примечательным событием.

9 ноября 1933 года, через одиннадцать месяцев после того, как Гитлер стал Рейхсканцлером, на Во­енном мемориале Фельдернхалле в Мюнхене личный состав «Лебштандарт СС Адольф Гитлер» принес клятву верности фюреру. Перед церковью Тетинеркирхе было выстроено 830 человек. Уличные фонари были пога­шены, и вся площадь освещалась только факелами. Под звуки музыки Вагнера, ровно в полночь, после последнего удара часов на Тетинеркирхе, прибыл Гитлер в сопровождении Гиммлера, министра обороны генерала Вернера фон Бломберга и группенфюрера СС «Зеппа» Дитриха, который и выстроит своих охранников для принесения клятвы.

Сначала Гиммлер произнес клятву SS: «Клянем­ся тебе, Адольф Гитлер, в своей преданности и отва­ге. Мы обещаем это тебе, и будем подчиняться тебе до самой смерти». После этого эсэсовцы повторили полный текст этой клятвы: «Я клянусь тебе, Адольф Гитлер, как фюреру и рейхсканцлеру, в своей пре­данности и отваге. Я присягаю тебе, и теперь ты можешь командовать мной, а я клянусь подчиняться тебе до самой смерти. Да поможет мне Бог».

Один из эсэсовцев, Эмиль Хельферих, так вспоминает этот момент: «Ве­ликолепные юноши, образец выносливости и от­ветственности. Элита. У меня на глаза навернулись слезы, когда при свете факелов тысячи голосов по­вторяли слова клятвы. Это было похоже на молитву». С этого момента все новые рекруты «Лейбштандарта» для принятия присяги посылались в Мюнхен на ежегодную церемонию перед Фельдернхалле.

Тем временем Гиммлер с ненасытной жадностью пытался за­хватить в свои руки как можно больше власти. Он постоянно напоминал, что личные охранники Гит­лера с самого начала неразрывно связаны с SS, и обожал цитировать Устав партии: «Первоначальная и наиболее важная задача SS состоит в охране фюре­ра. Постепенно их сфера деятельности может быть расширена и включит в себя даже международную защиту Рейха». Гиммлер считал, что эта декларация позволяет ему рассматривать «Лейбштандарт» как собственную вотчину и, по крайней мере теорети­чески, считать себя полноправным командиром это­го подразделения.

Но в действительности все обстояло несколько иначе. Приказы Гитлера непосредственно получал «Зепп» Дитрих и передавал их Гиммлеру. Это неизбежно вело к конфликту между Гиммлером и Дитрихом. Мнение Дитриха о Гиммлере было ясно высказано им после войны во время допросов в американском плену: «Этот парень пытался изображать из себя фюрера. Его аппетит к власти был ненасытным. Он походил на гигантскую гребущую и хватающую лапу. Он по­лучал деньги отовсюду и от всех. У меня были частые стычки с Гиммлером».

И это вполне понятно. Гиммлер своим холод­ным взглядом из-за старушечьих очков мог довести до нервной дрожи многих подчиненных эсэсовцев. Являясь его полной противоположностью, Ди­трих, с пренебрежением относившимся к светской изысканности и сплошь и рядом в спорах употре­блявший крепкие словечки, таким даром не обладал. Однажды, во время обсуждения с Гим­млером какого-то вопроса, Дитрих взорвался: «Как командир охраны я не позволю вам вмешиваться в дела охраны и следить за моралью моих людей. Это мои люди, а мы все принадлежим Гитлеру. Возвра­щайтесь в свою контору и дайте нам спокойно зани­маться делом ».

Ответственность «Лейбштандарта» постепенно возрастала. Главной задачей продолжал оставаться двадцатичетырехчасовой караул вокруг Рейхскан­целярии и особенно вокруг резиденции Гитлера в Берлине на Вильгельмштрассе. Пребывание их в этих местах особенно бросалось в глаза гостям на­цистской Германии в предвоенные годы. Среди та­ких гостей был британский военный полицейский Генри («Чипе») Ченнон, который записал в своем дневнике: «Никто не может пройти непосредствен­но мимо здания и не получить знак перейти на дру­гую сторону улицы».

Это было незадолго до того, как эсэсовцы в черной форме появились и внутри рейхсканцеля­рии. Прежде чем хоть как-то приблизиться к Гитле­ру, посетители должны были миновать три кольца охранников из SS. За столом у Гитлера прислужива­ли симпатичные молодые люди в белых курточках, парни из «Лейбштандарта». Когда Гитлеру случа­лось выезжать на улицы, его сопровождал черный открытый лимузин с отрядом людей в полной чер­ной эсэсовской форме. Из членов «Лейбштандар­та» был образован Fuhrerbegleikommando (FBK, или Команда эскорта), отборное соединение числен­ностью в 40 человек, 10 офицеров и 30 рядовых. На них лежала не только рутинная обязанность по охране, они выполняли обязанности ординарцев, слуг и курьеров. Иногда они выступали в роли сол­дат. Те, кто не отличался боевыми качествами, без­жалостно удалялись. Многие выбывшие из числа членов «Лейбштандарта» впоследствии говорили о том, что Гитлер лично, можно сказать отечески, интересовался их дальнейшей судьбой. Увольне­ние из рядов этого подразделения было редким явлением. Фюрер был лично заинтересован в этом; каждое увольнение из «семьи» могло ослабить охрану.

А тем временем у Гитлера появились другие за­боты, среди которых не на последнем месте стояла угроза со стороны Эрнста Рема, который оставался одним из самых заметных из его ранних последова­телей. Будучи начальником SA, он имел под своим командованием два с половиной миллиона человек и кресло в кабинете правительства. Однако у Рема были собственные амбиции, и кресло в кабинете правительства его не вполне устраивало.

Гром разразился в феврале 1934 года, когда ко­мандир SA предложил кабинету министров органи­зовать совершенно новое министерство обороны, которое бы подчинило себе армию, SS, SA и все груп­пы ветеранов. Такое предложение было совершен­но неприемлемым, особенно, если рассматривать его в свете воинственного заявления Рема: «Те, кто думает, что задачи, стоящие перед SA, уже выполне­ны, должны свыкнуться с мыслью, что мы здесь, что будем дальше здесь оставаться, используя свои воз­можности».

Гитлер приступил к действию. В июне 1934 го­да Дитрих получил транспорт для переброски его «Лейбштандарта» вместе с запасом оружия на юг Германии. Два взвода «Лейбштандарта» отправи­лись из Берлина в Каутеринг, расположенный в пригороде Мюнхена. Приказ, полученный «Зеппом» Дитрихом, был жестким и однозначным: ему приказали набрать взвод, отправиться с ним в тюрь­му Штабельхайм, где находились шесть лидеров SA, кстати, его бывших друзей и соратников, и расстре­лять их. Дитрих прибыл туда с «шестью отличными стрелками, чтобы быть уверенным, что никакой бойни там не будет». После небольшой задержки бы­ла осуществлена кровавая казнь.

Количество погиб­ших во время этих событий, вошедших в историю под названием «Ночь длинных ножей», противо­речиво, хотя многие источники говорят о 150 расстрелянных. Среди них был и Эрнст Рем. Те, кто выжили, как сказал в своей книге «SS — оправдание нации» Джеральд Райтингер, «обнаружили, что яв­ляются членами такой же безобидной организации, как женское движение».

В кровавом рейде, во время чистки диссидентов из SA, кроме Дитриха, активное участие принимал «Лейбштандарт». Члены мобильного отряда, обра­зовавшие Einsatzkommandos (команда действия), по­лучили приказ хватать всех, кто хоть как-то связан с диссидентами. В качестве образца действия этих отрядов «Лейбштандарта» можно привести убийство Эриха Клаусенера, директора министерства транспорта и президента Католического движения. Гауптштурмфюрер SS Курт Гильдиш, называвший себя «полным энтузи­азма последователем национал-социализма», вошел в здание, где располагалась контора Клаусенера. Столкнувшись со своей жертвой, когда тот шел в ванную комнату, Гильдиш, подчеркнуто не спеша, отвел Клаусенера обратно в контору и там объявил, что тот находится под арестом. После этого Клаусенер повернулся к Гильдишу спиной, чтобы найти в шкафу свой пиджак. Убийца из SS вскинул оружие и выстрелил. Чтобы убийство напоминало самоубий­ство, Гильдиш положил свой маузер рядом с правой рукой жертвы и поставил у дверей конторы двойной караул. В награду за это ему тут же присвоили звание штурмбаннфюрера SS.

После чистки в SA на всех, кто осмеливался противоречить режиму, падала тень набирающего силу SS, главного властителя террора в Гитлеровской Германии. Их составили три военизированных формирования:

• «Лейбштандарт SS Адольф Гитлер»;
• SS-Verfugunstruppen (SS-VT), или войска специального назначения, превратившиеся в 1940 году в Waffen-SS;
•  подразделение SS-Totenkopfverbande – «Мертвая голова».

