Советско-финская война (1939-1940)

После рождения финляндского государст­ва в 1809 г, ему понадобилось более ста лет, чтобы добиться полной независимости от России. 6 декаб­ря 1917 г по инициативе сената, временно испол­нявшего обязанности верховной власти в Финлян­дии, парламент страны провозгласил ее независи­мость.

После Октябрьской революции Финлян­дия не признала большевистское правительство. Председатель парламента страны П.Э. Свинхувуд сначала вообще не хотел предпринимать никаких шагов, чтобы добиваться признания независимости со стороны Советской власти. Переговоры с Советами, несомненно, вызвали бы недовольство и российских монархистов, и сторонников свергнутого Временного правительства. Внутриполитическая ситуация в Фин­ляндии, как и во всей бывшей Российской империи, в конце 1917 г была крайне сложной. Портить отноше­ния с силами, которые вполне могли вернуться к вла­сти, было не в интересах финнов. В сложившихся об­стоятельствах они видели прежде всего реальную воз­можность добиться полной государственной независи­мости.

Вскоре, однако, стало ясно, что формальное обращение к большевикам для достижения цели неиз­бежно. 4 января 1918 г правительство Советов призна­ло суверенитет Финляндии.

В России сейчас мало кто слышал о разра­зившейся затем войне, которую финны называют вой­ной за свою независимость.

Уже 28 января 1918 г в южной Финляндии вспыхнули вооруженные столкновения между отряда­ми финской Красной гвардии, которую поддерживали контролировавшиеся большевиками части российской сухопутной армии и Балтийского флота, и отрядами шюцкора (добровольной национальной гвардии), объ­явленными сенатом правительственными войсками. Боевые действия становились все более широкомасштабными и кровопролитными. Вооруженные финским правительством отряды добровольцев вторглись в Вос­точную Карелию. В феврале правительство Финляндии обратилось к германскому командованию с просьбой о высадке десанта на побережье Финского залива. Через три дня после подписания мира с большевиками в Брест-Литовске, 5 марта, немцы высадились на Аланд­ских островах. Эта германская дивизия, постоянно уг­рожавшая северному флангу защищавших Петроград частей Красной Армии, оставила территорию Финлян­дии только в декабре 1918 г. Российские войска, на­против, были выведены из Финляндии намного раньше – после заключения Брест-Литовского мира (3 марта 1918 г).

И все же, несмотря на все сложности, прави­тельство Советов политически было выгодно Финлян­дии: оно по крайней мере формально поддерживало независимость финляндского государства. Ни Времен­ное правительство, ни сторонники монархистской Рос­сии не допускали и мысли о возможности отделения северо-западной территории империи — Великого кня­жества Финляндского. Поэтому во время похода Юде­нича на Петроград, ставший президентом Финляндии К.Й. Стольберг воспротивился участию финских войск в этом наступлении. Сдержанность Финляндии и Бал­тийских государств в этой ситуации позволили боль­шевикам удержать Петроград.

Только 14 октября 1920 г в Эстонии был под­писан Тартуский (Юрьевский, как его тогда называли) мирный договор между Советской Россией и Финлян­дией. Договор установил Государственную границу между странами. На севере Финляндии был передан Печенгский край и часть п-ова Рыбачий (так называе­мый Печенгский коридор).

Благодаря этому, Финляндия получила выход к незамерзающему Баренцеву морю, но за Советской республикой сохранилось право транзита через эту территорию (так же как и за финскими судами — право прохода  по  Неве).   Часть  пограничных территорий, примыкавших к Баренцеву морю, Ладожскому озе­ру и Финскому заливу, объявлялась демилитаризо­ванной зоной. Финские войска оставляли захвачен­ную ими Восточную Карелию. В текст Тартуского договора была включена декларация о самоуправ­лении Карелии.

Однако здесь, в Карелии, все было очень непросто. Великобритания, обеспокоенная присут­ствием вражеских немецких войск на территории Финляндии (в понимании англичан – фактически, на территории союзной им Российской империи), неблагоприятными политическими переменами в России и заключением российско-германского мира, попыталась укрепить позиции Антанты на Севере. 27 июня 1918 г английская эскадра высади­ла на Кольском полуострове десант, известный под названием Мурманской военной экспедиции. Командовал экспедицией генерал Ч. Мейнандер.

Собственно британских войск в ее состав входило не так уж много, и к крупномасштабным боевым действиям они не готовились.

Это удивляло многих, в том числе и в Британии. Например, знаменитый английский по­лярный путешественник Э. Шеклтон, только что вернувшийся из длившейся три года антарктиче­ской экспедиции, с удовольствием принял предло­жение о назначении советником по вопросам сна­ряжения, обмундирования, питания и транспорти­ровки подвижных отрядов при штабе генерала Ч. Мейнандера. «Шеклтон говорил своим друзьям, что наконец-то получил работу себе по сердцу: поездки на санях, а затем сражение. Но, к сожалению, воз­можность для вооруженных схваток не появлялась», — писал позже один из биографов Э.Шеклтона.

Действительно, основными задачами Мурманской военной экспедиции были не бои, а организация, приведение в боевой порядок и руко­водство частями российской армии для противо­действия финнам, немцам и большевикам. Эти-то сформированные британцами части и начали про­двигаться к югу вдоль построенной два года назад Мурманской железной дороги.

Как заметил финский историк М. Йокипии, «Восточная Карелия оказалась в силовом поле большой политики». В этом силовом поле перепле­тались интересы «красной» и «белой» России, стран Антанты, Финляндии, отчасти – Германии, и, ко­нечно, самих карел. Для них пример только что обретшей независимость Финляндии имел большое значение. Еще в январе 1918 г на народном съезде в Ухте было принято постановление о необходимости создания Карельской республики.

Правительство независимой Финляндии было особенно обеспокоено ситуацией в Карелии. Война за независимость и гражданская война в стране привели к тому, что весной 1918 г до трех тысяч имевших боевой опыт финских сторонников большевиков перебрались в Россию, преимущест­венно в Карелию. Возможность нанесения ими уда­ра по Северной Финляндии была достаточно ве­роятной. Чтобы обезопасить свои тылы, финны ударили первыми: в марте-мае 1918 г несколько отрядов финских войск и добровольцев вторглись в Восточную Карелию.

Бои в Восточной Карелии то затухали (в том числе и на время «отпусков для уборки урожая»), то разгорались вновь. Ситуация осложнилась еще и тем, что 1-3 марта 1919 г в Восточной (Беломорской и Олонецкой) Карелии была образована Карельская трудовая коммуна — одно из буферных го­сударств, которыми Советское правительство старалось окружить контролируемые им территории России.

Возглавила коммуну группа присланных из Москвы «красных финнов» во главе с Э. Гюллингом (в 1935 году он будет отстранен от должности, в 37-м -арестован, и расстрелян в июне 1938).

Хитросплетение политических, этнических, языковых, религиозных и экономических проблем ре­гиона привело к тому, что «период племенных войн» в Восточной Карелии, как именуется это время в фин­ской истории, завершился только в феврале 1922 года. Но вплоть до 1925 года Советское правительство с определенной опаской относилось к карелам: по сооб­ражениям безопасности они даже были освобождены от службы в армии.

Война Финляндии за независимость, граждан­ские войны в России и самой Финляндии, «племенные войны» в Карелии — эти бурные события привели к тому, что к 1922 г в Финляндии оказалось более 35 тысяч беженцев. Их надо было расселять, кормить, лечить, обучать в школах. Финляндское правительство взяло на себя необходимые заботы и финансовые рас­ходы. Работа по оказанию помощи беженцам «первой волны» продолжалась до 1940 года. А потом в стране появились новые тысячи переселенцев…

Несмотря на наступившее после окончания конфликта в Восточной Карелии смягчение напряжен­ности финско-советских отношений, взаимная подоз­рительность между государствами не исчезала.

Для нейтрализации угрозы со стороны РСФСР (превратившейся вскоре в СССР) Финляндия стала искать сотрудничества со странами «западной» буферной зоны — Польши, Эстонии, Латвии, Литвы. Однако уже в 1922 г. от этого пришлось отказаться. Становилось ясно, что Балтийские государства испы­тывают еще большую угрозу, чем сама Финляндия. Кроме того, все большие подозрения финнов стали вызывать претензии Польши на гегемонию в балтий­ском регионе.

Нужно было изыскивать другие пути к повы­шению безопасности.

В этот период Финляндия активно сотруд­ничала в Лиге Наций. Известный политик X.Прокопе, длительное время бывший министром иностранных дел Финляндии, даже занимал пост Председателя совета этой международной органи­зации. Естественным шагом для финнов было дви­жение по пути, предусмотренному положениями международного права.

Договор о ненападении, заключенный с СССР, был бы одним из приемлемых вариантов. Однако на предложения Советского Союза о его заключении финская сторона дважды отвечала от­казами. Это противоречило ее обязательствам как государства-члена Лиги Наций: договор не мог быть заключен со страной, в Лигу Наций не вхо­дившей.

Ситуация изменилась лишь в 1933 году после принятия в Лигу Наций Советского Союза. Финляндия согласилась на подписание договора о ненападении с СССР.

Однако уже к середине 30-х годов стала очевидна политическая слабость Лиги Наций. Ор­ганизации не удалось остановить итало-абиссинской войны, развязанной фашистской Ита­лией в декабре 1934 года. Как стало ясно прави­тельствам небольших стран, в случае агрессии со стороны «великих держав» надежда на помощь со стороны Лиги Наций была призрачной.

Политика нейтралитета, казалось, давала большие перспектив. В 1935 г. правительство Фин­ляндии заявило, что во внешней политике страна будет придерживаться скандинавской ориентации. Финны и скандинавы объявляли, что впредь не считают себя обязанными присоединяться к воз­можным санкциям против страны-агрессора, как это предусматривалось декларациями Лиги Наций. Финляндия подчеркивала, что в возможной войне великих держав она сохранит нейтралитет.

Между тем, такая политика не гарантиро­вала финнам военной помощи со стороны сканди­навов в случае необходимости. Интересы Швеции, Дании и Норвегии различались, а их военный по­тенциал был сравнительно небольшим.

Впрочем, со Швецией нашлась важная точка совпадения военно-политических интересов. Шведов, как и финнов, волновали планы Советско­го Союза в отношении Аландских островов.

После прихода национал-социалистов к власти в Германии, резко изменилось геополитиче­ское значение стран бывшей «буферной зоны». И Советский Союз, и Германия стремились включить их в сферу своего влияния. Советским политикам и военным представлялось вероятным, что в случае агрессии против СССР вооруженные силы Герма­нии используют территорию Балтийских государств и Финляндии как плацдармы для нападения – либо захватив эти страны, либо с их вынужденного со­гласия. Ни одно из государств балтийского региона, исключая Польшу, не имело достаточной военной силы, чтобы отразить немецкое вторжение.

Политика СССР в отношении государств Балтии и Финляндии стала более резкой. Уже в 1933 году второй секретарь советского посольст­ва в Хельсинки Б.Ярцев предложил Финляндии военную помощь против Германии и сотрудниче­ство в фортификации Аландских островов. Предложение было достаточно странным: невысокое слу­жебное лицо, от которого оно исходило, наводило на мысли если не о провокации, то во всяком случае о «прощупывании лазеек». Кроме того, финны хорошо помнили о боях января 1918 года с частями российской армии, отказавшимися покинуть территорию страны. Предложение Б.Ярцева было отвергнуто.

Эти события привели к тому, что Финляндия и Швеция решили сообща заняться укреплением Аландских островов. Вероятно, финны рассчитывали на то, что военное сотрудничество со Швецией этим не ограничится. Перспектива была заманчивой, поскольку в тот период шведы единственными из всех скандина­вов начали серьезное перевооружение и укрепление своей армии. Финляндско-шведский договор, предусматривавший военное сотрудничество в укреплении Аландских островов, был подписан, и тут же ратифи­цирован финским парламентом.

Между тем, для реализации этого договора нужно было решить серьезную проблему. Еще в период становления Финляндии как независимого государства шведоязычное население Аландских островов стреми­лось присоединиться к Швеции. Разумеется, шведское правительство не хотело упускать шанс получить стратегически важную территорию: Аланды перекры­вали вход в Ботнический залив и были идеальным ме­стом для размещения военно-морской базы и батарей береговой обороны.

После переговоров в Версале и Женеве Лига Наций приняла компромиссное решение: острова оста­лись в составе Финляндии, но получили широкую ав­тономию и были объявлены демилитаризованной зо­ной.

Таким образом, возведение укреплений на Аландских островах не могло быть начато без одобре­ния со стороны стран-членов Лиги Наций. Разумеется, СССР, как полноправный член этой международной организации, выступил с решительным протестом про­тив «милитаризации Аландов».

«Представляется неясным, каковы именно цели вооружения островов, в каких размерах эти воо­ружения будут произведены, против кого они направ­лены и, наконец, в чем заключаются гарантии, что эти укрепления не будут использованы какой-либо агрессивной державой против СССР, расположенного в не­посредственной близости от Аландского архипелага». – «Известия», 29 мая 1939 года.

План был сорван. Шведское правительство отказалось ратифицировать договор по Аландам, кото­рый весной 1939 г. уже был одобрен правительством Финляндии. Нужно подчеркнуть, что после прихода к власти Гитлера основными факторами, которые опре­деляли позиции СССР в регионе Балтийского моря, были военно-стратегические и внешнеполитические интересы. Идеология отошла на второй план. Даже реакция Советского Союза на усиление антикоммуни­стического движения в Финляндии и на запрещение деятельности коммунистов в начале 30-х годов по тогдашним меркам была удивительно вялой.

Декларации военно-политического характера, напротив, были чрезвычайно жесткими. Советский посол в Финляндии прямо заявил финскому премьер-министру, что в случае начала войны в Центральной Европе СССР оккупирует часть Финляндии. В чуть более завуалированной форме об этом говорилось в выступлении   секретаря   Ленинградского   обкома партии А.А. Жданова.

Ситуация становилась все более критиче­ской.

ПОЛИТИЧЕСКИЙ ПРОЛОГ К «ЗИМНЕЙ ВОЙНЕ»

Совершенно очевидно, что нападение СССР на Финляндию 30 ноября 1939 года не было результатом советско-финских двусторонних от­ношений. Небольшое государство всего лишь в очередной раз оказалось в зоне столкновения по­литических интересов великих держав.

Начиная с середины тридцатых годов наи­более вероятным военным противником Советского Союза была Германия. В случае боевых действий между государствами, кто бы их ни начал – Третий рейх или СССР, – Советский Союз был крайне за­интересован в обладании военно-морскими базами и укреплениями береговой обороны, которые имела прежде царская Россия, и которые оказались теперь на территориях ставших суверенными государства­ми Финляндии, Эстонии, Латвии.

В марте-апреле 1939 года советское ко­мандование начало разрабатывать детальные планы военных действий против северобалтийских госу­дарств – Эстонии и Финляндии. Для работы над этими документами в распоряжение оперативного управления Генерального штаба был откомандиро­ван слушатель Академии комбриг A.M. Василев­ский, работавший под руководством К.А. Мерец­кова и Б.М. Шапошникова.

Вероятно, уже эта предварительная работа высших штабных командиров РККА привела их к заключению, что война с Финляндией будет тяже­лой, требующей концентрации больших сил и люд­ских ресурсов. Начальник Генштаба Б.М. Шапош­ников доложил об этом наркому обороны К.Е. Во­рошилову и И. Сталину. Реакция вождей была рез­кой.

Генеральный штаб РККА был отстранен от разработки окончательных планов ведения финской кампании…

Но пока, весной и летом 1939 года, основ­ное внимание Кремль уделял операциям на дипло­матическом направлении.

Выторговывая для себя позиции геополи­тических преимуществ на переговорах с англичана­ми и французами в Москве в июле-августе 1939 года, в уплату за вхождение в антифашистский блок в числе прочих условий Советский Союз по­требовал передачу ему стратегически важных пунк­тов — о. Ханко, Аландских островов, о. Сааремаа.

Когда западными дипломатами эти требова­ния были доведены до сведения правительств Финлян­дии и Эстонии, на чьи территории претендовал СССР, те, естественно, отвергли такую возможность.

Одновременно с переговорами с Великобри­танией и Францией о создании антигитлеровского сою­за, 23 августа 1939 года советское руководство заклю­чает договор о ненападении с Германией.

Дополнительным секретным протоколом пак­та Молотова-Риббентропа оговаривался раздел сфер влияния СССР и Германии в зоне Балтийского моря:

«I. В случае территориальных и политических изменений на территориях, относящихся к прибалтий­ским государствам (Финляндия, Эстония, Латвия, Лит­ва), северная граница Литвы будет устанавливать гра­ницы влияния Германии и Советского Союза.»

В сентябре-октябре 1939 года, пользуясь тем, что «территориальные и политические изменения» уже произошли (1 сентября Вермахт, а чуть позже – Крас­ная Армия вторглись в Польшу), СССР усилил нажим на Балтийские государства. Довольно многочисленное немецкое население региона начало покидать террито­рию Прибалтики.

28 сентября Эстония, а 5 и 10 октября – Латвия и Литва вынуждены были подписать с Со­ветским Союзом договоры о взаи­мопомощи. На основании этих договоров в одной только Эстонии было построено несколько совет­ских военно-морских и авиацион­ных баз с общим контингентом около 25000 военнослужащих.

Новую советскую «линию обороны у бере­гов Балтики» следовало дополнительно укрепить. 5 октября 1939 года министр иностранных дел Совет­ского Союза В.М. Молотов передал посланнику Финляндии в СССР А. Ирье-Коскинену требование о прибытии в Москву финляндской делегации «для обсуждения политических вопросов, затрагиваю­щих обе стороны». Делегация прибыла в СССР только после повторного требования, выдвинутого, как и первое, в ультимативной форме. Во главе финских дипломатов на переговорах был посол Финляндии в Стокгольме Ю.К. Паасикиви, знавший русский язык.

Переговоры начались 12 октября. Советская сторона под предлогом обеспечения безопас­ности Ленинграда требовала от Финляндии терри­ториальных уступок: отвода линии границы на запад и предоставления морских баз силам Балтий­ского флота.

Конкретизированные   только   на   третий день переговоров требования СССР включали:

• Аренду полуострова Ханко, размещение на нем военно-морской базы и нахождения на ней пятитысячного контингента;
• Обеспечение якорной стоянки для судов Балтийского флота в заливе Лаппохайя;
• Передачу Советскому Союзу пяти остро­вов в Финском заливе;
• Проведение корректировки границы на Карельском перешейке с перенесением ее к западу на 20-25 км на рубеж Липпола-Койвисто;
• Передачу Советскому Союзу восточной части полуострова Рыбачий;
• Передачу Финляндии территории пло­щадью 5567 кв. км в области Репола в Карелии;
• Обязательства сторон не возводить но­вых оборонительных сооружений в зоне новых гра­ниц и демонтировать существующие;
• Замену существующего пакта о ненападении новым договором о дружбе, взаимопомощи и сотруд­ничестве.

