Ролан Гарро — первый в мире летчик-истребитель

Довоенная фотография Гарро
Довоенная фотография Гарро

Эжен-Адриен-Ролан-Жорж Гарро родился 6 октября 1888 г. в Сен-Дени де ла Реюньон (Реюньон — принадлежащий Франции остров в Индийском океане недалеко от Мада­гаскара). Детство он провел в Индокитае, но в 1900 г. его роди­тели вернулись из колоний в метрополию и поселились на юге Франции в Каннах, где климат был более подходящим для их заболевшего туберкулезом сына.

Повзрослев, Ролан уехал учиться в Париж, выбрав своей специальностью искусство. Тогда же он увлекся спортом, ко­торый сначала был просто способом укрепить здоровье, а за­тем превратился в нечто более серьезное. Гарро начинал с футбола и велогонок, затем добился известности как регбист и теннисист, но после того, как в 1909 г. молодой спортсмен попал на Большую неделю авиации в Шампани, его главной страстью стали аэропланы.

Осенью того же года он сумел собрать сумму в 7500 фран­ков и купить самую дешевую из доступных летающих машин – «Демуазель» Сантос-Дюмона (Луи Блерио тогда продавал свои аппараты по цене в 30-40 тысяч франков). Как оказалось, производственные возможности «авиационного ателье» французско-бразильского пионера авиации не соответствовали широкому спросу на его продукцию, и своего самолета Гарро пришлось до­жидаться до апреля следующего года.

Первый полет новоиспеченного авиатора едва не стал для него и последним: на разбеге Ролан не справился с управле­нием и врезался в другой аэроплан. Сам он, к счастью, не по­страдал, но самолет был разбит вдребезги.

Этот инцидент нисколько не остудил пыл молодого энтузи­аста: он нашел деньги еще на одну «Демуазель», практически самостоятельно научился пилотированию и 19 июля стал обладателем «бреве» пилотского удостоверения аэроклуба Франции № 147.

Далее были демонстра­ционные полеты на раз­личных аэрошоу, участие в авиационных гонках, уста­новка мировых рекордов и гастроли по ближним и да­леким странам. Но главным достижением авиатора, без сомнения, стал первый в истории перелет через Средиземное море: 23 сентября Гарро взлетел с военно-морской авиабазы в Сен-Рафаэле (около Фрежюса) на моноплане «Моран-Солнье» (он с лета 1912 г. работал на эту фирму и летал только на её самолетах) и 7 часов и 53 ми­нуты спустя приземлился в Бизерте (Тунис). Маршрут полета общей дистанцией 760 км проходил над островами Корсика и Сардиния, при этом самый протяженный отрезок пути над открытым морем составлял 285 км. После приземления в бен­зобаке еще оставалось 5 литров топлива из 200 залитых.

Последнее предвоенное лето выдалось для Гарро бога­тым на выступления и переезды: в конце июня он выступал на аэрошоу в Австрии, где продемонстрировал «Моран» тип N — самолет, который впоследствии станет первым серийным одноместным истребителем, в середине июля принял участие в воздушной гонке Лондон — Париж — Лондон, а в конце меся­ца прибыл на гастроли в Берлин. Надо сказать, что время для визита в столицу Германской Империи было выбрано крайне неудачное: международный кризис, начавшийся с убийства эрцгерцога Фердинанда в Сараево, полным ходом шел к кро­вавой развязке.

25 июля Австро-Венгрия разорвала дипломатические отно­шения с Сербией и на следующий день начала боевые дей­ствия на границе, хотя официально война была объявлена только 28-го. 30 числа в Германии начался призыв резерви­стов в армию, а 31-го кайзер объявил в стране «состояние угрозы военной опасности».

Всех оказавшихся в Берлине граждан Франции, России или Сербии ждало неизбежное интернирование, но Гарро не стал дожидаться, пока его возьмут под стражу. Ночью он вылез че­рез окно и тайком пробрался на аэродром. Рядом с самолета­ми «гастролеров» уже была выставлена охрана, но стоявшие на посту полицейские оказались поклонниками авиации и не только не воспрепятствовали летчику, но даже помогли ему выкатить аэроплан на летное поле.