SS-VT появились на ранней стадии развития Германии как полицейского государства. Оно выделилось из SS-Politiche Bereitschaften – полицейского подразделения быстрого реагирования, по численности соответствующего батальону. Со временем взводы этого подразделения поглощались SS-VT, но имен­но в этих взводах происходило первоначальное обучение «Лейбштандарта». В секретном приказе, датированном 2 февраля 1935 года, Гитлер описал свое видение будущего SS-VT: оно должно было состоять из трех стандартных Standarten или полков, а также саперного батальона и батальона связи. В случае войны SS-VT должно было войти в состав армии. Таким образом SS-VT подчинялось военной субординации и имело право на рекрутский набор. Армия с самого начала обладала некоторым кон­тролем над этим подразделением: она отвечала за его военную подготовку и имела право инспекти­рования.

Создаваемые Гитлером элитные части с самого начала своего существования играли более важную роль, чем просто охрана. Они сбыли инструментом гитлеровской политики.  Во время плебисцита в Саарской области 12 января 1935 года большинство жителей этой области, 477000 голосов против 48000, проголосовало за возвращение этого богатого каменным углем райо­на Рейху. Гитлер, которому не терпелось посетить Саарскую область, возложил на «Лейбштандарт» обязанности по организации эскорта, чтобы показать растущую силу национал-социализма. Армия не торопилась взять на себя эту роль, и ей было твердо и ясно указано ее место. Фюрер объявил: «Если ар­мия не горит желанием прокладывать новый путь, то впереди пойдет «Лейбштандарт».

К концу февраля подразделения «Лебштандарта» — мотоциклетная рота, две пехотные роты 1-го батальона, две роты из 2-го батальона и одна из 3-го – прибыли в Саарбрюкен. Прием «Лейбштандарта» был восторженный.

Звезда «Зеппа» Дитриха поднялась уже доволь­но высоко. Бывший помощник мясника, сельскохо­зяйственный рабочий, официант и шофер, который к концу Первой мировой воины получил звание Oberfeldwebel (старший сержант), в 1929 году получил звание штандартенфюрера СС (полковника) за орга­низацию СС в Южной Баварии. А меньше чем через год Дитрих уже получил звание оберфюрера СС и принял командование над SS Abschnull Sud (Сектор CC Юг). Далее в 1931 году он становится группенфюрером CC, а в июле 1934 года поднимается до обергруппепфюрера CC и продолжает подниматься по служебной лестнице.

Престиж SS-VT, а вместе с ним и «Лейбштандарта», растет так же быстро, как карьера Дитриха. К маю 1935 года служба в SS-VT приравнивается к службе в вооруженных силах, а на следующий год SS-VT получает собственный генералитет, где ин­спекторат SS-VT возглавляет бывший генерал-лей­тенант Рейхсвера Пауль Хауссер. Чтобы каждое подразделение SS-VT крепко усвоило высокие идеа­лы, Гитлер при каждом удобном случае напоминал о том, что SS-VT «не является ни частью Вермахта, ни полицейским подразделением. Это постоянные во­оруженные силы, находящиеся в моем распоряже­нии». Обязанности по набору рекрутов в SS-VT и их идеологическую и политиче­скую подготовку были возложены на рейхсфюрера CC. Однако Гитлер подчеркнул, что действия Гим­млера должны находиться «в соответствии с мои­ми директивами и указаниями». Смысл был вполне определенным: говоря военным языком, высшее командование едино и неделимо.

Неизбежно зрел конфликт между SS-VT и ар­мией. Вермахт с чистым снобизмом смотрел на SS-VT как на организацию, стоящую ниже него на социальной лестнице, и считал просто политиче­ской выскочкой. Часто поступали жалобы на то, что служащие SS-VT отказывались приветствовать офицеров Вермахта, между членами этих двух формирований случались постоянные стычки.

Человеком, который попробовал ликвиди­ровать эту брешь и найти взаимопонимание с Дитрихом, был Гейнц Гудериан, известный не­мецкий теоретик танковой войны, командир XVI танкового корпуса. Дитрих узнал, что он будет под командованием Гудериана во время операции в марте 1938 года, которую Гитлер определил как «освобождение» его родной Австрии, выполнен­ной лично им миссии: возвращение этой страны в состав Германии. Произошел случай, который иллюстрирует то, что Дитрих являлся доверенным лицом фюрера. В своих воспоминаниях «Танковый вождь» Гудериан пишет: «Я считал, что аншлюс (воссоединение) должен произойти без всяких столкновений. Я чувствовал, что для обеих стран это будет радостное событие. Поэтому я решил, что для выра­жения наших дружеских чувств хорошо бы на тан­ках вывесить флаги обеих стран и украсить машины цветами. Я попросил «Зеппа» Дитриха попросить на это одобрение Гитлера, и через полчаса получил положительный ответ».

Австрийцы одобрительно встречали германские войска. Ветераны Первой мировой войны, приколов на грудь свои на­грады, выстроились по краям улиц. Отправив­шегося в Вену Гитлера ждал головокружительный прием, в то время как отряд «Лейбштандарта», от­ветственный за его безопасность, изо всех сил ста­рался не отставать от фюрера, окружая его машину. За 48 часов «Лейбштандарт» преодолел не менее 965 км. Танки Гудериана по дороге из Зальцбурга столкнулись с техническими трудностями и подошли позже.

2-я бронетанковая дивизия оставалась в Вене до осени, после чего была заменена австрийцами. «Лейбштан­дарт» и весь личный состав XVI армейского корпуса вернулись в Берлин только в апреле.

После этого Гитлер обратил свой взор на Чехо­словакию, издав 20 мая приказ о подготовке к опе­рации «Грин», оккупации Судетской области, где проживало немецкое национальное меньшинство. И опять «Лейбштандарт» принимал участие во втор­жении под командованием Гудериана, входя в состав XVI танкового корпуса, и снова танки были украшены ветками и цветами. К приезду Гитлера был выстро­ен почетный караул, состоящий из трех рот, из 1-го бронетанкового полка, из 1-го стрелкового полка и из «Лейбштандарта». Через полгода после этого вторже­ния последовала оккупация Богемии и Моравии.

Три полка СС: «Лейбштандарт», «Германия» и «Дойчланд» принимали участие в оккупации Чехии. Их активное участие в этой операции не очень понравилось военным из Верховного командования Германии (ОКВ). Изданный ОКВ пресс-релиз заявил, что оккупация была делом «армии, военно-воздушных сил и полиции». Это не удовлетворило Гитлера, который взял карандаш и внес по­правку: «Это была радостная операция, выполнен­ная подразделениями армии, военно-воздушных сил, полиции и «Лейбштандарта».

Особенно примечательно замечание, сделанное по поводу войск СС генералом Людвигом Беком, по­следним начальником генерального штаба в мирный период: «Интересно заметить, что организация, ко­торая по утверждению Гитлера никогда не применит оружие в военных операциях и ни в коей мере не бу­дет соперничать с армией, теперь принимает участпе во всех ударах, задуманных Гитлером». К этому замеча­нию Бек делает очень интересное добавление: «Они не только принимают участие в военных операциях, они с 1938 года еще и носят нашу форму, а собствен­ную надевают только в торжественных случаях».

Беспокойство, которое можно почувствовать в этом высказывании Бека, не ускользнуло от вер­ховного командования Вермахта. Гитлер боялся испортить отношения с армией, поэтому он снова подчеркнуто заявил, что только армия использует оружие в интересах Рейха. Армия со своими дав­ними и прекрасными традициями, говорилось в этом заявлении, не может опускаться до полицей­ских операций. Однако эта дипломатия не нашла своего отзвука в речах Гиммлера, который заметил: «…если армия не может выполнять такую грязную работу, даже когда ей приказывают, то ей придется смириться с тем, что для такой работы существуют специальные силы».

Этот конфликт и соперничество между Вермах­том и Waffen-SS еще только начинался, но тем не менее он уже существовал. Так как территориальные претен­зии Гитлера не были полностью удовлетворены, ему требовались сильные вооруженные силы. И охрана Гитлера понимала, что она в стороне не останется.

КОМПЛЕКТОВАНИЕ И БОЕВАЯ ПОДГОТОВКА «ЛЕЙБШТАНДАРТА СС АДОЛЬФ ГИТЛЕР»

Будучи личной охраной Гитлера, «Лейбштандарт» часто появлялся на глазах публики, и туда набирали только тех, кто подходил под строгие нацистские расовые стандарты.