Поскольку Аландские острова все еще остава­лись «больным местом» в отношениях Финляндии и Швеции, было ясно, что советские претензии на Аланды неизбежно вызвали бы резкую реакцию со стороны Швеции. Вероятно, это могло бы привести даже к политическому сближению Швеции с Германией, чего следовало избегать всеми силами. Поэтому от первона­чально выдвигавшегося пункта в отношении Аландских островов советской стороне пришлось отказаться.

Таким образом, согласно советским условиям, Финляндия теряла 2761 кв. км своих лучших сельскохозяйственных земель. Акватория вокруг островов, которые требовал СССР, была зоной наиболее интенсивного прибрежного рыболовст­ва. Укрепления оборонительной линии Маннергейма, которые были основной гарантией защиты страны, перерезались линией границы самым неблагоприят­ным образом – даже если бы удалось добиться отмены пункта о демилитари­зации приграничной зоны и демонтаже фортификационных сооружений. Нако­нец, заключение «договора о дружбе» положило бы конец политике нейтрали­тета Финляндии, которой страна упорно придерживалась.

Взамен, казалось бы, Финлян­дия приобретала значительную террито­рию — в два раза больше той, что отда­вала восточному соседу.

Однако получаемые ей карель­ские болота, валуны и заросли хозяйст­венного значения иметь не могли.

Выдвинутые пункты «обоюдно важных политических вопросов» ошело­мили финскую делегацию. Наивные по­пытки Ю.К. Паасикиви апеллировать к положениям международного права со­ветской стороной вообще не принима­лись во внимание. Довольно пассивной была и международная реакция на пре­тензии Советского Союза. Германия прямо рекомендовала финнам пойти на уступки. Теперь ясно, что со стороны немецкого руководства это было одной из форм демонстрации своей верности положениям «пакта Молотова-Риббентропа». Но тогда, в тридцать де­вятом, отсутствие поддержки со стороны великих держав и недвусмысленные рекомендации Германии своей неожи­данностью произвели достаточно силь­ное впечатление на правительство Финляндской республики.

Дополнительным аргументом со стороны Советского Союза стало выдвижение им к советско-финляндской границе в третьей декаде октября 25 пехотных дивизий, примерно тысячи танков и восьмисот самолетов.

Финны начали более предметные переговоры. Они соглашались на перенос линии границы на запад на глубину 13 км в непосредственной близости к Ленинграду (район Терийоки на Карельском пере­шейке) и передачу СССР всех отдаленных островов Финского залива и нескольких крупных островов в районе Ханко.

Это было неожиданностью для советской стороны. Уступки ее не устраивали. Советские ди­пломаты ухватились за тот факт, что финны начис­то отвергали возможность передачи СССР матери­ковых территорий и острова Койвисто – одного из важнейших узлов системы береговой обороны страны. 8 ноября Молотов раздраженно заявил, что политики свою работу выполнили, и теперь настало время военных действий. Финская делегация поки­нула Москву. В советских газетах началась шумная кампания, направленная против «зарвавшихся белофинских авантюристов».

В то же время финны начали военные приготовления со своей стороны. Осенью 1939 года, после начала переговоров в Москве, финские власти эвакуи­ровали жителей из приграничной полосы. Для военной разведки этот шаг – несомненный признак того, что потенциальный противник готовится стать противни­ком реальным. Еще раньше, летом, чувствуя нараста­ние напряженности на восточной границе, финны на­чали проводить призыв резервистов для внеочередных учений в районе границы.

Любой военный специалист признал бы, что противостоять двадцати пяти дивизиям Красной Армии и Балтфлоту финские резервисты не могут. Не хотели признавать этого только сами финны.

 ТЕРИЙОКСКОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО И НАРОДНАЯ АРМИЯ ФИНЛЯНДИИ

Одновременно с началом советской военной агрессии против Финляндии, в Москве было объявлено о создании Народного правительства Финляндии (Временного правительства Финляндии в эмиграции). В исторической литературе это созданное Кремлем правительство часто именуется Терийокским, по на­званию финляндского городка в нескольких километ­рах от советской границы, куда после вторжения Красной Армии «Народное правительство» было пере­везено. Возглавил его Отто Вилле Куусинен.

В январе 1918 года Куусинен был инициато­ром вооруженного выступления социал-демократов, которое послужило началом гражданской войны в Финляндии. На нелегальном положении О. Куусинен оставался в стране еще около двух лет после окончания гражданской войны и бегства основной массы фин­ских большевиков в Россию, преимущественно в Каре­лию. Только в 1920 году в Советскую Россию пере­брался и сам руководитель финских коммунистов.

В Советской России «Отто Вильгельмович» продолжил деятельность профессионального револю­ционера. Он был участником учредительного конгресса Коммунистического интернационала, в 1921 году стал одним из его секретарей. В традициях того времени, и члены семьи О. Куусинена были профессиональными партийными бойцами: в конце тридцатых годов его жена работала в составе группы советского разведчика Р. Зорге. Дочь О. Куусинена Херта в 1939 году стала членом ЦК компартии Финляндии.

О «буржуазной Финляндской республике» О.В. Куусинен всегда отзывался как о «временном явлении». Но сначала, по-видимому, Сталин посчи­тал, что секретарь Коминтерна — слишком крупная фигура для того, чтобы переместить его на пост главы терийокского правительства. Возглавить На­родное правительство Финляндии предложили секретарю нелегальной компартии Финляндии Арво Туоминену, жившему в эмиграции в Швеции. Не­ожиданно для Кремля, А. Туоминен отказался: случай по тем временам, славным партийной дис­циплиной, невероятный. Времени для поиска дру­гих глав правительства у Кремля уже не остава­лось. Было решено утвердить кандидатуру Куусинена.

Некоторые сложности возникли и с фор­мированием «истинно демократического правитель­ства Финляндии»: для него не хватало кадров. «Партийные чистки» тридцатых годов настолько проредили шеренги финских эмигрантов-коммунистов, что в состав Народного правительст­ва пришлось вводить молодые кадры «второго эше­лона».

Теперь у Кремля имелось «собственное» правительство Финляндии в полном составе. Мож­но было снова действовать не только на военном фронте (тут активность пока только разворачива­лась), но и на дипломатическом направлении.

«Сегодня в гор. Терийоки по соглашению представителей ряда левых партий и восставших финских солдат образовалось новое правительство Финляндии – Народное правительство Финляндской Демократической Республики во главе с Отто Куу­синеном». – «Правда» 1 декабря 1939 г.

Собственно, на первом этапе терийокское правительство должно было сделать один-единственный шаг: обратиться к СССР за помо­щью.

Вторгнуться в Финляндию Красная Ар­мия не могла: Советский Союз, как всем известно, миролюбивое государство. Но Красная Армия мог­ла прийти на помощь братьям-рабочим по их просьбе, могла усилить боевые порядки Первой финской армии, чтобы затем оказать содействие укреплению мощи Народной армии Финляндии.

«Народное Правительство Финляндии об­ращается к Правительству СССР с предложением заключить договор о взаимопомощи между Фин­ляндией и Советским Союзом и осуществить ве­ковую мечту финского народа: воссоединить народ Карелии с народом Финляндии, присоединив его к единому и независимому государству Суоми». -Заявление Народного правительства Финляндии, 1939 год.

После этой просьбы Народного прави­тельства Финляндии, Советский Союз в Лиге Наций объявил, что все дальнейшие переговоры он будет вести с народным терийокским правительством, а не с угнетающим собственный народ буржуазным правительством Хельсинки.

Между прочим, терийокскому правитель­ству, в отличие от только что покинувшей Москву делегации буржуазной Финляндии, очень быстро удалось заключить с СССР выгодный для Финлян­дии договор о границе. Советскому Союзу отходила южная часть Карельского перешейка.   Зато новая граница «Демократической Финляндии» должна была пройти южнее Олонца по восточному берегу Сямозера, восточнее Ругозера до Кестеньги и до населенного пункта Салла. Считалось, что это соответствует «языковой границе» между карельскими и финскими населенными пунктами.

Против всей этой комедии выступили даже финские коммунисты. Как государство-агрессор, СССР был исключен из Лиги Наций. Со стороны Со­ветского Союза образование правительства Куусинена было очевидной внешнеполитической ошибкой, что довольно быстро поняли и в Кремле. Уже в январе 1940 года, когда финляндско-советские мирные переговоры только начинались и шли еще полуофициальным пу­тем, о терийокском правительстве советская сторона не вспоминала.

У терийокского правительства была и армия – Народная армия Финляндии. Собственно, пока только ее часть – Первый горнострелковый корпус Финской народной армии. Военным министром был назначен генерал-майор А. Анттила, имевший к тому времени опыт боев не только в гражданскую, но и воевавший в Испании. Любопытно, что формирование армии нача­лось раньше, чем было образовано правительство, ко­торой эта армия принадлежала: первый корпус Народ­ной армии Финляндии начал комплектоваться 11 нояб­ря 1939 года как 106-й корпус РККА.

Финнов, карел, вепсов в «Красную армию Финляндии» пришлось собирать по всему Советскому Союзу: эпоха «чисток», «посадок» и переселений была в разгаре. В одной только Карелии лишь в 1937-38 годах было репрессировано 2746 карел и 1984 финна. В Ле­нинградской области в 1937 году было расстреляно 13 тысяч финнов и финнов-ингерманландцев. Теперь из лагерей и тюрем спешно освобождали уцелевших быв­ших командиров Красной Армии подходящих нацио­нальностей, восстанавливали в званиях и назначали на должности в Первой фин­ской армии. Вновь были соб­раны части расформирован­ной в 1935 году Карельской егерской бригады – уникаль­ной для Советского Союза части, существовавшей в 1925-35 годах как… собст­венные войска Карельской автономной республики!

И все же «национальных» военных кадров не хватало. Не стали тратить время и на комплек­тование частей из представи­телей других финских наро­дов Союза — зырян, пермяков, удмуртов, марийцев, мордвы. По воспоминаниям очевид­цев, многие солдаты Первой финской армии и значитель­ная часть ее высших коман­диров были русскими, украинцами – только некоторым пришлось переиначить «на финский лад» имена и фами­лии. Особенно касалось это командирского  и   комиссарского состава. Как вспоминал карельский писатель Яакко Ругоев, главным редактором армейской газе­ты «Касан Армейя» («Народная Армия») был Миха­ил Иванович Мелентьев, он же капитан Микко-Лахти…

Вот чего у Народной армии Финляндии было в достатке, так это обмундирования. «Красных финнов» одели в захваченные несколькими месяца­ми раньше на Западной Украине длинные зеленые польские шинели. Вместо петлиц были введены погоны, а вместо буденновок – знакомые теперь всем шапки-ушанки с красными звездами – правда, чуть иного покроя, чем сейчас, с более округлой верхней частью (кстати, именно эти шапки во всем мире и называются «финскими»).

По состоянию на 26 ноября 1939 г., лич­ный состав Народной армии Финляндии был равен 13405 штыкам. К концу войны (в феврале 1940 года) он увеличился вдвое и составлял 25 тысяч человек.

Последнее, что нужно сказать об этой ар­мии – в боях она участия практически не принима­ла. Очевидно, опасаясь слишком большой концен­трации реальных финнов в ее рядах, советское командование всю войну продержало ее во втором «политическом» эшелоне…

 СИЛЫ ОБОРОНЫ ФИНЛЯНДИИ

Военные приготовления Советского Сою­за и нарастание напряженности на финляндско-советской границе были очевидны. Руководитель Совета обороны Финляндии маршал Карл Густав Эмиль фон Маннергейм понимал, что армия Фин­ляндии должна быть приведена в повышенную готовность. Между тем, материальное обеспечение Сил обороны Финляндии к концу тридцатых годов было недостаточным: чуть ли не все средства, выделявшиеся на нужды армии, последние пятнадцать лет «съедало» строительство укреплений линии Маннегейма. Совет обороны Финляндии и правительство страны это виде­ли. Но парламент одобрил масштабную программу материально-технического обеспечения армии лишь после того, как угроза войны стала очевидной. Как оказалось, слишком поздно: осуществление программы было лишь начато, когда Финляндия оказалась в со­стоянии войны.

Единственным, что могло компенсировать слабое техническое оснащение Сил обороны, был по-настоящему высокий уровень подготовки личного со­става. На высоте был и важнейший «морально-политический фактор»: воля к защите Родины.

В мирное время Силы обороны Финляндии насчитывали 37000 человек (примерно 1% населения страны), включая 2400 офицеров. Главнокомандующим в мирное время был президент страны К. Каллио, на­чальником Генерального штаба — генерал Л. Эш, должность Инспектора армии занимал генерал-лейтенант X. Эстерман. Совет обороны, бывший консультативным органом, возглавлял маршал К.Г. Маннергейм.

Сухопутные войска

Состояли из трех пехотных дивизий и одной бронекавалерийской бри­гады (60 танков). Пехотная дивизия четырехполкового состава по штату насчитывала 14200 человек. В трех стрелковых полках трехбатальонного состава и отдель­ном батальоне тяжелого оружия на вооружении име­лось 250 пистолетов-пулеметов, 250 ручных и 116 станковых пулеметов, по 18 37-мм и 47-мм противо­танковых орудий, 18 минометов калибра 81 мм. Ар­тиллерийский полк в двух полевых дивизионах распо­лагал 24 75-мм орудиями; в гаубичном дивизионе имелось 12 гаубиц калибра 105 или 122 мм. Корпус охраны границы, не входивший в мирное время в состав сухопутных войск, состоял из четырех бри­гад общей численностью около 6000 стрелков.

Помимо этого, существовали территори­альные войска. В их составе в военизированных отрядах шюцкора (Корпуса охраны) было около ста тысяч человек, а в отрядах Вспомогательной Жен­ской службы «Лотта Свярд» числилось 90000 жен­щин.

Силы обороны Финляндии были оснаще­ны стрелковым оружием в основном собственного производства. На вооружении финской армии со­стоял пистолет L-35 системы ведущего финского оружейника А. Лахти, и немецкий «Парабеллум» (применялся в финской армии под названием «Модель 23»). Внешне L-35 был очень схож с «Парабеллумом», но конструктивно сильно отли­чался от немецкого пистолета.

Основой всех финских винтовок и караби­нов была знаменитая винтовка системы Мосина. Ранние образцы (карабин М-91, винтовки М-27, М-28) были переделками русских армейских винтовок, укороченными и с изменениями главным образом в дульной части: мушка снабжалась предохраните­лем от случайных ударов, устанавливалось новое верхнее ложевое кольцо с приспособлением для крепления ножевого штыка.

Более поздние винтовки собственно фин­ского производства (М-29-30 «Шюцкор», М-30, М-39) представляли собой более существенные пере­делки системы Мосина, причем изменения касались в основном элементов, обеспечивающих удобство стрелка при пользовании оружием. От исходной модели отличалась  конструкция   прицельного устройства. Был применен иной прибор. Ложа делалась с шейкой пистолетной формы.

Символом финского стрелкового оружия пе­риода «Зимней войны» стал пистолет-пулемет «Суоми» М-31 кал. 9 мм, системы Аймо Йоханнеса Лахти. Пер­вый вариант этого оружия был разработан в 1922 г., но в производство запущен не был. На вооружение финской армии были поставлены более поздние, последо­вательно совершенствовавшиеся модели 1926 и 1931 годов.

«Суоми» М-31 имел свободный затвор и спе­цифической конструкции неподвижную рукоятку взве­дения. Ложа пистолета-пулемета деревянная. Конст­рукция предусматривала пневматический тормоз отда­чи, повышавший точность стрельбы. Оружие имело быстросъемный ствол. Секторный прицел насечен на дальности до 500 м. Скорострельность – 900 выстрелов в минуту. Магазины коробчатые (21 патрон) или барабанного типа (на 40 или 71 патрон; эта вторая кон­струкция позже была применена на советском ППД). Кроме того, для «Суоми» М-31 был разработан специ­фический коробчатый магазин с четырехрядным рас­положением 50 патронов. Он состоял из двух секций, представляя собой как бы два помещенных рядом друг с другом обычных магазина с двухрядным расположе­нием патронов. Выход из обеих секций был один, патроны поочередно подавались из левой и правой сек­ций.

Существовало несколько модификаций «Суоми» М-31. Один из вариантов мог снабжаться приствным штыком. Кроме того, из-за относительно большого веса оружия (неснаряженный – 4,68 кг, с ма­газинами различной емкости – от 5,2 до 7,09 кг) была разработана модификация, снабженная легкой сошкой. Пистолет-пулемет отличался очень высоким качеством изготовления, но соответственно высо­кой ценой.

Ручной пулемет системы Лахти-Селоранте по техническим характеристикам был близок к со­ветскому ДП, но разработан на год раньше – в 1926 г. Пулемет снабжался коробчатым или дисковым магазином емкостью от 20 до 75 патронов и, по сути, использовался как единый пулемет: ручной, легкий станковый, зенитный.

Станковые пулеметы финской армии – в основном системы Максима различных модифика­ций. Некоторые пулеметы, устанавливавшиеся в дотах, снабжались системой принудительного водяного охлаждения ствола

Единственная бронекавалерийская брига­да сухопутных войск Финляндии располагала 60 единицами бронированных гусеничных машин – танкетками «Карден-Ллойд» образца 1933 г. и танками «Виккерс – 6 тонн». Британцы не приняли «Виккерсы» на вооружение своей армии, но по­ставляли их в различные страны, в том числе и в Финляндию.

Эти легкие танки, вооруженные 37-мм пушкой (47-мм орудие у модификации «Виккрес 6-тонн-В») и одним пулеметом, защищенные 13-мм броней, составляли основу танковых сил финских сухопутных войск. В период Зимней войны фин­ские танки не несли опознавательных знаков. Сва­стику, которая видна на бронированных машинах Финляндии на некоторых фотографиях, финны стали   рисовать   на танковой   броне только после 1940 года. Зимой танки окрашивались в белый камуф­ляжный цвет с неправильной формы неширокими вер­тикальными синими полосами.

Военно-воздушные силы

ВВС Финляндии (156 учебных и 153 боевых самолета, 172 зенитных орудия) состояли из трех авиаполков (Lentorymmenti – LeR-1, 2, 4) и батарей противовоздушной обороны. В состав авиаполков входили авиагруппы (Lentolaivue — LLv), подразделявшиеся на эскадрильи.