Расстояние превышало предельную дальность полета, поэтому Ролану пришлось взять в кабину несколько допол­нительных канистр с бензином. Ночной полет, да еще с несколькими промежуточными посадками на неподготовленных площадках представлял смертельную опасность, но все про­шло удачно, и утром самолет приземлился уже в Швейцарии, а там и до Парижа добраться было уже несложно.

Едва оказавшись на французской земле, Гарро первым делом отправился на вербовочный пункт и записался добро­вольцем в армию. 1 августа ему присвоили звание солдата второго класса, а на следующий день выписали военный «бреве» (пилотское удостоверение) № 494 и вместе с несколькими другими знаменитыми предвоенными пилотами направили в пока еще безымянную авиационную часть, формирующуюся на рекви­зированных самолетах «Моран-Парасоль» из турецкого за­каза. Формально эта эскадрилья была сформирована только 15 августа и тогда же получила обозначение MS.23, но есть данные о том, что фактически она прибыла на фронт пятью днями ранее.

16 августа Гарро совершил свой первый боевой вылет, выполнив первое из множества заданий по разведке непри­ятельских позиций. Позже к числу выполняемых им миссий прибавились бомбардировки и «стрелометание».

В отличие от союзников-англичан, французы не считали, что военный летчик обязательно должен быть «офицером и джентльменом», вместе с тем, как командир экипажа, он дол­жен командовать механиками, поэтому пилоты обычно были унтер-офицерами. 4 сентября Гарро присвоили звание капра­ла, а днем позже он получил уже сержантские нашивки.

В отличие от многих других пионеров авиации он считал, что братство братством, но врага необходимо убивать везде, где его встретишь и всегда брал в полет оружие.

Ролан Гарро с другими летчиками на аэродроме Туль, конец 1914 г.
Ролан Гарро с другими летчиками на аэродроме Туль, конец 1914 г.

Первая встреча с противником состоялась 19 августа. В том разведывательном полете Гарро сначала заметил дирижабль, но опознал в нем «друга». Позже показался большой самолет, похожий на «Фарман», но большие черные кресты на крыльях не оставляли сомнения в его государственной принадлежности (вероятно, это был «Отто»). Французы пошли на сближение, и когда дистанция сократилась до нескольких десятков метров, наблюдатель (к сожалению, его имя неизвестно) открыл огонь из карабина, но не добился никаких видимых результатов.

Четыре дня спустя произошла вторая встреча с воздушным противником. В тот раз напарником Гарро был главный снай­пер 23-й эскадрильи лейтенант Пьер де Бернис, но оружие вышло из строя после второго выстрела, и экипаж «Альбатро­са», возможно, даже не заметил атаки. После такого афрон­та Гарро и де Бернис стали брать в полет еще и резервный карабин, но это ничуть не изменило результат перестрелок 25 и 26 августа.

Сохранилось описание еще одной встречи, состоявшейся в августе или сентябре 1914 г. Гарро тогда летел в одиночку (обычно так летали на бомбометание). Заметив противника, он сблизился с ним настолько, что некоторое время обе ма­шины летели буквально крылом к крылу. Немецкий летчик по­махал рукой, приветствуя коллегу, а в ответ получил 6 выстре­лов из револьвера. Правда, все пули опять ушли «в молоко».

В октябре, беседуя со своим комэском капитаном Мари де Верньет де Ламотом о первой официально признанной побе­де французской авиации (которую одержал экипаж «Вуазена» из эскадрильи V.24) и вооружении собственных самолетов, он рассказал о синхронизаторе, над созданием которого перед войной работала фирма «Моран-Солнье». И вот в ноябре командир отправил летчика в командировку в Париж, чтобы встретиться с бывшим работодателем и поработать над соз­данием натурного образца.