При наборе и подготовке рекрутского состава «Лснбштандарта», естественно,    использова­лись и обычные методы, применяемые во всех во­оруженных силах. Но служащие Waffen-SS, в отличие от военных и других подразделений и своем поведении часто руководствовались строгими идеологическими правилами национал-социализма и служили в лучших условиях, что вело к периодическим стычкам с Вермахтом.

Истоки этих разногласий вели к Генриху Гиммле­ру, для которого «Лейбштандарт» являлся воплоще­нием в жизнь личной мечты. Вальтер Дорпбергер, ветеран Вермахта, описывает Гиммлера как обычно­го интеллигентного школьного учителя, а никак не человека, склонного к насилию». Он был не похож на военного, его прошлое было академическим. Тем не менее, Гиммлера с юности притягивала армия, он мечтал быть полководцем. В 1917-1918 гг. служил в 11-й пехотном полку, где проходил военную подготовку, однако Первая мировая война закончилась раньше, чем он успел попасть на фронт. В 1919 Гиммлер попытался поступить на службу в Рейхсвер, однако там для него не нашлось места. Годом позже он поступил  на сельскохозяйственное отделение высшей технической школы при Мюнхенском уни­верситете.

Будущий руководитель СС отличался посредственными физическими данными и отнюдь не нордической внешностью. Так что сам рейхсфюрер не подходил под стандарты собственной элиты. Он заявлял: «Я настаиваю, чтобы рост был не ниже метра семидесяти. Я лично буду отби­рать сотню-другую в год и требовать делать фото­графии, которые могли бы выявить какие-нибудь славянские или монгольские черты… Каждый человек должен обладать пропорциональным те­лосложением, например, должна выдерживаться пропорция между голенью и бедром, или между ногами и телом, в противном случае это может при­вести к дополнительной нагрузке при длительных марш-бросках…Человек не должен быть похожим на какое-то убожество: его походка, руки и  все остальное должны полностью соответствовать установленному нами идеалу».

 «До 1936 года мы не принимали в «Лейбштандарт»… даже тех, у кого был запломбирован один зуб. Мы могли подбирать в Waffen-SS сливки мужского населения».

Но этого было недостаточно. С конца 1935 го­да каждый поступающий в СС должен был предо­ставить документы о своих предках, для офицеров такие документы требовались, начиная с 1736 го­да, для других чинов — с 1800. Таким образом «Не­желательная кровь» сразу же отсеивалась: если позже выяснялось, что кто-то из рекрутов по не­знанию или умышленно дал неверные сведения, он тут же исключался из рядов СС. Инструкция СС гласила: «Решение вступить в вооруженные силы фюрера равносильно заявлению, что что вы добро­вольно решили продолжать нашу политическую 6орьбу на ином уровне».

Расовые вопросы влияли и на личную жизнь личного состава «Лейбштандарта». Если, например, кто-то из членов «Лейбштандарта» собирался жениться, то он дол­жен был предоставить для изучения документы на предков будущей жены и ее фотографию в купаль­ном костюме.

Для подготовки командного состава существова­ли гиммлеровские кадетские учебные центры SS, а Дитрих был убежден, что и условия службы должны им соответствовать. Внушительное зрелище представляли собой в 30-х годах Лихтерфельдские казармы с мрачными и массивными воро­тами. Между 1940 и 1941 годами все преобразилось. Перед главным входом, выходившим на засаженную деревьями улицу, поставили две, богатырского раз­мера, статуи солдат в шинелях и в шлемах, похожих на котелки. Над воротами поместили огромного орла со свастикой и надпись крупными буквами: «Лейбштандарт Адольф Гитлер».

В каждом углу большого четырехугольника рас­полагались жилые корпуса «Адольф Гитлер», «Хорст вессель», «Герман Геринг» и «Гинденбург». Внутри четырехугольника располагались классные, комна­ты и учебные постройки. Вестибюли казарм были отделаны дубом, а на стенах вырезаны серебряные нордические руны с переводом. Фрески изобража­ли достижения Германии, а над всем этим возвыша­лось изображение Фридриха Великого, любимого исторического персонажа Гитлера. Там же распола­галось несколько вспомогательных строений, в том числе просторный Фельдмаршальский обеденный зал, вмещавший 1000 кадетов.

Протестантская церковь, в которую ходили верующие из «Лейбштандарта», а также жители района Берлина Лихтерфельд, разместилась в командном корпусе на южной стороне. Здесь у входа стояли статуи четырех королей Пруссии: Фридриха Виль­гельма I. Фридриха II, Фридриха Вильгельма III и Вильгельма I. Еще одним символом эксклюзивности «Лейбштандарта» было использование слов Bataillon, Companie и Zug (батальон, рота и взвод) вместо нацистских псевдовоенпых Sturmbann, Sturm и Trupp. Все говорило о том, что «Лейбштандарт» представ­ляет собой нечто особенное.

Вермахт (армия) продолжал злословить по по­воду «Лейбштандарта». Одним из критических заме­чаний Вермахта в адрес охраны Гитлера, а на самом деле в адрес всех подразделении SS-VT, было то, что особое внимание, придавалось расовой чистоте и парадной муштре, а основами военной подготовки пренебрегали. За пристрастие к парадной муштре «черную гвардию» постоянно дразнили прозвищем «асфальтовые солдаты».

Первоначально в этой критике была большая доля истины. На самом деле ее серьезно восприни­мал только Гиммлер, о чем свидетельствует то, что в 1938 году он принял в СС Пауля Хауссера, отставно­го генерал-лейтенанта Вермахта. Хауссеру была дана вся власть, чтобы привести SS-VT в подобающую форму. Готлиб Бергер, который возглавлял рекрутский отдел, занимающийся пополнением, вскоре начал действовать с заметно большим успехом, чем отдел пополнения Allgeimene-SS. За восемь месяцев люди Бергера набрали более 32000 рекрутов, опираясь в основном на гитлерюгенд.

В начальным период типичным рекрутом был мужчина в возрасте от 19 до 22 лег из рабочих или мелких служащих.  Результат этих усилий можно уви­деть из высказывания Джеральда Райтлингера: «Под влиянием хауссеровекпх кадетских школ Ваффен-СС превратилась в одну из самых эффективных воен­ных обучающих систем Второй мировой воины, во что-то среднее между спартанскими гоплитами и Лагерями гвардии в Катерхеме. Па самом деле, это был объединенный продукт гиммлеровской мечты о воспитании военного порядка и хаусеровского практического опыта службы в прусской армии».

Но Хауссер был не единственным человеком, обладавшим таким опытом. Имелся еще и Феликс Штайнер, который во время Первой мироном вой­ны служил младшим пехотным офицером. На этом посту он видел, как всевозможные армейские подразделения, достигнув вершины подготовки, на войне превра­щались в обычное пушечное мясо. Эти позиционные побоища являлись колоссальной тратой людских ресурсов. В будущих войнах следовало опираться на элитные войска с повышенной мобильностью, обученные по специальной програм­ме для ответственной работы в команде. На первое место Штайнер ставил физическую подготовку, и только потом учебный плац и парадную муштру. По­ка «Лейбштандарт» не столкнулся со своими коллегами, которые в полной выкладке могли преодолеть 3 километра за 20 минут, его бойцы скептически смо­трели на приверженность Штайнера к атлетике и бегу по пересеченной местности. Но вскоре его методы и идеи проникли во все уголки иерархии СС.

Обучение было очень насыщенным. День на­чинался с подъема в 6.00 и часовой разминки перед завтраком. Затем следовали занятия по изучению оружия, которые три раза в неделю прерывались лек­циями о жизни фюрера, идеологии национал-социа­лизма и философии расового отбора.

Особенностью военных занятии являлось мак­симальное приближение к реальным условиям, с боевыми патронами и настоящим артиллерийским огнем. Смысл этого можно найти в словах Гиммле­ра о том, что «каждый боец должен привыкнуть к своему оружию и находиться в 50 — 70 метрах от раз­рывов собственных снарядов». Время от времени бывали потери, которые вызвали критику со сторо­ны, но рейхсфюрер СС, похоже, не обращал на нее особого внимания. В оправдание говорилось, что «капля крови отличного немецкого парня в мир­ное время спасет реки той же крови в сражении». Феликс Штаннер высказался по этому поводу еще более жестко: обученный боец из «Лейбштандарта» «со скоростью молнии разорвет противника на ча­сти, а потом уничтожит остатки».