Административно ВВС страны (командующий — генерал-майор Я. Лундквист) подчинялись министерству авиации, а в оперативном от­ношении – командованию сухопутных войск. Две авиа­группы находились в оперативном подчинении военно-морских сил.

Несмотря на только что завершившуюся ре­организацию, ВВС Финляндии к началу войны были недоукомплектованы. До 30% самолетного парка при­ходилось на явно устаревшие образцы; коэффициент технической исправности боевых машин составлял 0,8. До 90% финской авиации было сконцентрировано в районе Карельского перешейка, и около 10% — в Вос­точной Карелии.

Военно-морские силы

ВМС Финляндии с личным соста­вом 4250 человек располагали на Балтике 21 кораблем, в том числе двумя броненосцами и пятью подводными лодками. В состав Ладожской флотилии входило 10 катеров. На 30 батареях береговой обороны находилось 100 орудий калибром от 120 до 305 мм. В начале войны ВМС Финляндии находились под командованием генерал-лейтенанта В. Вальве, позже этот пост занял контр­адмирал Е. Рахола.

Мобилизационные мероприятия

Ввиду нарастания напряженности в отношени­ях с СССР, уже летом 1939 г Финляндия начала скрытую мобилизацию, призывая ре­зервистов для прохождения военных сборов. В результа­те к началу Зимней войны численность финской армии возросла с 37 до 127 тысяч человек. К 30 ноября 1939 г было развернуто еще 5 пе­хотных армейских дивизий. Кроме того, две пехотных дивизии находились в стадии мобилизации, и еще три под­готавливались к развертыванию.

Вместе с двумя дополнительно разверну­тыми бригадами, численность Корпуса охраны гра­ницы достигла 8 батальонов. К началу войны и в первые ее дни были мобилизованы также силы тер­риториальных войск – Корпуса охраны (шюцкора) и Вспомогательной женской службы «Лотта Свярд». В результате общая численность Сил обороны Финляндии в первые дни Зимней войны достигла 530-550 тысяч человек (включая 100-150 тысяч женщин из отрядов «Лотта Свярд»). Таким образом, почти 14% всего населения страны вошло в Силы обороны. Каждый седьмой житель Финляндии, считая грудных младенцев и глубоких стариков от Хельсинки и Тампере до тундр Лапландии, встал на защиту независимости страны Суоми — Страны Ты­сячи озер.

Соотношение сил к началу войны

СООТНОШЕНИЕ СИЛ К НАЧАЛУ ВОЙНЫ
Виды вооружений	Финляндия	СССР
Пехотные дивизии	1	3
Танки	1	80
Артиллерия	1	5
Корабли	1	8
Самолеты	1	5

Формально соотношение сил воюющих сторон по состоянию на 30 ноября 1939 года отра­жается в таблице.

Если учесть различия в численности и техническом оснащении финляндских и советских дивизий, превосходство Красной Армии станет еще более впечатляющим.

В стрелковой дивизии РККА в конце 1939 года по штатному расписанию числилось 17500 человек – на 3300 бойцов больше, чем в финской. Каждая пехотная дивизия Красной Армии располагала 30 броневиками и 35 танками, двенадцатью 120-мм минометами и 36 минометами калибра 82-мм, 48 противотанковыми пушками, 36 полевыми 76,2-мм орудиями и таким же количеством гаубиц калибра 152 мм. Количество пулеметов было почти в два раза больше, чем в финской дивизии – 419 ручных и 200 станковых. Не было, правда, пистолетов-пулеметов: в конце 30-х годов наркомат обороны посчитал их «полицейским оружием», и с февраля 1939 года все изготовленные к тому времени 4173 ППД-34 были сняты с вооружения РККА и из войск изъяты.

Превосходство Красной Армии в танках было не только ошеломляющим в количественном отноше­нии, но и чрезвычайно существенным по качеству. Финские танкетки с пулеметным вооружением, конеч­но, не могли противостоять массе советских легких танков Т-26, БТ-5 и БТ-7, снабженных 45-мм пушка­ми. Точно так же и основные боевые машины финских бронекавалерийских частей – «Виккерсы» с 37-мм или в лучшем случае 47-мм пушками – не могли дать отпор советским средним танкам Т-28 с 76,2-мм орудием, четырьмя пулеметами и броней в 20-30 мм. О каком-либо сопротивлении тяжелым Т-35 и KB и испытывавшимся в боевых условиях перспективным моделям КВ-2, СМК и Т-100 речи вообще быть не могло…

ЛИНИЯ МАННЕРГЕЙМА

Концепция позиционной войны довлела над умами многих военных теоретиков после Первой миро­вой. Но если строительство оборонительных линий большой мощности на франко-германской границе было явной стратегической ошибкой (как заметил один военный историк, «линия Мажино была грозным пре­пятствием не столько для германской армии, сколько для французского понимания сути современной вой­ны»), то фортификационное укрепление финляндско-советской границы вовсе не было бессмысленным ша­гом. Явный перевес сил в пользу Советского Союза и очевидная невозможность ведения войны с использо­ванием больших подвижных соединений на крайне пересеченной и залесенной территории Страны Тысячи озер побуждали финнов начать возведение ста­ционарного оборонительного рубежа.

История «северных войн» XVIII-XIX ве­ков, да и сама география, ясно давали понять, что наиболее вероятный (и скорее всего — единственно возможный) путь вторжения в Финляндию с вос­тока по суше лежит через Карельский перешеек. Уже в конце 20-х годов Финляндия начала укреп­лять границу на этом участке. Строительство мощ­ной оборонительной линии – линии Маннергейма – началось в 1929 году и продолжалось до самого начала Зимней войны. Консультировали строитель­ство крупные специалисты в области фортификации из Великобритании, Франции, Бельгии.

Линия представляла собой примененный к местности укрепленный оборонительный район шириной около 135 км и глубиной до 90 км на про­странстве от Финского залива до юго-западного берега Ладожского озера. В состав линии входило почти пять тысяч оборонительных объектов. Осно­ву составляли 160 связанных друг с другом бетон­ных сооружений. Весь район состоял из нескольких линий обороны. В пограничной зоне, непосредст­венно примыкавшей к линии государственной гра­ницы, финны укреплений не возводили. Передовая позиция отстояла от линии границы на 25-40 км, исключая участок в районе Липпола, где погранич­ная зона сужалась до 5 км. В пределах передовой позиции были расположены полевые укрепления с опорными точками – двенадцатью железобетонны­ми пулеметными дотами. Пограничная зона, пере­довая позиция и располагавшееся за ней на глубину около 30 км предполье главной линии обороны охранялись четырьмя бригадами Корпуса охраны границы общей численностью около 13000 человек. Их задача состояла в наблюдении за противником и сдерживании его передовых сил в случае вторже­ния.

Главная позиция линии Маннергейма со­стояла из 22 опорных пунктов, шириной 3-4 км и глубиной 1-2 км каждый. В состав опорного пункта входило несколько железобетонных дотов и поле­вые укрепления (промежуточные узлы сопротивле­ния). Эти узлы состояли из расположенных в лесах поблизости от дорог блиндажей в несколько нака­тов с амбразурами, с разветвленной сетью траншей полного профиля, укрепленных бревнами. Опорные пункты окружались противотанковыми загражде­ниями и рядами колючей проволоки. Как часто пишут – «несколькими рядами проволоки». На деле число этих рядов доходило до тридцати, сорока, а на знаменитой «высоте 65,5» было сорок семь рядов минированной колючей проволоки! Учтем, что в конце 30-х годов преодоление противопехотных и противотанковых минных заграждений было весьма сложной задачей: саперные части РККА, напри­мер, начали снабжаться миноискателями лишь с января 1940 года. По тем временам проволочные заграждения, да еще на металлических кольях, а тем более рельсах или двутавровых балках, сами по себе считались достаточно эффективным противо­танковым препятствием. Но в качестве основных противотанковых заграждений использовались рвы, контрэскарпы, бетонные тетраэдры, гранитные глыбы и надолбы. Бельгийский генерал Баду, руко­водивший  строительством укреплений на   некоторых участках финской оборонительной линии, писал:

«Величайшую крепость линии Маннергейма придают сделанные в граните противотанковые пре­пятствия. Даже 25-тонные танки не могут их преодо­леть. В граните финны при помощи взрывов оборудо­вали пулеметные и орудийные гнезда, которым не страшны самые сильные бомбы. Там, где не хватало гранита, финны не пожалели бетона».

Западный участок главной позиции, протя­нувшийся с юго-запада, от Финского залива, на северо-восток, к реке Вуоксе, включал линии А и В, опирав­шиеся на 90 бетонных пулеметных дотов.

«Возьмем для примера всего-навсего один дот и постараемся подробно описать его. На бетонное ос­нование, с расположенным внутри казематом для гарнизона, надет металлический колпак из 300-миллиметровой брони. Сверху этот колпак покрыт еще слоем бетона в пятьдесят миллиметров. Бетон засыпан бутом примерно на вышину в один метр и еще раз по­крыт землей и дерном, обеспечивающим почти абсо­лютную маскировку дота. Внутри дота (дот, о котором я говорю, пулеметный) установлены два пулемета на жестких, для большей точности стрельбы, установках с постоянными секторами обстрела, которые, перекре­щиваясь с секторами обстрела других дотов, обеспечи­вают все вместе многослойную систему огня… Под дотом, как я уже говорил, — каземат. От каземата назад идет укрепленный бревнами полного профиля окоп, соединенный с врытой в землю, открытой сверху, но огороженной с четырех сторон бетоном площадкой для стрельбы прямой наводкой. Если прибавить, что дот, так же, как и многие другие доты, расположен на кру­том тридцатиметровом обрыве и, наконец, что перед ним в качестве естественного дополнительного препят­ствия протекает узкая, но далеко не всюду проходимая вброд река, то картина будет более или менее полной.

…Для того, чтобы разбить такой дот даже наиболее тяжелым снарядом, надо точно выполнить ряд условий: правильно выбрать дистанцию, угол па­дения и знать градусы округлости самого колпака для того, чтобы избежать рикошетов». — К. Симонов. На Карельском перешейке.

Восточный участок главной позиции состоял из линии укреплений, протянувшихся вдоль северного берега реки Вуокси: двадцати пулеметных дотов, по­добных только что описанному, и пяти артиллерийских фортов. В каждом из фортов размещалось по два пуле­мета и от двух до четырех 75- или 155-мм орудий. Фланги главной позиции прикрывались орудиями бере­говой обороны. На востоке, на берегу Ладожского озе­ра, мощное артиллерийское прикрытие обеспечивали восемь 120- и 155-мм орудий трех береговых батарей артиллерийской группы Тайпале. На юго-западе, у по­бережья Финского залива – артиллерийский опорный пункт Койвисто, с запада и востока прикрытый расхо­дящимися ветвями линий А и В западного опорного участка линии Маннергейма.

«В районе Мурило линия Маннергейма на уз­ком фронте как раз закрывала вход на перешеек, огра­ниченный слева Бьеркезундом и справа — озером Кипоноялярви… Это тяжелый оборонительный рубеж, почти такой же трудный для преодоления, как и вто­рая бетонная линия.

Мы осматриваем укрепления. Они начинают­ся с многочисленных рядов огромных гранитных на­долб, перегораживающих вход на перешеек. Вслед за ними идет глубокий и вдобавок еще искусственно эскарпированный овраг. На высотах за оврагом, среди мелкого и частого леса, лежит сама линия. Она состоит из трех рядов укрепленных точек. Во-первых, это… мелкие бетонные точки, подобные во всем той, которую я описывал, говоря о второй линии. Во-вторых — большие бетонные доты… В-третьих — громадные доты-«миллионеры»…

…Мин здесь больше чем достаточно». – К.Симонов. На Карельском перешейке.

Позади главной линии обороны на удале­нии 8-12 км располагалась тыловая позиция, вклю­чавшая укрепления полевого типа. Помимо этого, город Виипури (нынешний Выборг) с востока был прикрыт с суши двумя рядами укреплений (дополнительно 15 долговременных укреплений). С севера город защищала укрепленная позиция над Сайменским каналом, а с юга, со стороны моря – батареи береговой обороны.

НАЧАЛО ВОЙНЫ

Одной только просьбы о помощи со сто­роны правительства О. Куусинена для вторжения советских войск в Финляндию было недостаточно.

Требовалось подстраховаться и по возможности на­глядно продемонстрировать «агрессивные устремления зарвавшихся белофиннов». В качестве дополнительного предлога для нападения со стороны СССР был исполь­зован инцидент с артиллерийским обстрелом «выстрелами в Майнила».

«Вчера, 26 ноября, финская белогвардейщина предприняла новую гнусную провокацию, обстреляв артиллерийским огнем воинскую часть Красной Ар­мии, расположенную в деревне Майнила на Карельском перешейке. В результате погибли один командир и 3 красноармейца, ранены два командира и 6 красноар­мейцев и младших командиров. Советское правитель­ство требует наказания этой акции и расследования майнильского инцидента». — «Правда» 27 ноября 1939 г.

В ноте, представленной наркомом иностран­ных дел В. Молотовым финскому правительству гово­рилось, что провокационный обстрел такого рода уг­рожает основе безопасности Ленинграда и является враждебным актом по отношению к СССР. Советское правительство предлагало в целях предотвращения подобных провокаций отвести все финские войска на расстояние 20-25 км от границы.

Финны отрицали свою причастность к об­стрелу и настаивали на совместном расследовании про­исшествия. По мнению советской стороны, совместная комиссия для расследования была не нужна: разумеет­ся, артиллерия Красной Армии тут не при чем. Пере­данные в 1989 году Финляндии советские архивные материалы подтвердили, что в инциденте действи­тельно не были повинны Вооруженные силы ни СССР, ни Финляндии. Согласно этим документам, выстрелы в направлении советской территории были сделаны по­граничными частями НКВД. Но новейшие исследова­ния выявили совсем удивительные факты. Изучив документы   68-го стрелкового полка 70-й дивизии РККА, который занимал район Майнила в ноябре 1939 года, архивист П. Аптекарь обнаружил указа­ние на обстрел позиций РККА только в журнале боевых действий полка. При этом число погибших и раненых не соответствует тому, что приводилось в правительственных документах.

Журнал боевых действий имеет право вести только начальник штаба полка или его за­меститель. В 68-м полку командиры, занимавшие эти должности, трижды сменялись за короткое вре­мя. Между тем, все записи сделаны одной рукой. Кроме того, странно, что ни в оперативных свод­ках 19-го стрелкового корпуса, в который входила 70-я дивизия, ни в оперативных сводках самой ди­визии, ни в ежедневных сводках 68-го полка о чис­ленности личного состава никаких упоминаний об обстреле или потерях нет…

Так или иначе, несмотря на заявления со­ветского правительства о том, что оно «не намерено раздувать этот возмутительный акт нападения со стороны частей финской армии», 28 ноября СССР объявил разорванным пакт о ненападении. 29 нояб­ря дипломатические отношения Советского Союза с Финляндией были прекращены.

30 ноября 1939 года без объявления войны части Красной Армии пересекли советско-финляндскую границу и начали боевые действия. «Зимняя война» (Talvisota) началась.

Согласно оперативным планам командо­вания РККА, война с Финляндией должна была продлиться от 7 до 14 дней. К этому сроку совет­ские войска должны были выйти на рубеж Хельсинки-Тампере-Оулу-Кеми, что приводило к захва­ту до 80% территории Финляндии и ее капитуляции. Реальные события, однако, значительно отлича­лись от этих планов.

В военно-исторической литературе 105 дней Зимней войны обычно подразделяют на три периода:

30 ноября — 26 декабря 1939 г. Первое насту­пление частей Красной Армии по всей линии фронта. Неудачные попытки штурма линии Маннергейма. На­чало контратак финских войск на некоторых участ­ках.

27 декабря 1939 г — 31 января 1940 г. Относи­тельная стабилизация обстановки. Бои местного значе­ния, артиллерийские обстрелы. В северном Приладожье – организация финнами обходных маневров и «котлов».

1 февраля — 13 марта 1940 г. Концентрация ударов Красной Армии на ленинградско-выборгском направлении. Прорыв линии Маннергейма и «ледовый поход». Заключение Московского мирного договора.

По планам оперативного развертывания Сил обороны Финляндии, в случае нападения Советского Союза предусматривалось ведение боевых действий четырьмя группами войск: на Карельском перешейке (командующий группой — генерал-лейтенант X. Эстерман), в Восточной Карелии (командующий – генерал-майор Ю. Хейсканен), в Северной Карелии (командир – полковник П.Ю. Талвела) и в Северной Финляндии (командир — генерал-майор В. Туомпо). Вскоре после начала войны из состава группы «Северная Финляндия» была выделена Отдельная группа «Лапландия» под командованием генерал-майора К.М. Валлениуса.

Соответственно этим планам и принятой периодизации Зимней войны мы и рассмотрим ход боевых действий зимой 1939-40 годов.

ПЕРВОЕ НАСТУПЛЕНИЕ 30 НОЯБРЯ – 26 ДЕКАБРЯ 1939 ГОДА

КАРЕЛЬСКИЙ ПЕРЕШЕЕК

30 ноября части Красной Армии в нескольких пунктах пересекли советско-финскую границу. На Карельском  перешейке действовали части 7-й армии под командованием командарма II ранга В.Ф. Яковлева. На этом участке советские вой­ска имели по меньшей мере троекратное превосходство в живой силе, шестикрат­ное – в артиллерии и десятикратное – в авиации. Некоторые источники говорят о соотношении численности войск 11:1 в пользу Красной Армии, но учитывая, что зона линии Маннергейма была участком основной концентрации Сил обороны Финляндии это представляется маловероятным.

С 8 часов утра первого же дня войны, несмотря на плохую погоду, нача­лись налеты советской авиации. Бомбарди­ровкам подверглись столица страны – Хельсинки, небольшой город Миккели, в котором располагалась штаб-квартира К. Маннергейма, городок Антреа, в котором стоял штаб генерала Эстермана – командующего войска­ми, оборонявшими укрепления линии Маннергей­ма, и аэродромы базирования истребительной авиации. В этот день из-за плохих метеоусловий финны не решились поднимать в воздух истребите­ли своего 2-го авиаполка (LeR-2), которые должны были защищать воздушное пространство над Ка­рельским перешейком и линией Маннергейма.

На первом этапе войны советские бомбар­дировщики действовали эскадрильями по 6-12 ма­шин. Помимо укреплений линии Маннергейма, основными целями были города Турку и Тампере и база флота в Ханко.