Гарро и Солнье сразу отказались от прежней идеи установ­ки механизма, синхронизирующего стрельбу пулемета с вра­щением винта. При всей изящности и перспективности этого решения, его реализация столкнулась большими сложностя­ми, которые так и не удалось преодолеть. В действительно­сти проблема была не столько в синхронизаторе, сколько в особенностях работы автоматики пулемета «Гочкис», а с английским «Виккерсом» тот же самый механизм работал без нареканий. Но это выяснилось позже, а тогда пришлось изо­бретать обходные пути.

Простым и эффективным решением стала установка на задней стороне лопастей винта специальных пластин-отсекателей, попав в которые, пуля рикошетировала. В коллектив­ном сознании «авиационной общественности» это изобре­тение однозначно приписывается Ролану Гарро, хотя сам он всегда отрицал свою роль в его создании, возлагая лавры на одного лишь Реймона Солнье. Но почему-то его утверждени­ям никто не поверил.

Практическое исполнение идеи оказалось не таким уж быстрым, и переоборудованный самолет был отправлен на фронт только в феврале 1915 г., при этом в 23-ю эскадрилью он так и не попал, так как 3 февраля адресат этой «посылки» су-лейтенант Гарро (офицерское звание ему присвоили 25 или 28 декабря) был переведен в состав MS.26.

В марте Гарро неоднократно летал на своем новом одно­местном «Парасоле», но ни разу не имел случая пострелять в кого-то из пулемета. Зато в следующем месяце все резко изменилось.

В среду 1 апреля Гарро вылетел на бомбардировку желез­нодорожной станции Остенде. На обратном пути он заме­тил разрывы зенитных снарядов – в 15 километрах от линии фронта на высоте около 2000 м (примерно на 500 м выше «Морана») шел одиночный немецкий разведчик. Французский летчик начал набор высоты, стремясь заодно перекрыть про­тивнику путь к отступлению. Он сумел подобраться к «Альба­тросу» незамеченным и, разогнавшись на снижении, атаковал сзади-сверху, открыв огонь с дистанции 30 метров.

Замешательство немецкого экипажа длилось совсем недол­го. Едва Ролан расстрелял первую пулеметную обойму (точ­нее, это была, в переводе с французского, «жесткая лента-кассета»), как немецкий наблюдатель открыл ответный огонь, а пилот развернул машину на восток к своей территории. В общей сложности бой продолжался 10 минут, самолеты кру­жились, постепенно приближаясь к линии фронта. Француз только начал расстреливать третью кассету, когда его против­ник вдруг перешел в пикирование и, находясь на высоте 1000 м, вспыхнул. Обследование места падения самолета показа­ло, что наблюдатель был убит пулей в голову, а пилот непо­средственно в бою не пострадал и погиб при ударе о землю.

В следующую среду французский летчик провел три воз­душных боя за день, отправив одного противника в беспоря­дочное падение (но самого факта падения немецкого аэро­плана на землю никто, включая Гарро, не наблюдал, поэтому победу не засчитали), а двух других заставил спикировать под защиту своих зенитных пулеметов.

Серия снимков "парасоля" Гарро, вооруженного пулеметом "Гочкис", 1915 г.
Серия снимков «парасоля» Гарро, вооруженного пулеметом «Гочкис», 1915 г.

В третью среду месяца летчик опять был в бою. Во время патрулирования он встретил пару «Авиатиков», проводивших разведку и немедленно пошел в атаку. После того, как раз­дались первые выстрелы, один из «бошей» сбежал, а второй принял бой и вскоре рухнул на землю в трех километрах по­зади своих траншей.

Успехи Гарро показали, что «Парасоль» вполне пригоден на роль одноместного истребителя, но командование ВВС решило, что стреляющий сквозь диск винта пулемет будет более оправдан на изначально одноместном «Монококе», и выдан­ный заказ на партию оснащенных отсекателями аэропланов типа L отменили, хотя несколько самолетов были доработаны непосредственно на фронте (у того же Гарро было два разных «Парасоля» — истребителя).