Война потребовала создания новых специаль­ных учебных заведений, таких как Артиллерийская школа СС в Глау и бронетанково-гренадерская шко­ла СС в Кайншлаге. Специальная подготовка унтер-офицерского состава проходила в учебных центрах, таких как SS-und-Waffen Unterfurerschule Lanenburg. От­ношения между рекрутами и их инструкторами из Вермахта сначала были натянутыми, но вскоре за­метно улучшились. Альберт Штенвендель, рекрут, записавшийся в 1-ю роту «Лейбштандарта Адольф Гитлер» и проходивший подготовку в учебном лаге­ре под Цоссеном, к югу от Берлина, рассказывает: «Нас обучали унтер-офицеры из 8-го пехотного полка, подразделения, входившего в состав стотысячной армии, дислоцированной в Силезии. Мы по­лучили прекрасную практическую и теоретическую подготовку для полевой и караульной службы, кото­рая заложила фундамент нашей будущей военной карьеры… Нашими инструкторами были видавшие виды закаленные ветераны, остававшиеся в полити­ческом отношении совершенно нейтральными. Все рекруты были закаленными эсэсовцами, которые попробовали вкус политической борьбы и которые знали, что такое безработица, тяжелые времена и преследования. Для наших инструкторов все это было довольно необычным. Но уже через неделю занятий между нами установились такие дружеские отношения, о которых можно было только мечтать. Мой инструктор унтер-фельдфебель Райгбер даже пригласил меня на свою свадьбу, и я с радостью при­нял это приглашение».

Однако дисциплина повсюду оставалась желез­ной. Уходя в увольнение, боец должен был иметь в кармане носовой платок, сложенный определен­ным образом. Если расчетная книжка слишком выпячивала карман, то ее владелец мог лишиться очередной выплаты.

Учебные центры закладывали базу для подго­товки суровых, бессердечных бойцов. Среди офицеров, сержантского состава и других рангов процветало чувство дружбы и взаимного уважения. Waffen-SS представляло собой нечто большее, чем просто вооруженное подразделение.  Это было братство, что проявлялось даже в мелочах. Например, в Вермахте для предотвращения воровства служащие запирали свои шкафчики и тумбочки. Для людей Гиммлера такой практики не существовало. В редких случаях воровства разбирательство проводилось в частном порядке без привлечения посторонних. Стиль «Зеппа» Дитриха хорошо демонстрируется на том факте, что он предпочитал питаться за одним сто­лом со своими бойцами, а не в столовой для старших офицеров. Всю жизнь здесь пронизывала демокра­тия, о которой Вермахт даже не помышлял. Это было совершенно не похоже на строгие классовые разграничения, характерные для прусской военной традиции, которая, надо отметить, сохранилась в некоторых других подразделениях СС.

Ломка профессиональных и социальных ба­рьеров между солдатами и офицерами уходит кор­нями во времена Первой мировой воины, когда появились Sturmabteilungen или Штурмовые группы, порядки в которых в корне отличались от поряд­ков, царивших в немецкой армии. Как позже в СС, чувство превосходства в Sturmabtrilungen, граничило с высокомерием. Им давались определенные привилегии, они получали усиленный рацион, ограждались от некоторых неудобств окопной жизни, пользовались более продолжительным отдыхом и отпусками.

Принцип равенства внушался будущим бойцам «Лейбштандарта» с первых дней пребывания в учебном центре. Для офицеров СС представлялись карьерные возможности в соответствии с их талантами, а не происхождением.

В вооруженных силах 49 процентов офи­церов вышло из семей военных, в отличие от SS-VT, где таких офицеров насчитывалось всего лишь пять процентов. И наоборот, если в Вермахте было менее двух процентов выходцев из крестьянских семей, то в SS-VT около девяноста процентов личного состава выросли на земле. (Это, кстати говоря, показыва­ет, насколько высок здесь был приток рекрутов из сельской местности по сравнению с городами. В не­которых частях Германии до трети детей сельских тружеников вступало в ряды вооруженных форми­ровании СС, это были именно те районы, которые создали наиболее сильную поддержку NSDAP).

Однако, хотя безупречность в дисциплине и подготовке стояли на первом месте, это не было единственной характерной чертой «Лейбштандарта». Как и во всех остальных организациях СС, нацистская идеология лежала в основе любой инициативы. Еженедельные идеологические семи­нары были обязательны для каждого бойца «Лейбштандарта». Главной задачей идеологической работы было внушить личному составу «Лейбштандарта», что они являются ударными войсками режима. Эти бойцы должны были ценить только узы, свя­зывающие их с фюрером и его приказами.  

К октябрю 1933 года «Лейбштандарт» состоял из двух эсэсовских батальонов, каждый из ко­торых состоял из трех рот и одного взвода связи.

Численность подразделения постоянно про­должала увеличиваться вплоть до начала войны. К маю 1935 года «Лейбштандарт» представляет со­бой моторизированный полк численностью 2660 человек, включающий в себя более четверти общих сил SS-VT. В июле 13-я рота гаубиц пре­вратилась в роту полевой артиллерии, усиленную взводом бронированных автомобилей. К сентябрю 1939 года численность этого соединения возросла до 3700 человек, а к следующему маю «Лейбштан­дарт» добавил в свой состав еще одну роту полевой артиллерии, колонну легкой полевой артиллерии и артиллерийский батальон из трех батарей.

К этому времени дальнейшему усилению пре­стижа SS-VT способствовало проведение широко­масштабных учении на Мюнстерском полигоне, в присутствии тщательно отобранной группы гене­ралов, скептически высказывавшихся но поводe возможностей войск CC. Это были боевые полномас­штабные ученья, подготовленные Гиммлером и про­веденные под командованием Феликса Штейнера. Рихард Шульц-Коссеис, служивший в «Лейбштандарте» в период трех кампаний, присутствовал на этих ученьях, и вот как он описывает их в британ­ской телевизионной передаче «Правда о «Мертвой голове»: «Весь полк находился под огнем артилле­рии, пехоты, снайперов, пулеметов, ручных гранат и огнеметов. Раньше такого в немецкой армии не делалось, так как для этого требовались доброволь­цы, которые предварительно прошли отличную подготовку.

С этого времени подразделения SS-VT начали формироваться в дивизии. Однако во­енные издержки, связанные с вторжением в Польшу, отсрочили это решение. От­дельные подразделения «Лейбштандарта», «Дойчланд» и «Германии» были отданы под командование Вермахта. И только после конца Балканской кампании подразделение «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер » было официально объявлено дивизией СС.

ФОРМА, ЗНАКИ РАЗЛИЧИЯ И ЗНАМЕНА «ЛЕЙБШТАНДАРТА»

Последовательность не являлась отличитель­ной чертой Waffen-SS, особенно, когда это касалось обмундирования. В военных условиях, при дефици­те материи и изобилии скопившейся за прошедшие годы стандартной фурнитуры, было просто невоз­можно создать что-то особенное.

Довоенная форма SS-VT состояла из однобортной куртки с четырьмя алюминиевыми пуговицами, с дву­мя нагрудными карманами со складкой, застегиваю­щимися на пуговицу, и двумя косыми карманами на бедрах, также застегивающихся на пуговицу. Черные брюки были заправлены в стандартные черные по­ходные сапоги Вермахта (высокие сапоги), на голове была черная кепка или стальной шлем, и все это довершалось кожаным ремнем с эсэсовской бляхой.

Как и следует ожидать от элитного подразделе­ния, в форме «Лейбштандарта» имелись специальные отличия. Решающее слово при разработке формы для «Лейбштандарта» принадлежало «Зеппу» Дитриху. По мере служебного роста командир «Лейбштандарта» 1-го бронетанкового корпуса SS 6-й танковой армии Дитрих получал все большие нрава. Только он носил стандартную генеральскою фуражку с золотым ремешком и окантовкой, в отличие от стандартной серебряной эсэсовской окантовки. На околыше фуражки была серебряная эмблема мертвой головы, в то время как национальная эм­блема SS была вышита золотыми нитками на рукаве. Национальный герб и манжетная лента с надписью «Лейбштандарт Адольф Гитлер» на полевой форме и шинели Дитриха были вышиты золотыми нитка­ми на стандартном черном фоне и имели золотую вышитую окантовку. Подобная элегантность отно­силась и к шинели из лайковой кожи с зеленой атласной подкладкой, на которой все эмблемы были вышиты золотыми нитками.

Только служащим «Лейбштандарта» разреша­лось носить белые аксессуары па черной форме. На петлицах были вышиты эсэсовские руны без ка­ких-либо номеров подразделения. Люди Дитрпха вплоть до оберштурмбаннфюрера СС носили на ле­вой петлице руны, а на правой знаки различия, го­ворящие о звании. Старшие офицеры носили знаки различия, говорящие о звании, на обеих петлицах. На самом деле бойцы «Лейбштандарта» отличались от остальных служащих СС некоторыми отличиями в своей форме. В верхней части левого манжета они носили черную ленту шириной 28 мм, на которой готическим шрифтом было написано «Адольф Гит­лер». На нарукавных нашивках имелась монограмма «ЛАГ». Форменный головной убор был серого поле­вого цвета с черным околышем и черным кожаным козырьком. Эсэсовская версия государственного герба (орла) была сделана из матового серебра и носилась на тулье и на верхней части левого рукава. На передней части околыша красовалась эмблема «мертвой головы» из матового серебра. В 1935 году землисто-серая форма с черной кепкой, украшенной свастикой, и черными бриджами была заменена серой полевой формой, похожей ту, что носили в Вермахте. И действительно, с 1938 года до конца войны окончательной формой для вооруженных формировании СС стала форма Вермахта.