Первый в истории страны воздушный бой финские истребители приняли 1 декабря, когда погода немного улучшилась. Первая победа ВВС Финляндии записана за лейтенантом Э. Луукканеном, сбившим СБ-2. По финским данным, всего в этот день, 1 декабря,   пилоты авиагруппы LLv-24 (LeR-2) сбили десять машин противника. Один финский истребитель был подбит огнем собственных зе­нитных батарей: взаимодействие наземных и воздуш­ных подразделений системы ПВО Финляндии было недостаточно отлажено.

Всего же за первый месяц боев летчики LeR-2 записали на свой счет тридцать шесть сбитых совет­ских самолетов, причем все победы принадлежали пи­лотам авиагруппы LLv-24, имевшей на вооружении «Фоккеры» D-XXI-2 голландской постройки, закуплен­ные в 1937 году, и собственные финские лицензионные D-XXI. Большая часть этих самолетов была вооружена четырьмя 7,69-мм пулеметами FN-Browning M-36, и лишь на единичных машинах (возможно – всего на од­ной, с бортовым номером FR-76) в подкрыльевых гондолах устанавливались шведские 20-мм пушки «Эрликон». Со всей возможной интенсивностью финны использовали и силы своей немногочисленной бомбар­дировочной авиации. Бомбардировщики Бристоль «Бленхейм» Mk.I 4-го авиаполка (LeR-4) наносили уда­ры по вмерзшим в лед кораблям Балтийского флота и портовым сооружениям, по советским военным базам на территории Эстонии, по скоплениям частей Красной Армии в районе Ленинграда. От бомбардировок самого Ленинграда финны отказались после первых же нале­тов: система ПВО города и ее основа – 189-й зенитный артиллерийский полк, имевший на вооружении зенитные пушки образца 1931 года, были достаточ­но сильны, чтобы отразить налеты немного­численных финских «Бленхеймов».

Потери LeR-4 были велики. За месяц боев авиагруппа LLv-44 потеряла почти половину имевшихся в ее составе бомбардировщи­ков – три из восьми. Оставшиеся пять самоле­тов были переданы во вторую авиагруппу пол­ка (LLv-46), a LLv-44 была переоснащена заку­пленными в Великобритании более совершен­ными машинами – Бристоль «Бленхем» Mk.IV.

Но, конечно, основные боевые дейст­вия велись на земле. Как и предполагалось, главной зоной боев стал Карельский перешеек. Атаки советских войск предварялись массиро­ванной артиллерийской подготовкой, затем начиналось выдвижение танков и пехоты. Финны признавали, что красноармейцы атако­вали с исключительной решительностью, не считаясь с потерями.

Однако, вопреки планам командова­ния Красной Армии, финны смогли сдержи­вать атаки противника достаточно долго. Лишь к 10-11 декабря части 7-й армии РККА смогли преодолеть передовые позиции и предпольные укрепления финской обороны и вышли к глав­ным позициям линии Маннергейма. Таким образом, вместо запланированного продвиже­ния на 200-250 км, к десятому дню наступле­ния частями Красной Армии было преодолено 50-70 километров.

«…Мы не знали еще, что именно здесь, вот на этом участке нашего пути, на­чинаются укрепления линии Маннергейма. Ни дотов, ни дзотов, ни железобетонных артиллерийских сооружений, ни землянок, ни траншей – ничего не было видно. Доты гнездились глу­боко в земле, торчали над ними сосенки, пень­ки, а то и могучие сосны. Ничто не указывало на наличие вражеских укреплений на высоте 65,5.

…Танки быстро проскочили по лощине, прошли через проломы в надолбах, на мгновение спрятались в противотанковом рву, а через минуту были уже на высоте 65,5, не зная, что под ними в земле железобетонные логовища врага. Вскоре на высоту ворвалась и пехота – бойцы 2-го батальона. Наш 1-й батальон занял возвышенность слева от высоты 65,5. 3-й батальон идет в атаку справа. И вот тут-то враг и привел в действие всю систему огневых точек укрепленного района, все пулеметы, минометы, артиллерию». – П. Матюшин, «Бои в Финляндии».

Советские газеты и радио сообщали, что только плохая погода мешает быстрому продвиже­нию частей Красной Армии. Действительно, холод­ная и снежная зима наступила уже всерьез. Погод­ные условия были исключительно тяжелы, особен­но для наступавших. Вспомним, кстати, что в то время в армиях едва ли не всего мира считалось, что зимой боевые действия вообще вестись не мо­гут. Несколькими годами спустя Вермахт располагал утепленным зимним обмундированием только для 1/5-1/8 личного состава: согласно планам, ос­тальные войска должны были отводиться на зимние квартиры.

Вопреки всем военным теориям, Красная Ар­мия продолжала продвигаться вперед. Только 23 де­кабря бои на Карельском перешейке закрепились на Выборгском шоссе в районе Сумма, а на приладожской дороге – в районе Тайпале. Советские дивизии уперлись в гранитные и бетонные сооружения линии Маннер­гейма. Под Сумма по финским позициям было выпу­щено около 150 тысяч снарядов. В налетах авиации за один только день 17 декабря было сброшено 15 тысяч авиабомб. Но и это не привело к ожидаемым результа­там, как не оправдало себя использование тяжелых и средних танков для ведения огня прямой наводкой по амбразурам дотов. Потери были слишком велики. В наступлении на западный опорный участок главной позиции линии Маннергейма, там же под Сумма, была потеряна треть тяжелой танковой бригады — около 50 боевых машин.

Финны держались. Позиционная война на Ка­рельском перешейке стала реальностью.

КАРЕЛИЯ

На перешейке между Онежским и Ладожским озерами наступление на финские армейские группы «Восточная Карелия» (IV армейский корпус) и «Северная Карелия» вела 8-я армия под командованием комкора И.Н. Хабарова.

Задачи 8-й армии ставились в зависимости от ситуации, которая могла сложиться на Карельском пе­решейке. Согласно Плану А, части армии должны были развивать наступление в направлении Сортавала-Тампере. По Плану Б, они могли быть развернуты с севера против укреплений линии Маннергейма, чтобы ударить по ним с тыла.

Два армейских корпуса 8-й армии РККА на­ступали по нескольким сходящимся направлениям. На участке наступления частей 1-го корпуса 8-й армии (11-я, 18-я, 56-я и 168-я пехотные дивизии) финны имели достаточно сил для сдерживания противника. Командование группы «Восточная Карелия» располагало 8-м, 9-м и 37-м батальонами Корпуса охраны гра­ницы, батареями береговой обороны на островах Ладожского озера и 12-й и 13-й пехотными диви­зиями IV армейского корпуса (командир – генерал-лейтенант Ю.В. Хегглунд).

Привязанные к дорогам и сильно растяну­тые колонны советских войск, особенно наступав­ших по прибрежным дорогам 11-й и 168-й дивизий, подвергались постоянным атакам финских частей охранения, подвижных лыжных отрядов и фланго­вым обстрелам полевых и береговых батарей. Толь­ко к 15 декабря части 1-го корпуса и наступавшая в пределах линии обороны группы «Восточная Каре­лия» 56-я дивизия 2-го корпуса РККА достигли передовых оборонительных позиций финнов. Эти позиции прикрывали город и железнодорожную станцию Суситамо и расположенный несколькими километрами западнее оборонительный рубеж Янисйоки, перекрывавший проход между Ладогой и озером Янисярви.

Преодолеть передовые позиции финнов советским дивизиям было уже не под силу. К сере­дине декабря бои в районе северного побережья Ладожского озера приняли позиционный характер.

Намного сложнее для финнов была си­туация в Северной Карелии. Здесь частям насту­павшего 2-го корпуса 8-й армии (75-й, 139-й и 156-й дивизиям) противостояли лишь 10-й и 11-й ба­тальоны финского Корпуса охраны границы, уси­ленные батареями 5-см полевых орудий. Каждая финская батарея имела 5-7 подготовленных огне­вых позиций, которые часто менялись. Помимо обычной для финнов великолепной маскировки позиций, особые сложности для советских войск создавало то, что бои велись в лесистой местности с крайне ограниченным обзором. Артиллерийские наблюдатели часто не могли засечь разрывы собственных снарядов, чтобы корректировать огонь своих батарей. Традиционные методы ведения артиллерий­ской разведки были недостаточны. Приходилось «на ходу» изобретать новые способы.

«В штабе группы по осколкам [финских] сна­рядов устанавливали систему орудия, а по справочни­кам – его баллистические данные. По борозде брали направление на батарею и в дальнейшем по карте опре­деляли примерный район ее огневой позиции, к кото­рому и приковывалось внимание органов звуковой раз­ведки. Сопоставление полученных данных, взаимная проверка их различными разведывательными органами с последующим внимательным изучением, нанесение на карту предполагаемых огневых позиций вражеских батарей, — все это позволяло нам в конце концов уста­навливать систему огневых позиций противника». — Бакаев, «Бои в Финляндии»

Основные силы 2-го корпуса РККА вели на­ступление по двум дорогам, удаленным друг от друга примерно на 75 км. Финские пограничники пытались сдерживать продвижение советских войск, но сил, ко­нечно, не хватало. Тем не менее, все гражданское насе­ление успевали эвакуировать вглубь территории страны — в зоне боев мирных жителей не оставалось.

«…Нигде я не видел следов поспешного бегст­ва противника, брошенной боевой техники, снарядов, трупов. Чистенькие финские деревушки были абсолют­но пусты – и только во дворах белели аккуратно сло­женные поленницы заготовленных на зиму дров, а на окошках домиков висели дешевые бумажные занавес­ки. В деревнях не оставалось не только людей, но даже какой-нибудь живности.  Лишь случайно,   заглянув однажды в печь, я с трудом извлек оттуда оди­чавшего котенка». — Д. Карпович

Часто финны старались при отступлении уничтожить немногочисленные деревушки и хуто­ра, чтобы лишить противника укрытий от холода. Это, действительно, создавало огромные трудности для наступавших: зима была уже в разгаре, морозы становились все крепче. Отдых и питание бойцов, техническое обслуживание и ремонт техники долж­ны были организовываться практически «под от­крытым небом» или в палатках.

Особые сложности были с медицинской помощью раненным и обмороженным, которых становилось все больше. «Утепление» госпиталь­ной палатки внутренним пологом – процедура чис­то символическая. Этот полог в какой-то мере пре­дохраняет от конденсата влаги, но не от мороза. В операционных палатках, придвинув перевязочные столы как можно ближе к печкам, короткое время удавалось поддерживать температуру на 15-20 гра­дусов выше, чем за брезентовой стенкой. А мо­розы «на улице» уже в декабре доходили до -35°С… И все же даже в таких условиях части Крас­ной Армии продолжали наступление.

Учитывая тяжелое положение группы «Северная Карелия», финское командование при­няло решение усилить ее 16-м пехотным полком, тремя отдельными батальонами и дивизионом ар­тиллерии. Однако этим частям требовалось время, чтобы достичь места боев: они должны были вы­двинуться из глубины обороны, преодолев расстоя­ние примерно в 200 километров.

К 10 декабря советские дивизии в Север­ной Карелии продвинулись вглубь территории Финляндии примерно на 75 км. Но к 12 декабря финны накопили уже достаточно сил для окруже­ния 139-й пехотной дивизии РККА, а через не­сколько дней – и для мощных атак на подходящую ей на помощь 75-ю дивизию.

К концу декабря активные действия сторон в Северном Приладожье практически пре­кратились. Обе стороны исчерпали свои силы. Финны потеряли 21% личного состава группы «Северная Карелия». Потери 2-го корпуса 8-й армии РККА достигли почти 4000 убитых и 60 танков. Почти полностью была уничтожена 75-я пехотная дивизия. В плен попало около 600 бойцов; несколь­ко советских танков, 18 полевых орудий и 21 противотанковая пушка достались финнам в качестве трофеев. Практически до конца войны части 139-й дивизии РККА оставались блокированными финскими войсками. Финские офицеры докладыва­ли:

«Русские части были окружены полно­стью, но сдаваться отказывались. Мы тоже не ата­ковали. Зачем? Было ясно, что в конце концов они капитулируют. У них и так оставалось слишком мало живых, и каждую ночь их число сокращалось от морозов».

Помимо военных неудач, командование 8-й армии уже вскоре после начала войны остро по­чувствовало сложности с материальным и боевым обеспечением войск. Малое число и недостаточная пропускная способность дорог не позволяли нала­дить необходимое снабжение частей. Для исправ­ления   ситуации    в   декабре 1939 года началось строительство железнодорожной ветки от Петрозавод­ска. Это требовало уже государственного вмешательст­ва и контроля. На строительство железной дороги были мобилизованы местные рабочие. Стройка велась без перерывов в самые жестокие морозы зимы 1939-40 годов, но ветка была сдана в эксплуатацию только в апреле 1940 года, когда «финская война» уже закончи­лась.

СЕВЕРНАЯ ФИНЛЯНДИЯ

Финское командование не ожидало, что со­ветские войска смогут начать наступление в малонасе­ленных районах значительно севернее Ладожского озера. Группа «Северная Финляндия» прикрывала поч­ти 800-километровый участок фронта. Против нее на направлении Суомуссалми-Оулу действовала 9-я армия комкора М.П. Духанова, войска которой должны были перерезать территорию Финляндии в самом узком мес­те — в «талии» страны и выйти к Ботническому заливу.

Между тем, и на этом участке фронта части 9-й армии РККА начали активное продвижение на не­скольких направлениях. Здесь советские войска при­менили иную тактику. Вместо наступления одной ко­лонной, действовавшая на южном крыле наступавших 54-я пехотная дивизия РККА продвигалась пятью группами, использовавшими пригодные для передви­жения дороги-зимники. Главные силы сосредотачива­лись на труднейшем направлении, чтобы обеспечить эффект внезапности.

Эта тактика привела финнов в замешательст­во. В районе Кухмо ситуация становилась угрожающей. Из-под Оулу в Кухмо был спешно передислоцирован 25-й пехотный полк 9-й пехотной дивизии Сил оборо­ны Финляндии. Только к 18 декабря финнам силами 13-го, 25-го, 27-го и 65-го пехотных полков удалось оста­новить продвижение частей 54-й дивизии РККА, а за­тем и начать контратаки. К концу месяца основные силы 54-й дивизии были блокированы, а подразделе­ниям финского 27-го полка удалось выйти на рубеж финляндско-советской границы и закрепиться там.

Севернее Кухмо в направлении Суомуссалми двумя колоннами наступали части 47-го корпуса РККА: 163-я и 44-я пехотные дивизии, пехотный полк и 21-я танковая бригада. Им противостоял только 15-й ба­тальон Корпуса охраны границы. Финским пограничникам удавалось несколько сбивать темп наступления противника, но силы были слишком неравны. При яв­ном несоответствии сил финнам приходилось во мно­гом полагаться на великолепную выучку своих бойцов. Упорство, отвага и стойкость финских солдат полно­стью проявились уже в первые дни войны. Необхо­димо отметить и еще одну характерную черту финнов – выраженный индивидуализм. Как писали финны о сво­их солдатах – для них сложнее биться в большом сра­жении рядом со своими однополчанами, чем в одиноч­ку отражать атаки многочисленных врагов. Финские офицеры и генералы, которые понимали и учитывали эти качества своих подчиненных, добивались наиболь­ших успехов в боях.

Большое психологическое воздействие на противника оказывали активные действия финских снайперов. По воспоминаниям участников Финской войны, на первых ее этапах «снайперобоязнь» была серьезным моральным фактором, снижавшим боеспо­собность советских войск.

«…Замечаем: пули ложатся вокруг нас. Откуда они? Вдруг падает пулеметчик. Спрашиваем:

— Куда ранен?

— В затылок, — отвечает на­клонившийся к нему товарищ.

Значит, стреляют с тыла. Начинаем осмат­ривать деревья. Ветви густые, завалены снегом. Замечаю, что ветви одной из елей чуть-чуть колы­шутся. Всматриваюсь через прицел снайперской винтовки и вижу: «люлька», а на ней ноги в пьексах. Стреляю. С дерева падает человек. Подбегаем: бе­лофинн с автоматом.

Осматриваем другие деревья; на некото­рых замечаем тоненькие полоски – круговые срезы коры, вглядываемся –на каждом из таких деревьев устроены «люльки», но людей нет, очевидно, эти деревья подготовлены «про запас».

…В первые минуты мы думали, что сбитые нами белофинны – случайные люди, отрезанные от своих и спрятавшиеся на деревьях, чтобы вредить в наших тылах. Тогда мы еще не знали, что подобный способ войны – система, которую враг станет при­менять по всему фронту». — И. Кулыпин, «Бои в Финляндии».

Этот рассказ очень характерен. Вот только неизвестно, насколько слухи о «кукушках» — фин­ских снайперах-одиночках, остававшихся в тылу наступавших советских войск и ведших охоту за красноармейцами с деревьев – были реальны.

Как писал О. Маннинен, у самих финнов «рассказы о «кукушках» вызывали удивление. Никто не встречал таких ветеранов [Зимней войны], кото­рые вспоминали бы о том, как они лазили по де­ревьям. Финский солдат был… неизменным инди­видуалистом. Он, естественно, использовал разно­образие ландшафта, но кажется маловероятным, чтобы солдата могли заставить залезть на дерево, ибо у него всегда должна была быть возможность от­ступать. Спуск с дерева потребовал бы слишком много времени».

По мнению финских историков, «финские ку­кушки» существовали в основном… в советских офи­циальных армейских документах и инструкциях, а уже оттуда «перелетели» на страницы газет и книг. Дело в том, что предостережения относительно «кукушек» в советских военных инструкциях появились еще в ок­тябре 1939 года, до вторжения Красной Армии в Фин­ляндию. Возможно, на мысль о размещении финских снайперов на деревьях красных командиров наводили наблюдательные пункты финских пограничников, ино­гда располагавшиеся на деревьях. Так или иначе, но «финскую «кукушку», которая действительно сидела бы на дереве, пока еще никто не встречал», — подчерки­вают сами финны. Это, однако, ничуть не умаляет дей­ствительной активности и самоотверженности финских стрелков, их умения использовать своеобразный рельеф своей лесной и холмистой страны для защиты от врага.

Но, конечно, не снайперы-одиночки решали судьбу сражений. Под Суомуссалми необходимо было перебросить подкрепления. Для этого была предназна­чена 9-я пехотная дивизия финской армии. Поскольку два ее полка (25-й и 26-й) были переданы соединениям, защищавшим Кухмо и Виипури (Выборг), силы диви­зии были существенно ослаблены. По фамилии коман­дира части — подполковника Х.Ф. Сииласвуо — это соединение чаще называли «бригадой Сииласвуо». Брига­да перебрасывалась по железной дороге, но из-за же­лезнодорожной катастрофы часть пути пришлось пре­одолеть пешком. Это задержало прибытие финских подкреплений на два дня. В результате бригада Сииласвуо прибыла на место только 7 декабря. Согласно плану X. Сииласвуо, финские части должны были отре­зать 163-ю дивизию РККА от основных сил корпуса и уничтожить ее. Затем, используя тактику лыжных боев, следовало разделять на части, окружать и уничтожать остальные силы 47-го корпуса РККА. Такая тактика боев получила в финской армии название тактики кот­лов (motti).