Утром 18 апреля Гарро провел еще один удачный бой, отчи­тавшись по возвращении об еще одном сбитом «Альбатросе», а вечером он в паре с другим летчиком вылетел на бомбар­дировку железнодорожных объектов в районе Куртре. Около 19.00 французские самолеты попали под сильный зенитный огонь и напарник Гарро отвернул всего в паре десятков кило­метров от назначенной цели. Оставшись в одиночестве, Ролан пролетел над городом, не найдя там ничего достойного своих бомб, и направился дальше на север вдоль железнодо­рожных путей.

Словно по заказу, навстречу ему шел поезд. Гарро в крутом пикировании снизился с 2000 до 40 метров и начал виражить над целью, пытаясь получше прицелиться. Первая бомба упа­ла на рельсы перед поездом. Солдаты охраны немедленно открыли огонь по самолету. Во время второго захода одна из пуль перебила бензиновую трубку, и двигатель остановился.

Высота была слишком мала, до линии фронта далеко, оста­валось только попытаться на планировании отлететь подаль­ше от «места преступления», а затем постараться избежать пленения. Летчик приземлился у Хульфте (Хульсте), поджег свою машину и немного «поиграл в кошки-мышки» с поисковыми партиями, прячась от обнаружения по канавам и за живыми изгородями. Шансов скрыться у него, конечно, было немного.

Хотя Гарро и поджег свой самолет, уничтожить его он не су­мел. Огонь «съел» полотняную обшивку фюзеляжа, но не смог даже подорвать оставшиеся бомбы. Так в руки противника по­пало устройство для стрельбы через диск винта. Немцы не гнушались заимствовать удачные идеи у противника. Задачу по созданию самолета с пулеметом, стреляющим сквозь диск винта, получили фирмы «Фоккер» и «Пфальц», выпускавшие самолеты-скауты для германских ВВС. Первым справился с работой «летучий голландец» Энтони Фоккер, который не стал размениваться на прямое копирование, а использовал синхронизатор, который еще с довоенных времен разрабаты­вали инженеры его фирмы.

Вместе с тем, не следует преувеличивать «вклад» Гарро в развитие немецкой истребительной авиации. Даже если бы он не был тогда сбит, это ничего кардинально не изменило, разве что, немного отдалив появление германских истреби­телей. Ведь вся «вина» французского летчика состояла лишь в том, что немецкое командование увидело вооружение его самолета и захотело получить нечто подобное для себя. А не случись этого трофея, был бы другой, ведь вслед за первым французским самолетом-истребителем последовали другие, и попадание одно из них в немецкие руки являлось лишь во­просом времени.

Следующие три года Роллан Гарро провел в разных лагерях для военнопленных и совершил, по крайней мере, одну неудач­ную попытку побега, прежде чем ему все-таки удалось убежать и благополучно пересечь голландскую границу. Далее он морем добрался до Англии, а уже оттуда вернулся во Францию.

По возвращению из плена он узнал, что еще 25 декабря 1916 г., исходя из извечного принципа «солдат спит, а служба идет», его произвели в «полные» лейтенанты. Кроме того, ему вручи­ли Военный Крест с несколькими пальмами по числу упомина­ний в приказах, которыми он ранее был удостоен, а 6 марта наградили офицерской степенью Ордена Почетного Легиона (младшую — «рыцарскую» — степень ордена он получил еще 15 октября 1913 г. за транссредиземноморский перелет).

Затем Гарро получил отпуск для поправки здоровья и вер­нулся на службу 15 мая 1918 года. Ему требовалось снача­ла восстановить навыки пилотирования, а затем изучить все новые веяния в технике и тактике воздушной войны, поэтому с 4 июня по 12 августа он прошел курс обучения в школе воз­душной стрельбы в Казо.