С приближением войны бронетанковые войска в 1938 году получили черную форму. На то имелись чисто практические причины: на черном не так вид­ны масляные и грязные пятна. Специальная одежда, разработанная для удобного пребывания в танке или бронированной машине, напоминала форму Вермах­та. Когда в 1940 году был официально прннят термин Waffen-SS, «Лейбштандарт» получил стандартную се­рую армейскую полевую куртку с пятью пуговицами и накладными карманами на бедрах и груди. В 1941 году подобная серая форма была введена для расчетов штурмовых орудий, и, соответственно, для самоход­ных противотанковых подразделений. По мере того, как разворачивалась война, были вве­дены разнообразные камуфляжные костюмы, соответствующие разным временам года. С годами эти костюмы превратились в один, который можно было выворачивать наизнанку: одна сторона такого костю­ма имела расцветку с преобладанием зеленой краски для лета, а другая — с преобладанием коричневой, для остальных времен года.

При разработке формы и эмблем Waffen-SS ши­роко использовался символизм. Особо отличитель­ным знаком, и не только для «Лейбштандарта», была эмблема «мертвой головы» на околыше фуражки, ко­торая символизировала «верность до гроба». Двойной зигзаг руны «Зиг» или руны «победы», который носили на правой петлице воротника, говорил о по­беде, а не являлся, как это часто полагают, стилизо­ванными буквами S, для обозначения SchutzstaffeL

Индикатором того, как в преддверии войны со­кращался разрыв между Вермахтом и Waffen-SS, в част­ности на примере «Лейбштандарта», было введение шевронов для офицеров с генеральским званием.

Что касается шевронов и погон армейского ти­па, то существовали силы, которые противились тому, чтобы разрешить носить эти знаки различия в вооруженных формированиях СС. Только в конце ноября 1939 года носить такие знаки различия было разрешено Паулю Хауссеру из «Лейбштандарта» и Те­одору Эйке из «Мертвой головы». Годом позже было введено в практику использование двойных званий. Офицерам, имеющим звание, соответствующее ге­неральскому чину, было разрешено добавить его к званию СС: бригаденфюрер SS и генерал-майор Waffen-SS, группенфюрер SS и генерал-лейтенант Waffen-SS, обергруппенфюрер SS и генерал Waffen-SS.

Для обозначения рода войск на пороге войны у офицеров Waffen-SS использовался цвет: на кантах или подкладке, или на погонах и аксельбантах во всех офицерских званиях вплоть до бригаденфюрера SS.

Музыка играла важную роль в церемониалах «Лейбштандарта». В августе 1933 года был создан музыкальный взвод, возглавляемый своим первым и единственным руководителем и дирижером гауптштурмфюрером СС Германом Мюллером-Джоном, получившим официальное звание Лейбштандарт-обермюзикмастер. Он руководил музыкантами духо­вого оркестра, численность которого за ближайшие три года возросла от 36 до 64 человек. Перед войной оркестр гастролировал по всей Германии, и ему была отведена лидирующая роль на Олимпийских играх в 1930 году. Всем хорошо известно пристрастие Гитлера к музыке Вагнера. Поэтому нет ничего удивительно­го, что каждый год на Байрейтенском вагнеровском фестивале оркестр превращался в оркестр духовых инструментов.

1 октября 1938 года «Леибштандарт», совместно с подразделениями Вермахта, отправился в Судетскую область Чехословакии для обеспечения визита Гитлера с целью инспекции его нового заво­евания. В городе Хорсин фюрера приветствовал музыкальный отряд «Лейбштандарта», который сыграл полковой марш и один из самых любимых Гитлером маршем Баденвайлерский. Кроме того, этот оркестр часто играл рядом с рейхсканцелярией и на много­численных партийных сборищах.

Мы же упоминали о съезде, названном «Конгресс Победы», на котором Гитлер праздновал свой приход к власти. 1 сентября эсэсовец поднялся на трибуну, чтобы выставить Blutfalhne («окровавленное знамя»). Это являлось ярким примером нацистского символизма, так как по их заверениям знамя было пропитано кро­вью нацистов, убитых во время неудавшегося Пивного путча. С этого момента на каждом Нюрнбергском съезде Гитлер будет посвящать новых членов партии, притрагиваясь к ним одной рукой и держа в другой пробитое нулями Blutfalhne.

Съезд 1933 года имел для «Лейбштандарта» осо­бое значение. Во время этого события ему был вручен двусторонний прямоугольный штандарт, обтянутый алым шелком с белой, черной и красной бахромой. Одна надпись па нем гласила: «NAT.SOZ.DEUTSCHE ARBEITER PARTEI» а другая «STURMABZELUNG». Ниже к древку была прикреплена свастика, окру­женная венком, под которой находилась табличка с рамкой и надписью «Адольф Гитлер». В том же году «Лейбштандарту» были вручены первые батальонные знамена: на алом фоне белый круг с черной свасти­кой. На знамени была сделана накладка, на которой римской цифрой, обрамленной вышивкой алюминиевой нитью, был написан номер батальона, а в случае «Лейбштандарта» за номером после косой черты изображались эсэсовские руны. В следующем году Гимм­лер вручил «Лейбштандарту» серию новых знамен, а заодно и новых штандартов.

1940 год оказался для «Лейбштандарта» особенно примечательным, так как 7 сентября во Франции в го­роде Мец ему вручили три новых знамени для пехот­ных батальонов и три вымпела для артиллерийских подразделений. Такие вымпелы выдавались мобиль­ным, особенно артиллерийским, подразделениям дли того, чтобы они развевались на движущихся авто­мобилях. И здесь мы снова сталкиваемся с коварным влиянием Вермахта внутри Waffen-SS. Таким обра­зом, перед самым началом войны «Лейбштандарт» прекратил пользоваться принятыми в SS вымпелами и перешел на образцы, принятые в Вермахте.

Опознавательные знаки на машинах в течение войны претерпели различные изменения и бывали случаи, например, во время французской кампании в мае 1940 года, когда в целях соблюдения секретно­сти такие знаки одновременно распределялись и для Вермахта, и для Waffen-SS. Наиболее известный знак различия базировался на ключевом слове. В 1941 го­ду таким ключом стало слово «Дитрих». И здесь свою роль сыграл символизм: «Дитрих» открывал любую дверь в Третьем Рейхе.

Со временем «Дитрих», имевший несколько вариантов написания, после того, как и сам «Зепп» Дитрих получил дубовые ветви к своему рыцарско­му кресту, был обрамлен в дубовый венок.

ОРУЖИЕ, ЛИЧНЫЙ СОСТАВ И ЭКИПИРОВКА

Тяжести войны требовали отложить на время распри и соперничество между Вермахтом и Waffen-SS, но один пункт так и оставался камнем преткно­вения. Это было утверждение, что подразделения Waffen-SS (термин SS-VT прекратил свое существо­вание в 1939 году) экипированы лучше, чем подраз­деления Вермахта. Аргументы «за» и «против» этого утверждения до сих пор не дают покоя военным историкам. Они замечают, что вплоть до 1940 года Вермахт наотрез откалывался передавать CC свою тяжелую артиллерию. И только в марте 1940 года были созданы три батальона тяжелой (150-мм) ар­тиллерии – по одному для каждой фронтовой диви­зии СС. В это же время был создан и дивизион легкой артиллерии для «Лейбштандарта».

К 1940 году существовало четыре полка СС: «Лейбштандарт Адольф Гитлер», «Рейх», «Мертвая голова» и «Полицейская», а также было создано ядро пятой дивизии, «Викинг». «Лейбштандарт» вступил в войну, имея личный состав численностью в 3700 человек, и состоял из четырех пехотных ба­тальонов, поддерживаемых ротами легкой полевой (75-мм) и противотанковой (37-мм) артиллерии, а также саперным взводом и взводом разведки.

6 августа Гитлер разрешил усилить «Лейбштандарт» до размеров бригады. В его состав вошли артиллерийский полк, саперный батальон, взвод связи и разведывательное подразделение.

Первые три батальона включали в себя каждый по три стрелковых роты, одну пулеметную и одну усиленную роту, в которую входили два противотан­ковых взвода (с 37-мм орудиями), одни взвод (80-мм) минометов и саперный взвод. Четвертый усилен­ный батальон включал в себя роту тяжелой полевой (105-мм) артиллерии, роту легкой полевой (75-мм) артиллерии, противотанковую роту (с 47-мм самоход­ными орудиями), роту полевой (75-мм самоходной) артиллерии и зенитную роту. II пятый гвардейский батальон, состоящий из четырех рот, постоянно дис­лоцируемый в Берлине в Л ихтерфельдских казармах. В дивизию также входили разведывательное подраз­деление, один артиллерийский полк, один саперный батальон и подразделение связи. Когда подошла к концу Балканская кампания, подразделению офици­ально было присвоено имя: дивизия СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер».