Операция под Суомуссалми была проведена 11-28 декабря. Отвлекающая группа отрезала против­нику пути продвижения на запад. Бои шли с исключи­тельной   ожесточенностью,   вплоть   до   рукопашных схваток. Против советских танков финны применя­ли гранаты и бутылки с зажигательной смесью. Именно в этих боях показали свое преимущество финские пистолеты-пулеметы, которых были ли­шены советские войска.

14 декабря заградительная группа, приняв бой на два фронта, блокировала дорогу Суомуссалми-Раата. Тяжелые бои шли в самом Суомуссалми. Советская авиация наносила штурмовые удары. Тем не менее, финнам удалось удержаться и остановить силы 44-й дивизии РККА. После тринадцати дней непрерывных боев финские войска заставили крас­ноармейцев отступить. К 28 декабря остатки прак­тически разгромленной 163-й дивизии вышли из окружения. На первом этапе битвы под Суомуссал­ми финны захватили 13 танков, 27 орудий, 150 ав­томобилей, 500 обозных повозок и около 1100 ло­шадей.

На правом фланге 9-й армии РККА дейст­вовала 122-я стрелковая дивизия. Противостоявшие ей финские части – батальон Корпуса охраны гра­ницы и подразделения шюцкора – не могли сдер­жать наступления противника. 9 декабря финские отряды покинули поселок Салла. Части 122-й диви­зии продолжили наступление двумя колоннами, пытаясь достичь железнодорожной станции Кеми-ярви, однако это им не удалось.

ЛАПЛАНДИЯ

На самом северном участке фронта, в рай­онах Кольского полуострова и полуострова Рыба­чий, против сил группы «Северная Финляндия» действовала 52-я пехотная дивизия 9-й армии РККА, усиленная танковой бригадой. Кроме того, корабли Северного Флота и две пехотных дивизии 14-й армии РККА (командующий — комкор В.А. Фролов) были выделены для охраны мурманского побережья от возможных десантов.

Здесь, на Крайнем Севере, финны распо­лагали двумя ротами Корпуса охраны границы и местным отрядом Корпуса охраны (шюцкора), уси­ленными артиллерийской батареей. Преимущест­вом этих частей перед противником было только прекрасное знание местности и условий жизни в тундре: большинство личного состава финских войск в Лапландии составляли либо местные жите­ли – саамы, либо финны и шведы, долгое время жившие в Заполярье. Дать серьезный отпор усиленной дивизии эти три-четыре сотни человек, конечно, не могли.

2 декабря советские войска заняли порт Петсамо и начали продвигаться в юго-западном направле­нии, к железнорудному бассейну Колосйоки.

13 декабря Главный штаб Сил обороны Фин­ляндии принял решение о формировании из дислоци­рованных в Заполярье частей группы войск «Северная Финляндия» Отдельной группы «Лапландия». Группа «Лапландия» усиливалась двумя батальонами пехоты. Кроме того, из местных жителей (преимущественно саамов) формировался маршевый пехотный батальон численностью около 400 человек. Кстати, нужно ска­зать, что даже в тяжелейших условиях тундры финны смогли эвакуировать свое мирное население из зоны боев. Они ухитрились даже перегнать в Швецию стада домашних оленей – по некоторым данным, около 200 тысяч животных. 17 декабря, перед приходом совет­ских войск, были разрушены и взорваны рудники в районе Никеля.

Командовавший Отдельной группой гене­рал-майор К.М. Валлениус избрал единственно разум­ную в тех условиях и при таком соотношении сил так­тику ведения подвижных «лыжных боев» (sissisota). Растянутая почти на 20 км колонна 52-й дивизии по­стоянно атаковалась с флангов и тыла, финны устраи­вали многочисленные засады на пути продвижения частей противника.

Погодные условия были чудовищно тяжелы. Началась полярная ночь. Температура опустилась до –50°С. Достигнув рубежа поселка Наутси, советские войска вынуждены были повернуть на север, отступить к озеру Корнеттийоки и закрепиться на этом рубеже. Вряд ли будет правильно сказать, что и на этом участке фронта началась позиционная война: отряды лыжников как с той, так и с другой стороны постоянно были в движении. Однако передвижение больших контингентов войск приостановилось и на Крайнем Севере. «Зимняя война» перешла в другую фазу.

ПЕРИОД СТАБИЛИЗАЦИИ 27 ДЕКАБРЯ 1939 – 31 ЯНВАРЯ 1940 Г.

КАРЕЛЬСКИЙ ПЕРЕШЕЕК

Командованию РККА становилось ясно, что силами войск одного Ленинградского Военного Округа   поставленной   задачи   не   решить. Кроме того, следовало менять тактику.

7 января 1940 года была проведена струк­турная реорганизация сил. Действовавшие на советско-финляндском фронте части РККА были приданы Северо-Западному фронту (командующий — командарм I ранга С.К. Тимошенко) и Северному фронту (командующий — командарм II ранга Г.М. Штерн). Ре­шено было сконцентрировать основные силы на Карельском перешейке. На этом участке фронта совет­ские войска могли надежно закрепиться на достигну­том рубеже – только здесь в их тылу не оставалось от­рядов противника. Близость и надежность связи с мощ­ной тыловой базой, Ленинградом, наличие хороших дорог создавали условия для удовлетворительного снабжения войск. Только в районе перешейка Красная Армия могла скрытно от противника подвести резервы и сосредоточить ударные группировки. Все это созда­вало условия для подготовки последующего наступле­ния крупными силами танков и пехоты при поддержке артиллерии и авиации.

Изменения произошли и в подготовке и оснащении советских войск. Прежде всего, были уве­личены нормы снабжения боевых частей продовольствием – необходимая мера в условиях зимних боев. Бойцы стали снабжаться концентра­тами, что повысило автономность подраз­делений. В частях начали сооружать теплые землянки, обогревательные пункты. Значи­тельно больше внимания стало уделяться лыжной подготовке красноармейцев. Впер­вые в РККА были созданы специальные лыжные подразделения. Для их усиления и самостоятельных действий (чаще всего для разведки и организации подвижных засло­нов) начали применяться аэросанные отря­ды. Для эвакуации раненых с поля боя на­чали использоваться санитарные волокуши по типу саамских нарт-кережек, похожих на маленькие лодки.

Финны широко применяли мини­рование дорог. Это приводило к большим потерям советских войск. С начала 1940 года саперные части РККА начали получать техническую новинку – миноискатели, что значительно облегчило поиск мин и их обезвреживание.

Огромные потери личного состава при сближении с противником вызывали необходимость разработки средств группо­вой и индивидуальной защиты. Для пехо­ты были изготовлены стальные щитки на полозьях для защиты от пуль при сближе­нии с противником. Использовались щитки разных размеров – как для индивидуальной защиты, так и большие, рассчитанные на укрытие целого отделения. По некоторым данным, в войсках испытывали в боевых условиях стальные противопульные кирасы. Чтобы повысить темп наступления пехоты и улучшить ее взаимодействие с танками, в войсках начали отрабатывать тактику танковых десантов и использования бронесаней, вмещавших 10-15 бойцов, ко­торые передвигались на буксире у насту­пающих танков.

Большие потери средних танков, использовавшихся для борьбы с дотами противника, вызвали необходимость усиле­ния бронирования боевых машин. Это при­вело, в частности, к созданию модифицированной модели танка Т-28 с усиленной экранами броней – Т-28Э. Толщина лобовой брони корпуса возросла с 30 до 80 мм, бортов и кормы корпуса – с 20 до 40 мм. Бронирование башен танка увеличилось с 20 до 50 мм.

Для защиты легких и средних танков от попадания гранат и бутылок с горючей смесью на уязвимые поверхности (верх моторного отделения, воздухозаборник и.т.п.) начали использовать до­полнительные легкие металлические покрытия по­верх основной брони.

Однако вместе с тем командование РККА продолжало повторять некоторые свои ошибки, приводившие к неоправданно большим потерям. Например, считая авиацию ПВО финнов слишком слабым противником, бомбардировочная авиация часто применялась без истребительного прикрытия. Командование же финских ВВС, учитывая явное преимущество советских И-15, И-15 бис и И-16 над своими основными «фоккерами», — вообще запретило пилотам этих машин вступать в бои с истребительной авиацией противника. Летчикам LLv-24, действовавшего в небе над Карель­ским перешейком, было приказано сосредоточиться на борьбе с советскими самолетами-разведчиками и в основном — бомбардировщиками. 6 января произошел воздушный бой, в котором финским летчикам удалось одержать свою самую впечатляющую победу. Пара истребителей Фоккер D-XXI (пилоты — капитан Й. Сарванто и капитан П.Э. Совелиус) сбила семь советских бомбардировщиков ДБ-3. Советские самолеты шли без истребительного прикрытия (по данным некоторых западных историков, они вообще не несли никакого вооружения, кроме бомбового).

Но эти единичные успехи финнов не могли, конечно, привести к коренному изменению ситуации. Массированные налеты советских бомбардировщиков продолжались: 1 января 1940 года, например, позиции линии Маннергейма бомбило около 300 советских СБ и ТБ. 30 января советские ВВС совершили 1400 самоле­то-вылетов.

На Карельский перешеек перебрасывались войска семи военных округов – в общей сложности, по-видимому, 23 дивизии (разные источники приводят различные данные — 21, 23 и 25 дивизий). Таким обра­зом, на 140-километровом участке фронта на перешей­ке численность советских войск удвоилась по сравне­нию с силами на момент начала войны.

Финское командование предполагало, что наиболее вероятно наступление противника на направ­лении Сумма-Виипури. Группа войск на Карельском перешейке была усилена 21-й и 23-й пехотными диви­зиями стратегического резерва, расположенными на 50-и 150-километровой глубине за укреплениями линии Маннергейма. Авиация основного финского бомбарди­ровочного соединения – 4-го авиаполка (LeR-4) – про­должала действия против скоплений советских войск. За все время боев Зимней войны полк совершил 423 боевых вылета и сбросил 113 тонн бомб. Это не могло, конечно, сравниться с интенсивностью боевой работы советских бомбардировщиков. Кроме того, финнам пришлось перейти только к ночным вылетам – слишком силен был противник. Советские истребители не давали возможности действовать днем. В ходе Зим­ней войны полк потерял 18 машин.

До конца января советская артиллерия продолжала яростные обстрелы финских укрепле­ний. Все указывало на то, что командование Крас­ной Армии рассчитывает добиться решительного успеха на этом участке фронта до наступления весенней распутицы.

КАРЕЛИЯ

Наряду с усилением группировки на Ка­рельском перешейке, командование Северо-Западного фронта стремилось увеличить силы РККА и на других участках. В Приладожскую Ка­релию было дополнительно переброшено 13 диви­зий, прибывших из различных военных округов. Эти перемещения войск были исключительно сложны из-за практического отсутствия дорог, ве­дущих на запад от колеи Мурманской железной дороги. По двум дорогам (сливающимся в одну у поселка Койвинойя) вдоль северного берега Ладож­ского озера прошло пять дивизий, по трем шоссей­ным дорогам от Петрозаводска – шесть. Чтобы по­нять, что это означало на практике, приведЕМ норма­тивы ежедневных потребностей германской диви­зии начала II Мировой войны: 54 тонны продуктов и горючего для кухонь, 53 тонны корма для лоша­дей, 21 тонна горючего и масел, 10 тонн грузов для артиллерии, 12 тонн грузов другого назначения. Заметим, что здесь не указаны объемы перевозок боеприпасов и амуниции личного состава. Учитывая, что численность личного состава дивизий РККА и техническое оснащение (танки, бронемашины, в некоторых случаях – автомобили) в 1939-40 годах превышали соответствующие показа­тели дивизий Вермахта, приведенные цифры можно увеличить по крайней мере на 5%. Сама по себе переброска за столь короткий срок такого гигант­ского количества людей, техники и грузов всего по нескольким дорогам – незаурядное достижение. Между тем, это было жизненно необходимо: советские части в северном Приладожье оставались блоки­рованными финскими войсками.

Два батальона шюцкора из состава IV армей­ского корпуса финской армии продолжали удерживать позиции Янисйоки, препятствуя продвижению совет­ских войск к западу. Основные силы финнов ударами с севера перерезали в нескольких местах дороги, веду­щие вдоль берега Ладоги. В «котлы» попали 18-я и 168-я стрелковые дивизии и 34-я танковая бригада РККА. Подошедшие подкрепления (11-я, 60-я и 78-я дивизии) не смогли исправить положения. Части 72-й дивизии попытались подойти к окруженным частям южнее, по льду Ладожского озера, но были отражены силами финского опорного артиллерийского пункта Мантсинсаари.

Позиционные бои продолжались и на левом фланге финской группы «Восточная Карелия». В ротах финской 12-й пехотной дивизии оставалось по 40-60 солдат, в батальонах — по 200-300. Тяжелые потери несли обе стороны, но советские войска начали полу­чать подкрепления. Подошли части 128-й и 164-й диви­зий. Несмотря на сорокаградусные морозы, активизи­ровалась советская авиация. Тем не менее, существенных успехов советским дивизиям достичь не удалось.

СЕВЕРНАЯ ФИНЛЯНДИЯ

В январе 1940, несмотря на тридцатипяти­градусные морозы и глубину снежного покрова до 120 см, сражение под Суомуссалми продолжалось. Погод­ные условия были особенно тяжелы для бойцов 44-й дивизии РККА, переброшенной с Украины.

Четыре боевых группы корпуса Сииласвуо (частей финской 9-й пехотной дивизии), обойдя с юга части 44-й дивизии и приданной ей 21-й тан­ковой бригады, фланговыми ударами разделили их на несколько групп. Были атакованы также опорные пункты, созданные советскими войсками на дороге Раата-Суомуссалми. К 8 января советские войска на этом участке были разбиты.

«Паника окруженных все росла, у против­ника не было совместных организованных дейст­вий, каждый пытался действовать самостоятельно, чтобы спасти свою жизнь… В полдень 7 января противник начал сдаваться, голодные и замерзшие люди выходили из землянок… Немыслимо большое количество военных материалов, о которых наши части не могли и мечтать даже во сне. Досталось все вполне новое, пушки еще блестели». — X. Сии­ласвуо.

Под Суомуссалми Красная Армия по­несла тяжелейшие потери. Погибло около 18 тысяч солдат, 1300 попали в плен. Было потеряно 131 орудие, 43 танка, 16 мобильных счетверенных зе­нитных пулеметных установок, 280 автомобилей. Финские потери составили 30% кадрового состава корпуса: 900 убитых, 1770 раненых, 30 пленных. И все же боеспособные части 9-й дивизии были тут же развернуты к югу, против советской 54-й стрелковой дивизии, остановленной в конце декаб­ря в районе Кухмо.

На новом направлении командир финско­го корпуса Х.Ф. Сииласвуо, который к этому вре­мени уже получил звание генерал-майора, теорети­чески имел некоторое превосходство над противни­ком в живой силе: 11 батальонов против 9. Но по­скольку батальоны финской армии были меньше советских по штатной численности, а корпус был только что выведен из тяжелых боев, это превос­ходство было незначительным. К тому же 114 со­ветским танкам и бронемашинам и 84 орудиям кор­пус мог противопоставить лишь 18 своих пушек.

При таком соотношении сил финны могли делать ставку только на подвижность своих соеди­нений и относительную скованность частей про­тивника, привязанных к дорогам. В глубоком снегу танки теряли значительную часть своих преиму­ществ – фактически, они превращались в мобильные бронированные орудия (кстати, именно так их за­частую и использовали). Нужно учитывать, что у советских танков тридцатых годов еще не было широких гусениц, как у более поздних образ­цов: например, у основного среднего танка Т-28 ширина трака была 380 мм – лишь на 20 мм больше, чем у немецких PzKrfw.III и IV.

29 января в финны нанесли удары с обоих флангов по силам 54-й стрелковой дивизии. В течение двух дней они отрезали про­тивника от границы и затем продолжали ата­ковать окруженные советские части.

Под Салла 122-я пехотная дивизия РККА смогла избежать окружения, но продолжала вести тяжелые бои с лыжными отря­дами противника. Однако, хотя операции вдоль восточной границы были удачными, они постепенно поглотили все основные резервы Главной ставки Сил обороны Финлян­дии. Для борьбы с великой державой у страны не хватало солдат.

ЛАПЛАНДИЯ

На Крайнем Севере финны продолжали вести бои силами подвижных лыжных отрядов. Советская 52-я дивизия перешла к обороне, но оказалась в невыгод­ной ситуации: слишком растянутые пути сообщения с главными силами подвергались постоянным налетам финских лыжников. В этих нападениях и засадах диви­зия теряла не только красноармейцев отрядов охране­ния, связистов, водителей, но и высших командиров. В январе 1940 года в одной из финских засад погиб ко­мандир танковой бригады 14-й армии. Кроме того, финские патрули постоянно угрожали движению поез­дов по Мурманской железной дороге.

Ситуация стала настолько серьезной, что со­ветское командование решило перевести на этот уча­сток фронта 104-ю пехотную дивизию, ранее обеспечи­вавшую охрану побережья Кольского полуострова. Таким образом, четыре финских батальона группы «Лапландия» сдерживали силы двух советских дивизий, танковой бригады и полка пограничников. Подчеркнем, что на этом участке фронта финны к тому же почти не имели авиации. Только 11 января в Финляндию прибы­ла шведская авиафлотилия (Flygflottily F-19) под ко­мандованием майора У. Бекхаммара, которая была дис­лоцирована в Лапландии. Командир флотилии рассре­доточил силы по нескольким зимним аэродромам на льду замерзших озер. Бомбардировщики Хоукер «Харт» В-4А действовали практически только в ночное время: световой день заполярной зимой слишком ко­роток, да и «Гладиаторы» флотилии не могли обеспе­чить достаточной защиты от советских истребителей.

Тем не менее, попытки частей Красной Армии добиться каких-либо успехов в Заполярье успеха не имели. После неудачной попытки штурма поселка Наутси фронт на Крайнем Севере стабилизировался до конца войны.

«ВОРОШИЛОВСКОЕ НАСТУПЛЕНИЕ» 1 ФЕВРАЛЯ – 12 МАРТА 1940 Г.