Некоторое представление о росте силы ди­визии можно получить из того факта, что к концу 1942 года в «Лейбштандарте» насчитывалось уже 678 офицеров и 20166 человек сержантского и рядового состава. К тому времени, когда в октябре 1943 года подразделение получило свое окончательное назва­ние 1-ая бронетанковая дивизия SS «Лейбштандарт», то для перевозки ее с Восточного фронта в Италию, без учета бронетехники, которая двигалась своим ходом, потребовалось 150 железнодорожных соста­вов. К июню следующего года в «Лейбштандарте» насчитывалось 21386 человек, вооруженных 45-мм самоходными орудиями, 50 ганками «T-IV», 38 — «T-V» и 29 «T-VI».

«Лейбштандарт» в первую очередь получила лучшую и новейшую экипировку, и в момент своего расцвета являлась одной из шести или семи самых сильных немецких дивизий Второй мировой вой­ны. К примеру, в конце 1943 года «Лейбштандарт» получпл 22 танка типа «Тигр», в то время, как во всей Германии их было всего 74 единицы… Последние сражения «Лепбштапдарта» потребовали от нее все силы, в то время как дивизия уже не могла получать соответствующее пополнение. Ситуация была настолько тяжелой, что 7 апреля 1945 года гитлеровская гвардия могла вывести на поле сражения всего лишь 57 офицеров, 229 унтер-офицеров, 1296 бойцов и 16 танков».

Силы «Лейбштандарта» как в количестве живой силы, так и в качестве и количестве экипировки за время Второй мировой войны резко изменялись. Причиной этого были частые реорганизации, а в ходе войны на это также повлияли недостаток ре­сурсов и большие потери на фронте.

БОЕВОЕ КРЕЩЕНИЕ: «ЛЕЙБШТАНДАРТ» В ПОЛЬСКОЙ КАМПАНИИ

Закрепившись в Австрии и Чехословакии, Гитлер обратил свое внимание на Польшу, следующую цель для завоевания. Под диктатом миротворцев из Версаля не­мецкая провинция на берегах Балтийского моря, Восточная Пруссия, была отделена от остальной страны польским коридором, который давал Поль­ше выход к портовому городу Данциг (Гданьск). 21 марта 1939 года Гитлер подлил масла в огонь, заявив, что Данциг должен воссоединиться с Германией, в связи с чем Германия должна получить свободную возможность построить авто- и желез­ные дороги, проходящие через всю территорию Польши и соединяющие Рейх с Восточной Пруссией. Как и следовало ожидать, Польша отклонила эти требования. Началась подготовка к войне.

Однако Гитлер, все еще боясь войны на два фронта, опасность которой все время преследовала военную науку Германии, в своих действиях против Польши старался  получить определенную свободу. Такая свобода была получена после подписания 23 августа 1939 года советско-германского пакта Молотова-Риббентропа. Для Польши этот договор стал похоронным звоном.

После недолгой отсрочки Гитлер дал на рассвете 1 сентября своим войскам сигнал к началу вторжения. Один из самых замечательных пассажей директивы говорил о том. что уничтожение польской армии будет произведе­но благодаря неожиданном атаке. Таким образом, в данном случае речь идет не о конфликте, а о но­вом виде воины.

В отличие от предыдущих войн, в которых участвовала Германия, и в которых победа достигалась ценой значительных жертв, в 1939 году наступила эра блицкрига, или молниеносной войны, где победу приносят не ре­ки крови, а тактика быстроты удара, обеспечиваю­щегося всеми ресурсами новой технологии. Поле боя принадлежит исключительно мобильным си­лам, танкам, которые должны глубоко вклиниться в оборону противника и расчленить вражеские силы на отдельные мелкие группы. Но перед этим долж­на быть произведена бомбардировка пикирующими бомбардировщиками «Штука».

Начало молниеносного вторжения в Польшу, получившее название Case Weiss («Белый план»), планировалось осуществить ударами с грех различ­ных направлений. На севере страны 1-я армия под командованием генерала фон Бока производила удар из Померании в западном направлении, в то время как 3-я армия, атакуя с территории Восточ­ной Пруссии, должна была образовать совместно с 4-й гигантские клещи. Целью этого маневра бы­ло отрезать польский коридор. После этого армии резко поворачивали па юг и устремлялись на Вар­шаву. А в южной части страны генерал Рундштедт начинал вторжение с территории Силезии. Его 8-я и 10-я армии должны были ударить в восточном на­правлении и устремиться на Варшаву,а 14я армия в это время продвигалась на восток по направлению к Кракову и Львову.

На востоке Вермахт имел 27 пехотных, шесть бронетанковых, четыре легких дивизии и одну кавалерийскую бригаду. Еще 16 дивизий было образовано за счет мобилизации. Однако даже в самом Вермахте не вполне верили в успех предстящего вторжения. Было не вполне понятно, как проявят себя танковые и механизированные части в реальной войне.

Расширение Германской территории, достиг­нутое за счет оккупации Чехословакии, опасно об­нажило польский фланг на юге. Польская армия, почувствовав такую опасность, увеличила количе­ство пехотных дивизий с 30 до 39. Все остальные подразделения были усилены: военно-воздушные силы были реорганизованы и разделены на бомбардировочные бригады и бригады перехватчиков. Самолеты дислоцировались непосредственно в во­инских частях с учетом возможности их мобилиза­ции в течение 72 часов.

Но этих мероприятий было недостаточно, да и проведены они были слишком поздно. 400 самоле­тов польской фронтовой авиации в основном были устаревшей конструкции. Моторизированные силы состоял из 225 танков, среди которых 80 было уста­ревших типов. Не лучше обстояло дело и с 534 раз­ведывательными машинами и сотней бронемашин, которые также устарели. Только одна из 12 кавале­рийских бригад имела бронетехнику, а артиллерия уступала немецкой по мощи и радиусу действия.

Уже в середине июня «Лейбштандарт». кото­рый всего лишь двумя месяцами раньше вернулся в Берлин, получил соответствующие приказы. Для Sommerubung (летних маневров) была объявлена полная боевая готовность к 1 августа. Готовясь к своему боевому крещению, люди «Зеппа» Дитриха покинули Лихтерфельдские казармы, оставив там только небольшой резерв, учебные группы и охран­ные подразделения. Они прибыли на место сбора в Хундсфельд-Кюнерсдорф, к северу от Бреслау, и в их ушах еще звенел призыв Гиммлера: «Эсэсовцы, я ожидаю, что вы сделаете больше, чем то, к чему призывает вас долг!» Дитрих был более откровенен: «Фюрер приказал безжалостно истребить всю поль­скую расу. Мы солдаты фюрера. Мы получили при­каз. Мы пошли вперед».

Боевой опыт бывших унтер-офицеров был полу­чен в совершенно иных условиях Первой мировой войны. Перед вторжением в Польшу все они приоб­рели только теоретические знания, посещая военные курсы командного состава моторизированных полков в Цоссене и школу командиров бронетан­ковых дивизии в Виндорсфе. Теперь перед Дитрихом, ободренным громким заявлением Гитлера, что отныне подразделения SS-VT будут сформированы в дивизии, стояла задача ведения войны в новых условиях. В Йютерборге из отобранных в «Лейбштандрте», «Дойчланде» и «Германии» людей были образованы артиллерийские полки.

«Лейбштандарт» вошел в группу армий «Юг» под командованием Рундштедта, который вскоре нашел применение людям Дитриха в составе 17-й пе­хотной дивизии. Так как на левом крыле 10-й армии не хватало разведывательных сил, люди Дитрнха за­крыли эту брешь и стали связующим звеном между 8-й и 10-й армиями генералов Йоханнеса Бласковица и Вальтера фон Рейхенау.

Первой задачей «Лейбштандарта» было выдви­нуться из района Бреслау и занять ключевую высоту на другом береге реки Просна, где находилась линия пограничных укреплений. Перед дивизией лежали несколько эшелонов обороны польской пехоты и артиллерии. В 0:45, за несколько часов до начала боевых действий, напряжение в 8-й армии достиг­ло предела. Перед самым началом вторжения были приведены к присяге на верность несколько ново­бранцев «Лейбштапдарта», не успевших еще прой­ти эту процедуру. Один из них написал домой: «Я пишу эти строки в сумерках, сегодня мы начнем войну с Польшей, если она не прислушается к голосу здравого рассудка. Уже завтра я буду на­стоящим солдатом. Я освободил голову от всяких личных мыслей, и у меня осталась одна мысль – Германия».

Наступление было стремительным: около пяти или восьми километров за 75 минут. «Лейбштандарт» вышел на польско-германскую границу в 4:45, впереди лежала первая переправа через реку Просна в районе города Гола, где эсэсовцы без особых трудностей опрокинули оборону моста, состоящую из бойцов польской 10-й пехотной дивизии, воору­женных 37-мм орудиями. Далее лежал Болеславец, а за ним Вьюурожов, где «Лейбштандарт» должен был соединиться с левым флангом 17-й пехотной диви­зии. Попытка остановить наступление дорого обо­шлась полякам: к 10:00 Болеславец уже был в руках немцев. По городу брели целые колонны пленных поляков в серой военной форме с сияющим поль­ским орлом на фуражках.

В сельской местности, в основном заросшей гу­стым кустарником, польские пулеметчики, хорошо знавшие местность, устраивали засады на длинные колонны «Лейбштандарта». Однако люди Дитриха к концу дня подавили всех своих противников: 10-ю, 17-ю и 25-ю пехотные дивизии, а также Всепольскую и Вольвыскую кавалерийские бригады. На диви­зию часто обрушивались яростные контратаки, по­рой доходившие до рукопашных схваток. Один из бойцов «Лейбштандарта» вспоминает: «Они шли в атаки длинными цепями, почти плечом к плечу. У них был боевой клич – длинное протяжное vpa, и мы могли слышать, как кричат офицеры». Первые немецкие потери составляли в общей сложности семь убитых и 20 раненых, куда входила и команда разведывательной машины, ставшей жертвой поль­ской мины.

После соединения с 17-й пехотной дивизией последовала атака на переправу через реку Варта в районе города Бурженин. Пулеметному расчету из шести человек из 1-й роты «Лейбштандарта»» было приказано переправиться на другой берег по ча­стично взорванному деревянному мосту и доложить о вероятных силах противника. Один из бойцов этого расчета позже вспоминал, как совершенно не­ожиданно, рядом с ними появился в полевой кепке, с невидимыми под длинным мотоциклетным пла­щом знаками различия, «Зепп» Дитрих. Когда команда направилась к мосту, Дитрих лично проводил их, неся стволы разобранного пулемета и канистру с боеприпасами. Прежде чем снова растаять в темно­те, он с усмешкой крикнул им вслед: «Удачи и ничего не бойтесь! Утонуть — не утонете, разве что слегка подмочите задницы».

Но для «Лейбштандарта» это был не очень удачный опыт, так как они столкнулись не только с отчаянным сопротивлением, но и с сыпучей пес­чаной почвой, которая сдерживала продвижение автотранспорта. Еще один удар по гордости бой­цов «Лейбштандарта» был нанесен известием, что части 10-й армии уже форсировали реку. Но только 4 сентября «Лейбштандарт» окончательно закон­чил переправу через эту водную преграду.

К этому времени «Лебштандарт» столкнулся с серьезным сопротивлением бойцов польской 30-й пехотной дивизии, 21-го пехотного полка и бронированных машин Вольвыской ка­валерийской бригады. Потери возросли, что резко по­влияло на боевой дух, а еще серьезнее на дисциплину «Лейбштандарта». Генерал-майор Лох, командовав­ший 17-й пехотной дивизией, жаловался на беспо­рядочные стрельбы со стороны «Лейбштандарта», а также на попытки сжечь все деревни, встречаю­щиеся на пути. Впрочем, все эти жалобы следовали из чисто военно-тактических, а не моральных соображений. Сожженные деревни замедляли продвижение, а также лишали солдат в нужный момент крыши над головой. И все же молодые добровольцы продолжа­ли двигаться вперед, сметая со своего пути поляков

Для контратак «Лейбштандарта», продвигавшегося к городу Вьюурожов. поляки использовали каждую возможность. Но становить наступление немцев было невозможно: 10-я армия прорвала линию обо­роны к северу от Честакова. Подразделения двух бронетанковых дивизий в своем дальнем броске на Варшаву, форсируя реку Пилица, врезались между Лодзинской и Краковской армиями.

Следующей целью 8-й армии была Лодзь, имев­шая на подступах к городу достаточно сильную оборону. Две роты «Лейбштандарта», 1-я и 2-я, стол­кнулись с жестким сопротивлением и, несмотря на танковую поддержку, понесли большие потери. Противотанковым огнем поляки сумели остано­вить продвижение бронированного кулака: танкам было приказано отойти от польских укреплений, чтобы провести артиллерийскую подготовку для новой атаки. К 18:00 7 сентября поляки, несмотря на численное превосходство, были опрокинуты и покинули город. Следующей целью были Пабьянице, небольшой торговый городок и узловая железнодорожная станция на берегу реки, в котором поляки сумели оказать отчаянное сопротивление 1-му батальону «Лейбштандарта». Батальон, под­держанный другим батальоном из 23-го танково­го полка, незначительно продвинулся к западной окраине города.

Эти бои снова показали те преимущества, ко­торые имели защитники, сражаясь на собственной территории. Хорошо замаскированные польские стрелки, имеющие снайперские навыки, урыва­лись в кронах деревьев и оттуда стреляли. В качестве контрмер «Лейбштаидарт» простреливал кроны деревьев и кусты ружейным и автоматным огнем и забрасывал их ручными гранатами. Ко всему проче­му территорию покрывали поля подсолнечников и кукурузы: солдаты обеих сторон успешно прятались среди высоких растений. Поляки продемонстри­ровали исключительное мастерство маскировки. Один из бойцов «Лейбштандарта» рассказывает:

 «Поляки дьявольски коварны… Они прятались на крышах домов, укрывались в растущих растениях и бы­ли почти неразличимы, их было очень трудно обнару­жить. Нам приходилось охотиться на них, как героям романов Карла Мея о Диком Западе. Когда мы обнару­живали такого снайпера, то забрасывали его связками гранат. Некоторые из них, согласно боевому рапорту, скрывались в сети траншей … Мы взяли в плен около 50 таких бандитов, и нам потребовалось несколько ча­сов, чтобы очистить это осиное гнездо…»

Поляки также получали подкрепление из чис­ла тех, кто вынужден был отступить под напором 10-й армии. Эти бойцы были способны на яростные контратаки, и однажды даже поставили под угрозу штаб-квартиру Дитриха, пока к нему на помощь не пришел целый пехотный полк.

Первоначально продвижение «Лейбштандарта» было вполне успешным, но в результате упорной обороны Пабьянице им пришлось отклониться от намеченного наступления. «Личная гвардия Гитле­ра» испытала унижение, когда для вывода их из этой опасной точки подключились пехотные полки 55-й и 10-й дивизий. Ранним утром 8-го сентября Пабья­нице были взяты, но «Лейбштандарт» особого капи­тала на этом не заработал. Критика генерал-майора Лоха возросла – подготовка и действия эсэсовцев требуют серьезной доработки. В данной ситуации никакие оправдания не принимались. «Лейбштандарт», воспитанный на повышенном чувстве от­ветственности, являлся источником затруднений, и поэтому его следовало отправить в резерв. Хотя этого и не случилось, его все же вывели из состава 8-й армии и включали 4-ю бронетанковую дивизию Георга-Ганса Рейнгардта, входящую в состав 10-й ар­мии, которой командовал фон Рейхенау.

После броска, предотвращавшего отход поль­ских сил из окружения по дороге на Гродзиск-Мазовецки, к юго-востоку от Варшавы, 1-й батальон направился к городу Ольтаржев, находившемуся на пути к столице Польши. После прибытия ба­тальонной артиллерии положение польских сил резко ухудшилось. Колонна польских автомобилей продвигалась под кинжальным огнем немецкой ар­тиллерии. Начинался вечер, и сгущающийся туман смешивался с дымом от обстрела и делал продвиже­ние вперед еще более опасным.

Последовавшие события напоминали картины прошедших войн: конные табуны артиллерийских подразделении выскочили из дыма прямо на ору­дия, которые вскоре были перевернуты толпами гражданского населения, ищущего защиты у поль­ской армии. И все же поляки отказывались при­знать себя побежденными. Как вспоминает одни из немецких очевидцев этих событий: «Они шли с высоко поднятыми головами, как пловцы, разбива­ющие волны».

В тот же вечер 10-я армия фон Рейенау блоки­ровала берег Бзуры, текущей к западу от Варшавы. «Лейбштандарт» присоединился к ней уже на юго-западных окраинах столицы. Две других дивизии захватили город Блоне, лежащий к востоку от 1-го батальона и также расположенный на пути к сто­лице. Приближалось начало битвы за Варшаву, ко­торую поляки объявили крепостью. Теперь фон Рундштедт полностью взял на себя все руководство операцией, отдав приказ 8-й и 10-й армиям уничто­жить все польские силы, оставшиеся между реками Бзура и Висла. Находящиеся на острие главного удара подразделения генерала Рейхенау за восемь дней прошли около 225 километров и достигли при­города Варшавы. Из Восточной Пруссии в северо-западном направлении в сторону Брест-Литовска двигались бронированные силы Гудериана, которые 14 сентября захватили город и соединились с броне­танковыми силами генерала барона фон Клейста, двигавшимися с юга.