КАРЕЛЬСКИЙ ПЕРЕШЕЕК

После неудачного начала войны РККА понадобилось больше месяца, чтобы реорганизо­вать войска и подготовить новые наступательные операции. Последовавшие в феврале штурмы ли­нии Маннергейма получили название «ворошиловских наступлений».

С самого начала войны в боях участвовали части разных военных округов СССР. Но к концу зимы 1940 года на Карельский перешеек перебра­сывались воинские части уже чуть ли не со всего Союза – с Севера, Поволжья, Урала, из Москвы, с Украины (из Киева, Житомира, Бердичева). Только в численности войск превосходство РККА над фин­ской армией на Карельском перешейке достигло как минимум 6:1.

С начала февраля советские наступатель­ные операции стали разворачиваться в направлении на Сумма. 1 февраля на Сумма был проведен воз­душный налет, в котором участвовало около ста советских бомбардировщиков. На некоторых участ­ках было сброшено до 100 тонн бомб на квадрат­ный километр. Такие налеты приводили к тому, что даже в уцелевших финских дотах приходилось сменять гарнизоны: солдаты теряли слух и зрение, сходили с ума.

Артиллерия РККА выпустила почти 90 тысяч снарядов. В тыл финских войск был выбро­шен парашютный десант – по-видимому, один из первых боевых десантов советских ВДВ. Танки и пехота РККА были брошены на укрепления линии Маннергейма. Сражение продолжалось до темноты. Потеряв 20 танков и понеся большие потери, советские части были вынуждены отступить. Не при­несли успеха и атаки, предпринятые на следующий день.

Но это было только прелюдией. Штурм, получивший название первого февральского (или первого ворошиловского) наступления, начался через три дня – 5 февраля.

С 7 часов утра на передовые позиции фин­ской 7-й дивизии обрушился ураганный шквал ар­тиллерийского огня. Канонада была слышна в го­роде Миккели – штаб-квартире К. Маннергейма, за 150 км от поля боя. Как сообщают финские источ­ники, только в одном батальонном районе обороны было зарегистрировано около 20 тысяч разрывов снарядов. На прямую наводку выводились 203-мм гаубицы артиллерии РГК (согласно уставам РККА, такие орудия должны были находиться на удале­нии 6-8 км от линии фронта!). Противотанковые препятствия были полностью уничтожены.

В 14.30 три советских стрелковых дивизии при поддержке ста танков ударили по главным по­зициям обороны финнов. Финские войска смогли отбить наступление противника, но первые разрывы в обороне линии Маннергейма уже появились. Финское командование было вынуждено уже в первый день сражения привести в боевой порядок свой стратегический резерв – 21-ю и 23-ю дивизии.

6 февраля атаки продолжались. После длительных артподготовок в атаку шли танки, та­щившие на буксире блиндированные сани с пехо­той. Город Сумма был полностью уничтожен огнем тяжелой артиллерии и авиации. В авианалетах этого дня участвовало 250 советских бомбардировщиков. Бороться с этими летающими армадами финская система ПВО уже фактически не могла. По финским дан­ным, в ходе всей войны огнем зенитной артиллерии было сбито 330 советских самолетов – почти столько же, сколько действовало в один только день штурма.

Только ценой ввода в бой тактических резер­вов финское командование смогло спасти положение. Советские войска отошли на исходный рубеж, оставив на поле 20 танков. Сражения первого ворошиловского наступления на Карельском перешейке утихли только 7 февраля. Но и в последующие дни продолжались ар­тиллерийские обстрелы финских позиций. 9 февраля был проведен мощный артобстрел по площадям в че­тырех километрах севернее Сумма – в районе Ляхде. На следующий день красноармейские части попыта­лись занять образовавшийся пояс воронок, используя его как окопы, но были отбиты финнами.

Генеральное наступление («второе вороши­ловское») на Карельском перешейке было начато 11 февраля. На вспомогательных направлениях действо­вали группы «Центр» (правый фланг 7-й армии между оз. Вуокси и оз. Муолаа; 6 пехотных дивизий, 200 тан­ков, 430 орудий) и «Восток» (по фронту 13-й армии между оз. Вуокси и Ладогой; 5 стрелковых дивизий, 3 роты аэросаней, 238 танков, 500 орудий). Эти войска сковали финские силы в центре своих позиций и на правом фланге, но прорвать оборону противника так и не смогли.

Направление главного удара было нацелено все на тот же тридцатикилометровый участок линии Маннергейма на левом фланге советских войск между оз. Муолаа и Финским заливом с центром в районе Сумма и Ляхде, где шли основные бои в начале месяца. Для действий в составе группы «Запад» из сил 7-й ар­мии было выделено 9 пехотных дивизий, пять танковых бригад, одна стрелково-пулеметная бригада – всего 650 танков и столько же орудий. Поддержку обеспечивали десять артиллерийских полков.

Советские источники свидетельствуют, что из-за плохой погоды авиация в первый день наступле­ния не применялась. Однако это было редким исключе­нием: только в период подготовки к февральским на­ступлениям советская авиация произвела 7532 боевых вылетов (бомбардировщики – 4087, истребители – 3445).

11 февраля 1940 года на направ­лении главного удара советских войск группа сковывания противника – четыре дивизии группы «Запад» со 136 танками при поддержке 216 орудий – начала ло­кальные атаки финской обороны на всем протяжении фронта главного удара. В следовавшую за ней штурмовую группу входили 123-я стрелковая дивизия, танко­вая бригада, батальон огнеметных танков и два артиллерийских полка. Командовал группой комбриг Ф.Ф. Алабушев.

Эти силы начали штурм укреп­лений линии Маннергейма на четырехки­лометровом участке Ляхде-Сумма. На левом фланге 123-й дивизии находилось незамерзающее болото Мунасуо, сужав­шее фронт наступления ее основных сил примерно до трех километров. Удар штурмовой группы обрушился на 3-ю пехотную дивизию Сил обороны Финляндии. С 8.30 11 февраля началась артиллерийская подготов­ка. 360 тяжелых орудий артиллерийских полков РГК (в среднем 90 орудий на километр фронта) обрушили снаряды на финские позиции. После поч­ти трехчасового артобстрела за огневым валом че­тырьмя эшелонами двинулись силы штурмовой группы.

В первой линии атакующих шли 34 огне­метных танка. Огнеметы, которыми были вооруже­ны танки ОТ-26, выбрасывали горючую смесь на расстояние до 70 м. За ними двигались 50 танков с десантом   в   буксируемых   бронированных   санях.

Третий эшелон составляли два полка пехоты. Каж­дое отделение красноармейцев продвигалось, при­крываясь поставленными на полозья стальными щитами. Наконец, в четвертом эшелоне находился еще один пехотный полк со щитами на полозьях для защиты личного состава. В своем распоряжении штурмовая группа имела 118 танков и 144 орудия.

Мощнейшая      артподготовка     подавила часть финских дотов. Интенсивность и плотность обстрела при артподготовке и соз­дании огневого вала прикрытия были таковы, что советские танки и бронесани были вынуждены сни­зить темп движения: настолько снег и земля были перепаханы разрыва­ми тяжелых снарядов.

Уже через полчаса после начала наступления передовые час­ти 123-й дивизии захватили цен­тральный дот на высоте 65,5 — важ­нейшем опорном пункте финской обороны. Через болота на фланге основных штурмовых сил отдель­ными группами начала подходить советская пехота. К полудню обо­ронявшаяся 3-я дивизия вынуждена была ввести в бой все свои резер­вы, а позже бросить на критический участок сводные отряды, состав­ленные из нестроевых тыловых и штабных частей. В районе Ляхде образовался разрыв в финской обороне, который был спешно прикрыт ба­тальоном из резервов 2-го финского армейского корпу­са.

К концу дня было уничтожено семь дзотов высоты 65,5. Мощный огонь финских орудий и пуле­метов из уцелевших укреплений затормозил продвиже­ние 123-й дивизии, однако попытки финских контратак были безуспешными. Несмотря на потерю 70 танков (как указывают финские источники, только на 200-метровом участке наиболее тяжелых боев было подби­то 50 танков), штурмовые части продолжали развивать наступление.

За четыре дня наступающие войска смогли прорвать главную полосу линии Маннергейма на четы­рехкилометровом фронте и углубиться в расположение финнов на 5-6 километров. В пробитую штурмовой группой брешь были двинуты три стрелковых дивизии 19-го корпуса – 24-я, 90-я и 123-я. Для усиления штур­мовой группы и развития наступления на первых его этапах, в 7-й и 13-й армиях РККА были созданы под­вижные группы. Основа подвижной группы – танковая бригада – усиливалась стрелковыми батальонами и са­перными частями, которые использовались в качестве танковых десантов.

15 февраля подвижная группа под командова­нием полковника В.И. Баранова захватила поселок Ляхде, а не следующий день – железнодорожную стан­цию Кямяря примерно в 20 километрах от Выборга.

В этот же день подвижная группа комбрига Б.Г. Вершинина овладела станцией Лейпясуо.

Финское командование приняло решение вве­сти в сражение свои стратегические резервы — 21-ю и 23-ю пехотные дивизии. Однако выдвижение их из оперативных тылов оказалось сложным делом: совет­ская бомбардировочная авиация непрерывно наносила удары по железным дорогам в финском тылу. Доставка дивизий автомобильным и гужевым транспортом заня­ла больше времени, чем это предполагалось. Кроме того, финнам не удалось перебросить дивизии как цельные соединения – к месту сражения прибывали разрозненные части. Это, конечно, резко снижало эф­фективность принимаемых мер.

Противостоять советской авиации в небе над Карельским перешейком пыталась авиагруппа LLv-24 2-го авиаполка Финляндии (LeR-2). Эта авиагруппа, сражавшаяся на самом напряженном участке фрон­та, была наиболее результативным подразделением ВВС Финляндии в Зимней войне. Десять летчиков из состава группы стали асами: записали на свой счет по пять и более побед в воздушных боях – все­го 61 самолет противника. Но финны теряли и этих, лучших своих пилотов. Превосходство совет­ских боевых самолетов вынуждало финских летчи­ков принимать отчаянные меры. 28 февраля 1940 года, тараня советский истребитель, погиб лейте­нант Т. Хуганантти – последний из троих погибших асов LLv-24.

К 15 февраля, однако, критическая для финских войск ситуация складывалась и на земле. Главная Ставка Сил обороны Финляндии приняла решение об отводе сил I корпуса на главные пози­ции линии А (напомню, что на правом фланге фин­ских войск линия Маннергейма имела несколько рядов укреплений). Правый фланг I корпуса отво­дился еще дальше – до линии тыловых укреплений (так называемой линии перехвата).

II корпус финской армии, находившийся на направлении главного удара советской 7-й ар­мии, также отводился на тыловые оборонительные позиции. Такое перемещение обнажало остров Койвисто – важнейший артиллерийский опорный пункт в прибрежной зоне. Но сил для сдерживания про­тивника по всей полосе главной линии обороны у финнов уже не оставалось. Единственное, что мож­но было сделать для Койвисто, это усилить его, переведя туда часть 4-й пехотной дивизии.

Лучше для финнов обстояли дела на вос­точном участке главной позиции – вдоль р. Вуокси до берега Ладожского озера, где держал оборону III армейский корпус. Наступавшие здесь части 13-й армии РККА не смогли добиться такого успеха, как их сосед слева – 7-я армия. До самого конца Зимней войны советским войскам в районе озер Вуокси и Суванто не удавалось пробиться через укрепления линии Маннергейма. 2 марта был смещен коман­дующий 13-й армией командарм II ранга В.Д. Гриндель, которого сменил комкор Ф.А. Парусинов. Тем не менее, на этом участке фронта вплоть до 13 марта бои носили в основном позиционный характер.

Иная ситуация складывалась на направлении главного удара советских войск. Уже в ночь с 15 на 16 февраля финны были вынуждены начать подготовку к отводу своих I и II армейских корпусов. Ранним утром 16 февраля финские войска предприняли попытку контратаки для сдерживания продвижения противника, но она не принесла успеха. Также безуспешными ока­зались попытки береговых батарей Койвисто разбить лед на пути наступления советской 70-й пехотной ди­визии: это привело только к неоправданно большим потерям боеприпасов.

На следующую ночь финские войска оставили линию обороны В и часть позиций правого крыла ли­нии А. Их арьергарды сдерживали наступление про­тивника и днем 17 февраля, но темп продвижения час­тей Красной Армии возрос до 6-10 километров в сутки. К этому моменту советские войска овладели оборони­тельными позициями финнов на глубину до 11 кило­метров. Ширина прорыва увеличилась до 10-11 км.

Маршал К. Маннергейм произвел перестанов­ки среди командования армии. Был переведен на долж­ность главного инспектора армии, а позже отправлен в отставку командующий армией Карельского перешейка генерал-лейтенант X. Эстерман. Официальной причи­ной отставки было «ухудшение состояния здоровья» генерала. Однако в действительности дело было в серьезных разногласиях, а точнее, наверное, в столкновении характеров К. Маннергейма и X. Эстермана. Славившийся своей бескомпромиссностью X. Эстерман слишком упорно отстаивал свои идеи относительно планов ведения боев на перешейке. В результате пост командующего армией Карельского перешейка занял более способный к компромиссам в отношениях с начальством А.Э. Хейнрикс, полу­чивший звание генерал-лейтенанта.

На правом фланге финских войск была сформирована Прибрежная группа под командова­нием генерал-лейтенанта Л. Эша. В ее состав вошли некоторые части 4-й дивизии, бронекавалерийская бригада (единственное танковое соединение фин­ской армии), пять батальонов шюцкора и четыре батальона, переброшенных на Карельский переше­ек из Северной Финляндии и Лапландии.

К 21 февраля советские войска на фронте наступления 7-й армии вышли ко второй полосе обороны линии Маннергейма. В ночь с 23 на 24 февраля финны вывезли по льду 37 орудий опорно­го пункта Койвисто и уничтожили остававшиеся там тяжелые пушки береговой обороны.

На несколько дней фронт стабилизировался. Совет­ские дивизии, шедшие в авангар­де наступления, были отведены в ближний тыл для отдыха и по­полнения. Почувствовав ослаб­ление напора противника, финны попытались контратаковать. 26 февраля они предприняли един­ственную свою массированную танковую атаку. Практически все бронетанковые силы Финляндии – 50 легких «Виккерсов — 6 тонн» – начали наступление на красноар­мейские части. Сражение дли­лось несколько часов и успеха финнам не принесло. Большая часть «Виккерсов» была уничто­жена огнем советских танковых орудий.

28 февраля советское наступление на Карельском пе­решейке возобновилось по всему фронту. За сутки была прорвана вторая полоса финской обороны и тыловые укрепления. К 3 марта войска 7-й армии вышли на под­ступы к Виипури (Выборгу). Сюда было стянуто до 100 новейших тяжелых танков – уже принятых на воору­жение РККА КВ-1 и проходивших испытания в боевых условиях КВ-2. Использовались экспериментальные, построенные в единственном экземпляре самоходные установки СУ-14 БР-2 со 152-мм орудием и СУ-100У на базе танка Т-100, вооруженная 130-мм пушкой. Со­ветская дальнобойная артиллерия начала обстрелы города.

2 марта финны эвакуировали население вось­мидесятитысячного города – в Виипури осталось не более трех тысяч мирных жителей. I и II армейские корпуса финской армии были отведены с тыловых по­зиций линии Маннергейма.

Наступление на Выборг Красная Армия раз­вернула по нескольким направлениям. 34-й стрелковый корпус атаковал город по линии продолжения главного удара. Части 50-го корпуса вышли к Сайменскому ка­налу и начали наступление с северо-востока. Эти войска столкнулись с неожиданной опасностью. Чтобы помешать наступлению советских частей, финны от­крыли шлюзы в верхней части Сайменского канала. В этой части Финляндии обилие сообщающихся друг с другом естественных озер служит своеобразным «компенсатором» сезонных колебаний уровня вод. Большинство дорог проходит очень невысоко от уров­ня воды в озерах и реках: паводков здесь не бывает. Поэтому когда вода из искусственно созданной и под­пираемой шлюзами системы Сайменского канала была выпущена, это привело к возникновению огромной зоны затопления. В некоторых местностях вода подня­лись на 6 метров, в районе станции Тали советским частям пришлось форсировать районы, затопленные ледяной водой на 2,5 метра, чтобы потом штурмовать расположенные на высотах финские дзоты.

4 марта советские войска получили приказ о начале «ледового похода». Это наступление должно было привести к обходу правого фланга противника по льду Финского и Выборгского заливов. Группа ближнего обхода (шесть дивизий 23-го и 10-го стрелко­вых корпусов) должна была выйти к материковой части Финляндии юго-западнее Виипури. Группа была усилена аэросанными отрядами и инженер­ными частями, снабженными мощными бульдозе­рами, способными прокладывать в 75-сантиметровом снегу поверх морского льда дороги шириной до трех метров.

Группу дальнего обхода составляла 70-я стрелковая дивизия под командованием комдива М.П. Кирпоноса, располагавшая 34 танками и 72 орудиями. 70-й дивизии пришлось наступать по льду под огнем финских орудий с батарей берего­вой обороны Ристаниеми, два 305-мм орудия кото­рой могли вести огонь по целям на удалении до 24 км, и Сатаниеми (четыре орудия калибра 155 мм, дистанция огня до 16600 м). Красноармейцы гибли от не только от взрывов снарядов, но и в образую­щихся после разрывов полыньях. Даже когда берег стал виден, положение советских частей не стало легче: с суши их встретил огонь сдерживающих отрядов финских войск. Окопы и стрелковые ячей­ки пришлось рыть в снегу, покрывавшем морской лед.

Несмотря на невероятные трудности, обе группы выполнили задачу. Был захвачен плацдарм на западном берегу Выборгского залива. Виипури был окружен, и хотя бои в городе еще продолжа­лись, судьба его была предрешена. Советские вой­ска вышли на шоссейную дорогу Виипури-Хельсинки. Красной Армии был открыт путь на столицу страны.

В февральских и мартовских сражениях финская армия потеряла убитыми и ранеными до 20% личного состава. Во многих батальонах оста­валось не более роты боеспособных солдат. По­следние резервы, брошенные в бой – 14 батальонов, еще не прошедших подготовки – не могли спасти положения.

Маршал К. Маннергейм обратился к Совету обороны Финляндии с предложением как можно быст­рее добиться остановки боевых действий.

Перемирие было объявлено в ночь с 12 на 13 марта. Боевые действия прекращались с 12.00 13 марта. Фактически уже в 11.00 13 марта стрельба затихла по всему фронту. Однако в 11.45 советская артиллерия нанесла массированный пятнадцатиминутный удар по финским позициям. Это привело к большим потерям среди финских войск. Насколько сейчас известно, выс­шее командование РККА приказа об обстреле не отда­вало. Этим позорным актом закончилась Зимняя война.