Однако поляки не хотели признать пораже­ния. Они бросались в контратаки. На окраинах Варшавы 4-я бронетанковая дивизия была втянута в ожесточенные уличные бои. Хотя командир ди­визии генерал-лейтенант Рейнгард и был настро­ен оптимистически, считая, что основная часть польского сопротивления уничтожена, на самом деле его люди были вынуждены отступить, поне­ся большие потерн и потеряв при этом примерно половину бронетехники. «Лейбштандарт» присо­единился к дивизии, и несколько дней они вели тя­желые совместные бои. Фактически «асфальтовые солдаты» впервые сменили зубрежку учебников и аудиторные лекции на реальные действия. «Лейб­штандарт» перешел к обороне. В результате была опрокинута 6-я рота 2-го батальона и погиб ее командир гауптштурмфюрер «Зиннель» Ланге. Крупные силы Познанской и Поморской армий провели контратаку в юго-восточном направлении, форси­руя реку Бзуру на западе от Варшавы в том месте, где она впадает в Вислу.

Не обращая внимания на отчаянные усилия саперов навести мосты через реку, немецкие бро­нированные машины спустились к воде по крутому берегу Бзуры под шквальным артиллерийским ог­нем противника. Погода была ужасной; танки увя­зали в грязи, а те, что смогли пробиться к самому берегу, были слишком малочисленны и нуждались в подкреплении.

Оптимизм генерал-лейтенанта Рейнгарда в от­ношении того, что польское сопротивление слом­лено, оказался преждевременным. На востоке в Варшаве все еще существовал польский гарнизон, готовый оказать отчаянное сопротивление. Попыт­ки взять город штурмом 8 и 9 сентября ни к чему не привели. Таким образом, немецким силам пришлось вернуться в сектор реки.

Некоторое понятие о том. насколько важно для немцев было занять тот сектор, можно получить из того факта, что фон Рундштедт лично принял на себя руководство обороной этого участка. Главная роль здесь была отведена 10-му корпусу, важной час­тью которого являлся «Лейбштандарт». 14 сентября был отдан приказ закрыть восточный выход из бзурского мешка путем атаки на север в направлении Вислы. Поставленная цель была достигнута только через пять дней.

Польская армия стояла перед угрозой полного уничтожения. Было ясно, что Варшава выдыхается. Туда могли добраться только истощенные длинным переходом и изнурительными боями подразделения. Эти прибывающие туда люди несколько поднимали моральный дух в столице, но все они растеряли по до­роге свое снаряжение и не имели никаких перспектив найти новое в городе. Вскоре начался обстрел города немецкими 305-мм мортирами. По словам одного не­мецкого очевидца этих событий, канонада этих мор­тир на многие дни стала «голосом Варшавы».

Гибель Польши ускорило еще одно событие, происшедшее 17 сентября: с востока началось советское вторжение в страну. Бзурский мешок был за­крыт «Лейбштандартом», но на этом их задача не закончилась. Польские силы отошли в укрепленный район Модлина, закрывавший подступы к Варшаве с севера. «Лейбштандарт» получил приказ присо­единиться к 15-му корпусу, чтобы как-то восполнить его потери. К этому времени польская армия напомпнала жуткие картины Гойп. В одном из докумен­тов «Лейбштандарта» можно прочесть:

«Во времппя наступления нам пришлось пройти че­рез территорию, которую одно время удерживала так называемая Поморская армия. Вся территория пред­ставляла собой картину смерти и разрушения. Под жарким солнцем чернели окровавленные тела людей и животных. Разбитые и сгоревшие машины, и наи­более трагичные жертвы войны: раненые лошади, ле­жащие и ждущие милосердного выстрела. Всю землю покрывали свидетельства разбитой армии…»

Выжившие спешили в форты Мод­лина, которые вскоре добавили еще 31000 к польским военнопленным. Форты были разрушены немецкой артиллерией.

25 сентября бойцы из «Лейбштандарта» при хоро­шей видимости были свидетелями того, как начатую артиллерией работу завершили пикирующие бом­бардировщики 4-го воздушного флота. Спустя два дня польские военные вступили в переговоры с ге­нералом Бласковпцем и в 13:15 на следующий день была подписана капитуляция Варшавы. За время осады погибло 2000 польских солдат и 10000 человек гражданского населения.

Команда Дитриха, по большей части, вела себя в пределах общепринятых военных норм. Были, конечно, и исключения. Самым известным из них был арест, произведенный Германом Мюллером-Джоном, дирижером оркестра «Лейбштандарта», который захватил большое количество польских евреев и вместе со своими музыкантами расстрелял их без суда и следствия. Военное командование возбудило против него уголовное дело, но благодаря вмешательству Гитлера его через год амнистирова­ли. Этот случай выходил за рамки всех жестокостей, совершенных в период польской кампании. В конце войны, боясь уголовного преследования, Мюллер-Джон вместе с некоторыми членами своей семьи со­вершил самоубийство.

В целом польская кампания показала, что «Лейбштандарт» и его не имевший боевого опыта состав вполне подходят для военных целей. Но критика со стороны Вермахта все же не прекращалась. Раздава­лись ехидные замечания по поводу «разряженных полицейских», но они быстро затихли, когда стало понятно, что Гитлер не собирается к ним прислуши­ваться. А вскоре стало ясно, что критицизм в отно­шении личной гвардии Гитлера может основатель­но испортить карьеру критикана.

Гитлер, как всегда в подобных случаях, внима­тельно следил за успехами SS-VT и «Лейбштандарта» в частности. По словам Отто Дитриха (никакой родственной связи с «Зеппом» Дитрихом), шефа прессы Третьего рейха и государственного секре­таря министерства пропаганды, во время польской кампании фюрер на большой карте специальным значком с надписью «Зепп» отмечал продвижение «Лейбштандарта».

Однако настроение Гитлера резко изменилось, когда он услышал о потерях «Лейбштандарта»: 108 убитыми, 292 ранеными, 14 легкоранеными, 3 про­павшими без вести и 15 смертей в результате несчастных случаев. На совещании в его штаб-квартире в поезде, стоявшем в Гросс Померании, он заявил, что это недопустимо. Тогда Дитрих, позабыв о всякой сдержан­ности, горячо отверг все утверждения, что Вермахт постоянно поддерживал его людей. На самом деле Вермахт с большим удовольствием бросал его людей в бой при самых неблагоприятных условиях. Генерал Вальтер фон Браухич, главнокомандующий Вермах­та, утверждал, что у «Лейбштандарта» недостаточная боевая подготовка и полностью отсутствуют знания стратегии. А затем последовало ехидное заключи­тельное замечание. «Полицейским, натянувшим ар­мейскую форму, приходится за это платить».

Теперь настала очередь рассердиться Гитлеру. Он заявил, что ему надоели вечные пре­пирания между Вермахтом и СС и он больше этого не потерпит. Или они должны научиться совместным действиям, или он «подумает о кардинальных измене­ниях в командном составе». К великому неудоволь­ствию Дитриха и его людей, для них не последовало немедленного возвращения в Берлин. Вместо этого они получили приказ отправиться в Чехословакию для смены подразделения СС «Фюрер». В свою оче­редь это подразделение тоже не было отправлено в Берлин, а направилось на Западный вал, укрепле­ния, предназначенные для защиты Рейха с запада.

По прибытию «Лейбштандарт» ждал торжественный прием. На данный момент обязанности дивизии были необременительными, и наступил период отпусков для ее состава. Однако ее командир «Зепп» Дитрих был человеком действия. В это спокойное время он продолжал суетиться и при первой возможности вернулся в Берлин. А здесь, в столице, окрыленный успехом польской кампании и своими территори­альными приобретениями, Гитлер уже переключил внимание на дальнейшие территориальные заво­евания: новыми целями были Франция и Британия.

Первое Рождество Второй мировой войны бой­цы 1-й роты встретили в Бад-Эмсе, где каждый солдат «Лейбштандарта» получил праздничный паек: рож­дественский торт и немного табака, а также бутылку вина. После этого дивизия была расквартирована в районе Коблинца и снова попала под командование генерала Гудериана, который был полон гордости от того, что получил Рыцарский крест за действия своего 19-го армейского корпуса в Польше. После­довали интенсивные учения, большинство которых выпали на очень холодную погоду. Офицеры Дитриха надеялись, что грядущие события оправдают их старания.