КАРЕЛИЯ

В начале февраля на северном фланге группы «Восточная Карелия» части финской 12-й пехотной дивизии продолжали удерживать подступы к Коллаа. Попытки 128-й и 164-й дивизий РККА пробиться через полевые укрепления финнов следовали одна за другой: 23 атаки в феврале, до десяти – в марте. Однако фронт обороны финской дивизии был удержан до конца вой­ны.

Тяжелые бои продолжались на правом фланге группы «Восточная Карелия», на подступах к Сортавала. 18 февраля в районе Китела силами 8-го и 9-го батальонов Корпуса охраны границы финны предпри­няли наступление на окруженные месяц назад части советской 168-й дивизии. Потери были очень велики с обеих сторон. Отражая атаки, некоторые подразделе­ния РККА попытались пробиться к своим, но были уничтожены финскими лыжными отрядами.

Несколькими днями позже северо-восточнее, в районе Лемети, финны начали операции по ликвида­ции одного из самых крупных «котлов», в котором находились части 18-й пехотной дивизии и 34-й танковой бригады. В запад­ной части «котла» круговую оборону держали 25 совет­ских танков. Недостаток артиллерии, в том числе противотанковой, заставил финнов применить необычный способ борьбы с окруженным противником. Из бревен были сделаны большие передвижные (на полозьях) щиты, которыми финны дополнительно прикрыли че­тыре своих 75-мм орудия. Артиллерия была подведена к танкам по артиллерийским понятиям вплотную – на 150 м. После десятиминутной дуэли полевых и танко­вых орудий, финские штурмовые группы прорвались к танкам и забросали их гранатами и бутылками с зажи­гательной смесью.

Атака на восточный фланг окруженной груп­пировки оказалась неудачной. Финский штурмовой батальон, начавший наступление после короткой арт­подготовки, был внезапно атакован с тыла советскими лыжниками. Навстречу лыжному батальону по финнам ударили три тысячи красноармейцев, стремящихся вырваться из окружения. Финская штурмовая группа была уничтожена.

В это время в северо-западном направлении из «котла» пыталась вырваться группа высших коман­диров и комиссаров – командование окруженных диви­зии и бригады. В штыковом и рукопашном бою погиб­ли все 150 красных командиров. Рассеянные группы красноармейцев были уничтожены и пленены фински­ми лыжниками.

Всего в этом сражении Красная Армия поте­ряла убитыми 2500 человек, 105 танков, 58 полевых и 12 противотанковых орудий. 18-я стрелковая дивизия РККА   перестала   существовать как войсковая часть: ее знамя было захвачено финнами.

СЕВЕРНАЯ ФИНЛЯНДИЯ

Под Салла советские войска, продви­нувшиеся в первые дни войны едва ли не на наи­большую глубину в пределы территории Финлян­дии, так и не смогли развить первоначальный успех. Здесь, на границе Северной Финляндии и Лаплан­дии, сохранялось неустойчивое равновесие сил и продолжались бои местного значения.

Обе стороны получили подкрепления. На помощь 122-й дивизии РККА подошли части 88-й стрелковой дивизии. Два неполных финских ба­тальона сменила часть, сформированная из норвежских и шведских добровольцев Группа «Нордланд». В ее состав вхо­дили три пехотных батальона, от­дельные стрелковая и саперная роты и две артиллерийских батареи. Ко­мандовал Группой «Нордланд» шведский генерал-майор Э. Линдер. После подхода Группы «Нордланд», 22 февраля, финские подразделения с этого участка были срочно пере­брошены на критическое направле­ние – под Виипури (Выборг).

Основные события в Се­верной Финляндии разворачивались несколько южнее, в районе Кухмо. Здесь еще в декабре были разбиты на отдельные группы и окружены части 54-й дивизии РККА. Дивизия была полностью блокирована от основных сил. Доставка провианта, медика­ментов, боеприпасов, горючего бы­ла невозможна – финны перекрыли единственную доро­гу, ведущую от границы вглубь страны. Советская транспортная авиация пыталась доставлять боеприпасы и продовольствие, сбрасывая их с парашютами или выбрасывая ящики и тюки с летевших на малых высо­тах самолетов, но это не могло спасти положения. При февральских морозах недостаточное питание приводи­ло к резкому возрастанию случаев обморожений и ги­бели от переохлаждения. Пытаясь хоть как-то спасти положение, командиры приказывали пускать в кухон­ный котел сначала обозных, а потом – и артиллерий­ских лошадей…

1 февраля советские войска предприняли по­пытку деблокирования дивизии. Учитывая опыт фин­нов, Красная Армия начала использовать лыжные ба­тальоны. Кроме того, во время основного наступления 6 февраля советская артиллерия применила новую схе­му артподготовки: пятиминутный огневой налет, затем пять минут перерыва, и после – основной массирован­ный артиллерийский удар.

За артиллерийской подготовкой последовали атаки пехоты. 6 и 7 февраля финны смогли отбить ата­ки противника, но на следующий день советские части предприняли фланговый обход позиции Куусийоки по льду озера. Бои велись с исключительным ожесточени­ем. Противники сближались до 15-20 метров, начина­лись рукопашные бои. И все же прорваться сквозь фин­ские заслоны не удалось.

13 февраля советские части были усилены 33-й пехотной дивизией. Обход противника с севера пред­приняла лыжная бригада РККА трехбатальонного со­става. После трехдневного боя с частями 27-го финско­го пехотного полка лыжники были разбиты. Но все же 21 февраля финский батальон под напором советской дивизии был вынужден отойти с позиции Куусийоки, преграждавшей путь войскам противника на главном направлении, по дороге. В некоторых финских ротах оставалось по 30 бойцов. 22 февраля финские позиции были атакованы 5-м Ленинградским кавалерийским полком, но противника кавалеристы уже не застали: ночью под покровом темноты финны отошли к сле­дующему рубежу обороны.

54-я дивизия оставалась в окружении до конца войны.

ЛАПЛАНДИЯ

Финские отряды продолжали беспокоящие действия, им даже удалось прервать на короткое время движение поездов по Мурманской железной дороге. Однако в целом серьезных изменений не произошло, относительная стабилизация заполяр­ного участка фронта сохранялась до конца войны.

Стоит упомянуть лишь о любопытном эпизоде, произошедшем в феврале 1940 года. В Лапландии огнем советских зениток был подбит бомбардировщик Хоукер «Харт» В-4А с финскими опознавательными знаками, но шведским экипа­жем. Собственно, и сам бомбардировщик принад­лежал ВВС Швеции: машина входила в состав доб­ровольческой Авиафлотилии-19 (Flygflottily F-19), действовавшей на стороне финнов. От плена пило­тов спасло то, что экипажи финских и шведских самолетов старались брать в полеты лыжи – на слу­чай вынужденной посадки. Такая предусмотритель­ность и выручила шведских летчиков. Пользуясь тем, что на этом участке сплошной линии фронта не было, они ушли к своим.

 МОСКОВСКИЙ МИРНЫЙ ДОГОВОР

Уже через несколько недель после начала войны руководство Финляндии пыталось наладить контакт с советским руководством через правительства Германии и США. Немцы отказали и посоветовали финскому правитель­ству принять предложения СССР. Госдепартамент США также ответил, что считает момент «неподходящим» для заключения мира.

Финнам пришлось искать иные пути для уста­новления контактов с Кремлем. 8 января 1940 года к послу Советского Союза в Швеции Александре Коллонтай по вопросу о возможности заключения мира обратилась финская писательница X. Вуолиоки. Министр иностранных дел и премьер-министр Финляндии полагали, что переговоры двух дам должны выглядеть менее официально. Такой вариант налаживания межгосударственных отношений был удобен и для Кремля.

Однако эта первая фаза мирных переговоров между Финляндией и СССР, проходивших через Сток­гольм в январе – феврале 1940 года, застопорилась. Как отмечают финские историки, финны, ободренные своими военными успехами под Толваярви, Суомуссалми и Раата, сохраняли неуступчивость. В значи­тельной мере повлияли на неуспех переговоров обеща­ния Франции и Великобритании оказать Финляндии значительную военную помощь в случае, если она продолжит сопротивление.

1 марта 1940 года, когда положение на фронте стало крайне тяжелым, правительство Финляндии на­правило в Москву (опять-таки через посольство СССР в Швеции) предложение о мирных переговорах. В до­кументе говорилось, что финны готовы рассматривать выдвинутые Советским Союзом условия о территори­альных уступках как отправную точку для переговоров.

Руководство Сил обороны Финляндии в этот момент явно начало нервничать. 7 марта 1940 года К. Маннергейм предложил правительству принять доку­менты, одобряющие ввод союзного экспедиционного корпуса на территорию страны. Однако уже на сле­дующий день маршал изменил свое мнение. Стало яс­но, что в любом случае помощь союзников будет слишком мала и подоспеет слишком поздно. 8 марта Маннергейм предложил как можно скорее заключить мир, не дожидаясь прорыва Красной Армией линии фронта.

12 марта 1940 г. был заключен тяжелый для Финляндии Московский мирный договор. С финлянд­ской стороны его подписали премьер-министр Р. Рюти, министр Ю.К. Паасикиви, генерал-майор Р. Вальден и профессор В. Войонмаа. С советской стороны подписи поставили министр иностранных дел В.М. Молотов, член Верховного Совета А.А. Жданов и комбриг A.M. Василевский.

Состав советской делегации подчеркивал ло­кальность советско-финляндского военного конфликта. А.А. Жданов был секретарем Ленинградского обкома КПСС. A.M. Василевский (всего лишь комбриг!) в то время – заместитель по оперативным вопросам 1-го зама начальника оперативного управления Генштаба РККА. Другое дело, что A.M. Василевский был совсем не случайным лицом в советской делегации: год назад он был одним из главных разработчиков плана «контрудара по финской армии после ее возможно­го нападения на СССР», а после подписания дого­вора (видимо, как основной военный специалист по Финляндии) возглавит смешанную комиссию по демаркации новой советско-финляндской грани­цы…

Согласно договору, Финляндия теряла всю Карелию до границы петровских времен, ост­рова Финского залива, Ханко, арендуемый Совет­ским Союзом под военную базу, и Салла на северо­восточной границе.

 ЗАПАДНЫЕ ДЕРЖАВЫ И «ЗИМНЯЯ ВОЙНА»

Столь ободрявшее финнов стремление Ве­ликобритании и Франции поддержать боевые дей­ствия в Финляндии на самом деле преследовало несколько целей. Защита территории и политиче­ской независимости Финляндии от Советского Союза были наиболее заметными и благородными, но далеко не единственными их задачами.

Соображения стратегического порядка ка­сались необходимости предотвратить возможное расширение сферы влияния СССР как на побережье Балтийского моря (Балтийские государства еще не были присоединены к СССР), так и на северо-запад, в Скандинавию.

Но были и другие, на тот период очень существенные цели. Вспомним – Вторая мировая война уже идет. Австрия «воссоединена» с Герма­нией. Чехия и Моравия присоединены к Третьему рейху. Словакия, как «независимый» союзник Рей­ха, к моменту нападения на Польшу предоставляет свою территорию для концентрации 14-й германской армии. Польша разбита.

Но к моменту объявления войны Великобри­танией и Францией, военный потенциал гитлеровской Германии во многом остается для союзного командо­вания неясным. Именно поэтому продолжается то ско­ванное противостояние на французско-германской гра­нице, которое англичане называют «сумеречной», французы – «смешной», а немцы – «сидячей» войной. Британцы и французы, однако, полагают: если им уда­стся вынудить немцев открыть второй фронт, силы противника будут слишком распылены для того, чтобы оказать серьезное сопротивление союзническим вой­скам.

В очередной раз обратить внимание на ней­тральные скандинавские государства, и прежде всего на Норвегию, союзников заставило стремление удержать контроль над акваторией Северного моря. Кроме того, их военно-морские силы начинали испытывать недос­таток ресурсов для поддержания боеспособности. В первую очередь речь шла о необходимости поставок железных и никелевых руд, импортировавшихся из Швеции и Норвегии.

С момента объявления войны и Германия, и Британия считали, что противная сторона не рискнет начать захват Норвегии. Они понимали также, что и для норвежцев нет смысла склоняться к сотрудничеству с их противником. Политика нейтралитета до декабря 1939 года оставалась достаточно надежной защитой для скандинавов.

Война между Советским Союзом и Финлян­дией могла дать шанс нарушить это равновесие в свою пользу. Если бы Финляндия дала согласие на прибытие союзнического экспедиционного корпуса, единствен­ный путь, по которому он мог следовать к месту бое­вых действий, лежал бы через территорию Норвегии (выход к Баренцеву морю, который имела Финляндия, был перерезан советскими войсками в первые дни вой­ны). В этом случае возможны были два варианта. Ли­бо группировка англо-французских войск, выдвигаю­щихся из Нарвика через железорудный район Кируна в направлении Финляндии, провоцирует Германию на немедленную переброску своих частей в Норвегию, что приводит к открытию столь невыгодного в этот момент для немцев второго фронта. Либо же немцы воздержи­ваются от высадки – тогда союзники получают возможность контролировать норвежские северные порты и шведские рудники, а заодно убеждаются в относитель­ной слабости противника.

Некоторые историки сейчас считают эти пла­ны «лучшей иллюстрацией военных и политических иллюзий союзников». Именно так характеризует их, например, Лен Дейтон в своей книге «Блицкриг». «Дурацкий и провокационный» план союзного коман­дования, по его мнению, мог привести только ко вступ­лению в войну Норвегии, Швеции и Советского Союза, которые приняли бы сторону Германии.

Так или иначе, но 19 декабря 1939 г Верхов­ное Союзное Командование по предложению началь­ника британского Генерального штаба генерала В. Айронсайда рассмотрело возможность посылки в Фин­ляндию международных сил. В течение 1940 года предлагалось сформировать экспедиционный корпус в составе:

а) первая очередь:

• 2,5   бригады  французских  альпийских стрелков (8500 чел.);
• 2 батальона французского Иностранного легиона (2000 чел.);
• 1 польский батальон (1000 чел.);
• 1 британская гвардейская бригада (3500 чел.);
• 1   британский  лыжный  батальон  (500 чел.).

б) вторая очередь:

• 3 британских пехотных дивизии (42000 чел.).

Таким образом, общая численность союз­нического экспедиционного корпуса могла достиг­нуть 57500 человек.

В советской литературе, однако, можно встретить другие цифры. Писали и о стотысячном, и даже о стопятидесятитысячном экспедиционном корпусе. Действительно, премьер-министры Фран­ции и Великобритании в своих выступлениях гово­рили о 100000 британцев и 50000 французов, гото­вых придти на помощь Финляндии. Однако Э. Даладье и А.Н. Чемберлен имели в виду не войска: речь шла о готовности граждан этих стран оказать помощь государству, сражающемуся с мощным агрессором. Отсюда такие круглые и несуразно большие числа.

Финские историки полагают, что, хотя Финляндия и не обратилась за непосредственной военной помощью к западным странам, сведения относительно их планов могли повлиять на то, что СССР быстро пошел на заключение мира. Между прочим, такая операция по «запланированной утеч­ке информации» вполне в духе «Интеллиджент Сервис»…

Дело в том, что в феврале 1940 г, когда Финляндия уже вела мирные переговоры в Москве, союзники в ходе переговоров с финнами увеличили свои обещания до 100 тысяч человек и 100 бомбар­дировщиков, которые должны были прибыть в Финляндию к маю. Говорилось также о возможно­сти нанесения воздушных бомбовых ударов из Си­рии и Ирака по нефтяному району Баку, о десанте союзников в Архангельске и об организации вос­стания «кавказских племен» под предводительством французских офицеров…

Такие крупномасштабные военные акции против СССР, конечно, не могли и не должны были быть реализованы в то время, когда война западных держав с Германией, пусть даже и «странная», про­должалась уже полгода. Великобритании и Фран­ции Советский Союз мог представляться потенци­альным союзником Германии, особенно после за­ключения мирного договора между странами. Но напасть на СССР и этим подтолкнуть его к реаль­ному военному союзу с Гитлером – такого прави­тельства Даладье и Чемберлена совершить не мог­ли. Эти соображения и приводят к мысли, что посу­лы крупной военной помощи Финляндии со сторо­ны западных держав были своеобразной «военно-дипломатической операцией».

Каждая война порождает свои мифы. Од­ним из мифов Зимней войны было непосредствен­ное участие в ней немцев. Многие финны в 1939-40, да и позже, были уверены в том, что немецкие во­енные инструкторы, пилоты и танкисты участвовали в боях на стороне русских. В советской литературе время от времени проскакивают сообщения о «тысячах хорошо организованных немецких туристов», прибыв­ших на территорию Финляндии за время Зимней вой­ны. Зачем они там оставались – и говорить нечего…

Это лишь мифы, но мифы, сложившиеся на основании реальной дипломатической игры, которую вела Германия в конце 1939 – начале 1940 годов. С од­ной стороны, немцы подчеркнуто демонстрировали Кремлю свою верность пунктам секретного приложе­ния к договору Молотова-Риббентропа, согласно кото­рому Финляндия отходила к сфере влияния Совет­ского Союза. Уже 2 декабря 1939 года немецкие ди­пломаты получили предписание избегать любых анти­советских высказываний и оправдывать действия СССР в отношении Финляндии ссылками на неизбежность пересмотра границ и естественной потребности Со­ветского Союза в действиях по обеспечению безопас­ности Ленинграда и установлению контроля над аква­торией Финского залива.

Интересный штрих: оказывая такую поддерж­ку дипломатам Кремля, немцы в то же время обрати­лись к советскому правительству с просьбой о защи­те от бомбардировок советской авиации фабрик, нахо­дившихся на территории Финляндии, но принадлежав­ших гражданам Германии. Скорее всего, это тоже бы­ло одним из ходов дипломатической партии: «мы вас поддерживаем, но вы уж нашу собственность не бом­бите». Так или иначе, но одна из крупнейших целлю­лозных фабрик Карелии, принадлежавшая семейству немецких промышленников, бомбежкам не подверга­лась. Между тем, целлюлоза – объект стратегический, необходимый для производства пороха! «Союзники» продемонстрировали взаимопонимание…

Как известно, уже в ходе войны Германия от­казала Финляндии в посредничестве в переговорах с Советским Союзом и посоветовала финскому прави­тельству принять предложения СССР. Мало того, пра­вительство Германии оказало давление на шведов, ко­гда те начали было склоняться к оказанию полномас­штабной помощи Финляндии. В разгар Зимней войны немцы запретили использовать свое воздушное про­странство для перегона в Финляндию итальянских ис­требителей. Поставляемые финнам «Фиаты» были за­держаны на территории Третьего рейха.

Но была и другая, более существенная сторо­на германской дипломатии периода Зимней войны. Немцы были заинтересованы в затягивании боевых действий между Советским Союзом и Финляндией. Поэтому они дали понять шведам, что не возражают против военных транзитов в Финляндию через территорию этой скандинавской страны. Кроме того, Германия тайно компенсировала Швеции военные поставки армии Финляндии, причем размер ком­пенсации доходил до 20-30% стоимости всего во­енного имущества шведского королевства!

Безусловно, Третий рейх, как и его про­тивники, рассматривал войну в Финляндии как воз­можный повод для вторжения в Скандинавию («для защиты арийских скандинавских народов от воз­можной агрессии со стороны Франции и Брита­нии»). Уже через две недели после начала Зимней войны необходимость оккупации Норвегии обсуждалась Гитлером с командующим Кригсмарине адмиралом Редером. Менее чем через месяц после окончания советско-финляндской войны – 9 апреля 1940 года – немцы высадили десанты в Дании и Норвегии.

Как сказал английский премьер-министр Н. Чемберлен, союзники «опоздали на автобус», идущий в Скандинавию…

ПОМОЩЬ ФИНЛЯНДИИ СО СТОРОНЫ ДРУГИХ ГОСУДАРСТВ

ПОСТАВКИ ВООРУЖЕНИЯ ФИНЛЯНДИИ В ПЕРИОД ЗИМНЕЙ ВОЙНЫ
Вид вооружения	Государство-поставщик
	В/британия	Франция	Швеция	Другие	Всего
Винтовки	—	—	80000	—	80000
Авт. винтовки	124	5000	500	—	5624
Орудия п/танковые	200	—	85	—	285
Орудия зенитные	—	—	104	—	104
Орудия полевые	114	160	112	—	386
Самолеты	75	30	29	38	172

Точно оценить размеры реальной техниче­ской помощи, которую оказали Финляндии в пери­од Зимней войны другие государства, довольно сложно. Данные сильно различаются – даже если не принимать в расчет иногда чудовищно преувели­ченные цифры, которые приводились в советских изданиях. Сведения, которые представляются наи­более достоверными, представлены в таблице.

Показать объективную сложность учета размеров поставок военной техники в Финляндию можно на примере самолетного парка военно-воздушных сил. Используем для этого данные, при­веденные в лучшем из опубликованных на русском языке обзоров, посвященных военной авиации Финляндии в период Зимней войны (Котлобовский, 1992).

Несмотря на большие потери, благодаря закупкам и безвозмездной помощи со стороны за­падных государств, к концу Зимней войны в фин­ских ВВС числилось 196 боевых самолетов (из них 112 боеспособных) – на 43 машины больше, чем в первый день боев. Однако реальные поставки авиа­ционной техники в Финляндию до конца Зимней войны составили лишь 43% от намеченных объемов (см. таблицу).

Помимо этого, в ходе боев финны получили по крайней мере 25 советских боевых самолетов разной степени исправности (см. таблицу). Точных сведений о количестве использовавшихся в ВВС Финляндии трофейных самоле­тов нет, однако различными источниками подтверждаются данные о пяти И-15 бис, применявшихся финнами в нача­ле сороковых годов в качестве боевых и учебных машин.

ИНОСТРАННЫЕ ДОБРОВОЛЬЦЫ В ФИНЛЯНДИИ

Оценивая общий размер помощи западных государств, оказанный Финляндии в период Зимней войны, нужно признать, что он был в общем невелик – или, во всяком случае, явно недостаточен. Что делать, «большая война» уже разразилась, дипломатических, экономических и военных проблем у европейских дер­жав было предостаточно.

Тем большее впечатление производит стрем­ление простых людей из разных стран помочь жителям страны Суоми отстоять свою независимость.

Добровольцами в финскую армию вступили граждане 26 стран. Общее число волонтеров приблизи­лось к составу дивизии – около 14 тысяч человек. Необ­ходимо иметь в виду, однако, что по крайней мере 70% прибывших в Финляндию добровольцев не были зна­комы с военной службой. Для прохождения военной подготовки их приходилось направлять в учебный центр в Кеми-Торнио. На обучение требовалось время, и большинство добровольцев смогло принять участие в боях только в последние недели войны. Но и это уда­лось не всем. Две тысячи британцев и тысяча эстонцев, например, вообще не попали на фронт – переезд в Фин­ляндию, обучение и формирование частей, несмотря на всю поспешность, не были закончены до 13 марта 1940 года.

Большинство прибывавших в Финляндию во­лонтеров имело корни, связывавшие их со страной Суоми или с финно-угорскими народами в целом. Очень внимательно следили за событиями Зимней вой­ны родственные по языку венгры. Конечно, заявления регента Венгрии адмирала М. Хорти о подготовке к отправке в Финляндию двадцатипятитысячного корпу­са были только словами. Но 400 добровольцев приеха­ли в Финляндию, чтобы помочь в ее борьбе за незави­симость. 300 граждан США финского происхождения также встали в ряды армии Финляндии.

Много волонтеров прибыло из скандинавских государств – Норвегии (725), Дании (800), Швеции (8700). Из них была сформирована Группа «Нордланд» (иногда ее называют бригадой), которая в конце войны была задействована в сражениях под Салла. Командо­вал группой шведский генерал-майор Э. Линдер.

Согласно шведским законам, граждане этой страны могли служить в иностранных армиях со своей боевой техникой и принимать участие в боевых действиях. Это позволило шведам направить в Финляндию полностью укомплектованную людьми и техникой авиачасть — Flygflottily F-19 (командир – майор У. Бекхаммар), получившую в ВВС Финляндии довольно странное обозначение LeR-19 (19-й авиаполк).

Помимо этой волонтерской части, в под­разделениях ВВС Финляндии служили итальянские, датские, английские, канадские, американские, польские, испанские летчики.

 ИТОГИ ВОЙНЫ

СОСТАВ ВОЙСКОВЫХ ПОТЕРЬ
	Потери Финляндии		Потери СССР
Вид потерь	Финскиеданные	Советские данные	Финскиеданные	Советские данные
Убитые и пропавшиебез вести	24923	60000	273000	131476
Раненые	43557	250000	ок.400000	264908
Военнопленные	825	1192	5650	5468
Танки	50	?	2376	3950
Орудия полевыеи минометы	500	273	572	?
Орудия пр/танковые	?	?	421	?
Самолеты	67	362	783	597
Подводные лодки	—	—	1	1

Зимняя война отняла у Финляндии около 25 тысяч человек убитыми и пропавшими без вести, почти 44 тысячи ранеными, примерно 11 тысяч больными – всего около 80000 солдат. Страна поте­ряла примерно 0,7% своего населения. Из строя выбыло около 20% личного состава финской ар­мии, причем потери в пехоте достигли 40% спи­сочного состава. Армия лишилась 40% офицеров и 32% унтер-офицеров. Среди самых квалифициро­ванных военных – служащих ВВС – потери состави­ли 304 летчика погибшими, 90 пропавшими без вести и 105 ранеными.

Серьезные проблемы принес стране и за­ключенный после Зимней войны мир. Финляндия вынуждена была передать Советскому Союзу зна­чительные территории:

• Карельский перешеек и Восточную Ка­релию с городами Выборг и Сортавала;
• территорию в Восточной Лапландии с населенным пунктом Салла;
• западную часть полуострова Рыбачий.

Территориальные потери страны состави­ли почти 10% ее площади (36 тыс. кв. км). Эти земли приносили Финляндии 25% целлюлозы, 30% зерна, треть добываемой рыбы. За символическую сумму в 8 млн. финских марок Советскому Союзу на 30 лет передавался в аренду под военно-морскую базу полуостров Ханко.

СССР получал право транзита через тер­риторию Финляндии в Норвегию и Швецию (соответственно через Петсамо и Лапландию).

У Финляндии возникли большие внутренние проблемы. Необходимо было разместить, снабдить работой и землей 400 тысяч переселенцев, эвакуиро­ванных с передаваемых Советскому Союзу территорий – Карелии, Ханко и Салла. Кроме них, Финляндия эва­куировала всех жителей (несколько более пятидесяти тысяч человек) и с отошедшей к СССР территории Приладожской Карелии. Замечу, кстати, что необходимость экстренного расселения и раздачи земли много­численным переселенцам (около 12% населения стра­ны – практически, каждый восьмой житель государства) оказала серьезное влияние позже, когда Финляндия была на грани вступления в «Войну-продолжение». Казалось, что многие проблемы могут быть решены военным путем – путем возвращения территорий на перешейке и в Карелии.

«ВОЙНА-ПРОДОЛЖЕНИЕ»

Как стало ясно позднее, начало «финской войны» для Советского Союза оказалось не просто датой развязывания очередного, пусть и достаточно крупного, но локального конфликта. Нападение СССР на Финляндию в ноябре 1939 года в конеч­ном итоге спровоцировало ее военный союз с Гер­манией.

Для финнов Зимняя война не закончилась в марте 1940 года. Последующие события, которые финны называют Войной-продолжением, изложены в трактовке финского историка Мауно Йокипии.

Можно назвать несколько причин, по ко­торым чуть больше года спустя после окончания Зимней войны, в июне 1941 года Финляндия всту­пила в «Войну-продолжение». Моральная травма и тяжелый урон, нанесенные Зимней войной, в кото­рую, как считали финны, они были втянуты безвин­но, были важнейшими стимулами к «получению компенсации».

Большое влияние оказали и последующие события. Одним из наиболее существенных была большевизация стран Прибалтики. 16 июня 1940 года СССР передал Эстонии ноту, в которой, ссы­лаясь на заключенный год назад договор о взаимо­помощи, требовал создания в стране нового, ло­яльного к Советскому Союзу правительства. За этот год, по эстонским данным, число военнослужащих и военных строителей на советских базах в Эстонии возросло в пять раз — с 25 до 125000 человек (по советскому солдату на каждые 10 эстонцев). Уже на следующий день после передачи упомянутой ноты, 17 июня, Советский Союз оккупировал Эстонию.

Финляндское правительство видело в этом акте, как и в происшедших несколькими неделями раньше «добровольных вхождениях в состав СССР» Латвии и Литвы, свое возможное будущее. Кроме того, до правительства Финляндии дошли сведения о требованиях относительно их страны, которые СССР предъявил Германии во время визита Молотова в Берлин в ноябре 1940 года.

В экономическом отношении большую роль сыграл разразившийся в Финляндии «никельный кризис» января-февраля 1941 года, вы­званный проблемой владения рудниками в Петсамо. Несколько кризисов в течение года вынуждали правительство страны искать выход по всем на­правлениям.

Поздней весной 1941 года СССР попытал­ся разрядить свои отношения с Финляндией. В Хельсинки был послан новый, более дружелюбно настроенный посол. Эта акция Кремля была явно запоздавшей: в предшествовавший период полити­ческого давления со стороны Советского Союза Финляндия уже успела связать себя с Германией.

Финны опасались, что безусловный ней­тралитет, которого они придерживались ранее, при­ведет лишь к войне на два фронта: в Лапландии и на Финском заливе, одновременно против Герма­нии и СССР.

Лучше было вовремя выбрать одну сторо­ну. Западные державы были слишком далеко, чтобы на них можно было полагаться.

В конце мая 1941 года в Зальцбурге со­стоялись финляндско-германские военные перего­воры. Немецкая сторона выдвинула на них весьма скромные просьбы. Суть их сводилась к тому, чтобы Финляндия с помощью мобилизации отвлекла часть сил противника Германии в случае начала ее войны с СССР. Взамен звучали обещания возвращения Каре­лии, возможно даже с «округленными» границами.

Несмотря на военные приготовления в Фин­ляндии, поводом к началу войны стали советские бом­бардировки финских городов и аэродромов 25 июня 1941 года силами около 480 самолетов. На решающем заседании парламента в тот же вечер было заявлено, что война начинается с того же, с чего Зимняя война – с нападения Советского Союза. Зашедшее далеко воен­ное сотрудничество с Германией можно было замалчи­вать, поскольку депутаты имели о них смутное пред­ставление. Группа под руководством Р. Рюти, К. Маннергейма и В. Таннера, руководившая внешней политикой правительства (так называемый «военный кабинет»), пошла на вступление Финлян­дии в считавшуюся выгодной войну за возвращение Карелии.

С начала войны в Лапландию прибыли че­тыре немецких дивизии армии «Норвегия»: две по суше из северной Норвегии в район Петсамо, одна – по суше из северной Норвегии в Салла и одна по морю из Германии в Салла. Кроме того, по желез­ной дороге из Осло через Швецию в Ханко должна была быть переброшена 163-я пехотная дивизия Вермахта, чуть более года назад сыгравшая основ­ную роль в захвате нацистами Скандинавии. Однако укрепления Ханко были признаны достаточно мощными, и немецкая 163-я дивизия была передана в резерв К. Маннергейма в Карелии (позже она использовалась на Свирско-Олонецком направле­нии).

За счет дополнительной подготовки фин­нам удалось увеличить число своих дивизий до 16. Главная ставка располагалась в Миккели. Самая мощная финская группировка (7 дивизий) составила Карельскую армию в районе Йоенсуу. Штаб немец­кой группировки в Лапландии расположился в Ро-ваниеми; стык с финской армией был на широте Оулуярви. III финский армейский корпус в Куусамо был передан под командование Вермахта. Немецкие минеры обеспечили закрытие Финского залива плотным минированием уже ночью 22 июня 1941 года.

Одновременно шесть финских аэродромов (Хельсинки, Утти, Тиккакоски, Рованиеми, Кеми-ярви, Петсамо) с началом войны передавались в распоряжение немецкого 5-го воздушного флота. Однако осенью военно-морские силы Германии вернулись на свои базы, а силы Люфтваффе в даль­нейшем действовали лишь в контролируемой нем­цами Лапландии.

Вместе с тем, финны стремились контро­лировать местность перед передним краем обороны в Восточной Карелии, чтобы обезопасить свою восточную границу. После наступления финских войск летом и осенью 1941 года, К. Маннергейм попытался ослабить сотрудничество с немецкой армией, чтобы война Финляндии с СССР осталась обособленной и не растворилась в мировой войне.

Финны, например, не согласились участ­вовать во взятии Ленинграда, о чем официально было заявлено на переговорах с генералом А. Йод­лем в Миккели 4 сентября 1941 г. В октябре-ноябре 1941 года К. Маннергейм отказался участвовать в Тихвинской операции и дал понять командующему III армейским корпусом Сийласвуо, что Финляндии не следует терять солдат в планируемой немцами Лоухской операции по захвату Мурманской желез­ной дороги.

Была сделана попытка сообщить Велико­британии, что финское наступление в районе Масельги вскоре прекратится. Однако англичане успе­ли объявить Финляндии войну. Вести Финляндии «собственную» войну в то время, когда вокруг гре­мела Вторая Мировая, оказалось невозможным.

Отношения Финляндии с Германией оста­вались очень непростыми. Государства, по сути, не были политическими союзниками — фактически их объединял только военный союз, в котором они пре­следовали разные цели. Третьему рейху было крайне невыгодно допустить выход Финляндии из войны. Во многом, как отмечают финские историки, Гитлер про­должал блокаду Ленинграда именно для того, чтобы вынудить финские войска не прекращать боевые дейст­вия с Советской Армией.

Между тем, начиная с 1943 года правительство Финляндии предпринимало попытки установить мирные контакты с Великобританией и США, в том числе через нейтральную Швецию, но неудачно.

Мирные контакты с СССР удалось уста­новить в январе 1944 года опять-таки через Сток­гольм. Условия, привезенные Ю. Паасикиви в мар­те из Москвы, были чрезвычайно жесткими. Речь, в частности, шла о репарациях, причем вдвое боль­ших, чем фактически было заплачено позднее. Пар­ламент резко отклонил эти условия.

Военные планы Советской армии на лето 1944 года на финском фронте предполагали одновременное развернутое наступление на Карельском перешейке, Олонецком и Масельском направлениях и создание большого котла к северу от Ладоги. В июне 1944 года дело дошло до требования о безоговорочной капитуля­ции Финляндии. Наступление на Карельском перешей­ке, где теперь СССР располагал многократным превос­ходством, началось 10 июня 1944 года и после двух недель ожесточенных боев привело к падению Выбор­га. К. Маннергейм немедленно начал переброску под­креплений из Восточной Карелии и для этого принял 16 июня тяжелое, но важное решение о сдаче практиче­ски без боя довольно хорошо укрепленных карельских рубежей.

По-видимому, это решение было удачным. Финской армии ценой больших усилий удалось остано­вить советское наступление на разных направлениях: в конце июня – начале июля около Выборга, Тали-Ихантала, в середине июля – в Вуосалми на центральном перешейке, в конце июля – в районе Питкяранты, в начале августа – в Лоймола и в конце августа – в Иломантси. Затем СССР вынужден был отвести свои отборные части, поскольку они потребовались на прибал­тийском и берлинском направлениях. Советские атаки прекратились.

Последние недели перед перемирием не были похожи на катастрофу – шла обычная позиционная война. При этом потери финской армии были очень велики: около 12 тысяч погибших и свыше 50 тысяч раненых и пропавших без вести за два месяца – больше, чем в ходе прорыва фронта, осуществленного финнами летом 1941 г.

Однако именно бои лета 1944 года привели к тому, что в последующих переговорах с Советским Союзом правительству Финляндии удалось избежать требований о безоговорочной капитуляции и неприем­лемых для страны условий заключения мира.

«Солдаты! Я сражался на многих полях битв, но еще не видел воинов, подобных вам. Я горжусь ва­ми, как если бы вы были моими детьми, я равно горд солдатами из тундр Севера, как и сынами широких равнин Похьянмаа, лесов Карелии, улыбчивых общин Саво, богатых хуторов Хяме и Сатакунты, парнями шумных березовых рощ Уусимаа и варсинайс Суоми. Я равно горд жертвой, принесенной как фабричным ра­бочим и парнем из бедной избушки, так и богатым че­ловеком. Я благодарю вас всех — офицеров, унтер-офицеров и рядовых…» — Маршал К. Маннергейм, из Приказа по фин­ской армии от 13 марта 1940 г.

В 1939-40 годах в финский язык вошло выра­жение «дух зимней войны». Оно и по сей день остается символом единодушия народа Финляндии в дни испы­таний.

«Кладбищами героев» именуют финны все без исключения воинские захоронения. В Зимней войне и последовавшей за ней Войне-продолжении 1941-44 годов Финляндия потеряла на фронтах около 2,2% на­селения страны – 76893 человека погибшими и 6512 пропавшими без вести.

(А.И. Козлов. «Советско-финская война» — «Торнадо. Армейская серия»).