Командование не хотело отпускать на фронт прославленно­го летчика, желая видеть его на должности инструктора, испы­тателя или офицера штаба, но тот сумел настоять на своем и 20 августа получил назначение в GC12 — знаменитую «Группу Аистов». Сначала его почему-то определили в SPA.103, но уже через 3 дня перевели в его прежнюю 26-ю эскадрилью и после дополнительных тренировок допустили к участию в боевых действиях.

Возвращение на фронт далось летчику очень тяжело, как физически, из-за ухудшившегося после плена здоровья, и до того не идеального, так и психологически — из-за кардиналь­ного изменения ситуации в воздухе.

Свой первый боевой вылет Гарро совершил в составе чет­верки. Над линией фронта его патруль подвергся атаке се­мерки «Фоккеров» D.VII, а Ролан этого даже не заметил и в одиночестве продолжил полет по маршруту, так что ведущему пришлось выйти из боя и поспешить на помощь своему ото­рвавшемуся от группы подопечному.

Вернувшись на аэродром, Гарро был в отчаянии: «Я боль­ше никуда не гожусь. На боевых скоростях я ничего не вижу». Для исключения физиологических причин подобных ошибок он приобрел новые очки, и положение, кажется, выправилось, так что его снова стали выпускать в боевые вылеты.

В сентябре 1918 г. британская фирма ВАТ привезла во Фран­цию один экземпляр своего нового истребителя Bantam (сер. № F1655), спроектированного под руководством голландского авиаконструктора Фредерика Колховена, с целью ознакомле­ния союзников на предмет его покупки и серийной построй­ки. Французы провели официальные испытания машины 21 сентября. Bantam представлял из себя двухстоечный биплан со звездообразным стационарным мотором Wasp мощностью 170 л.с. Летал на нем Гарро, вызванный для этого с фронта в испытательный центр Виллакублэ. Несмотря на перспектив­ность британской машины, никаких прямых последствий эти испытания не имели, поскольку мотоустановка оказалась недоведенной и создавала массу проблем.

В конце сентября вернувшийся на фронт Гарро в паре с комэском-26 капитаном Ксавье де Севеном (на тот момент имел 11 побед, всего — 12) поднялся на перехват немецких развед­чиков. В соответствии с полученным приказом он только сле­дил за воздухом и прикрывал своего командира, дисциплини­рованно не связываясь с немцами.

Утром 2 октября та же пара снова вылетела вместе, но на этот раз прикрывал командир, а Гарро пошел атаку на тройку «Фоккеров». Однако его огонь оказался неточным, а маневр неудачным, и де Севену пришлось идти на помощь. В итоге им совместно вроде бы удалось «завалить» одного германца, но тот, то ли падая, то ли просто спасаясь бегством, ушел на свою сторону фронта (а бой начался в 2 км от линии фронта с французской стороны), и что с ним стало дальше, никто не видел.

Около полудня Гарро и де Севен снова были в воздухе. Опять атакует ведомый, а командир прикрывает, снова цель — тройка «Фоккеров». Но на этот раз Гарро удалось разыграть все «как по нотам», и даже свидетели падения сбитой немец­кой машины нашлись.

Три дня спустя в 9:30 утра капитан де Севен повел в бой пятерку «Спадов». В 12 километрах за линией фронта они заметили выше себя патруль немецких истребителей. Фран­цузский ведущий начал маневрировать, чтобы занять более выгодное положение для начала атаки, но Гарро оставляет строй и направляется прямо на врага, и де Севен вынужден все бросить и догонять потерявшегося ведомого.

Потом ниже появилась группа немецких «биплясов», и ка­питан повел патруль в атаку на них. Но Гарро не подчиняется и продолжает набирать высоту для схватки с «Фоккерами». Де Севену приходится оставить атаку разведчиков на трех сво­их ведомых, а самому идти прикрывать «самовольщика». И в это время на сцене появляется еще одна группа «Фоккеров». Гарро не замечает сигнала «выходим из боя», и оба летчика вступили в неравную схватку. Де Севен оказался скован боем и вскоре потерял из виду своего товарища, который на аэро­дром не вернулся…

Вечером один из летчиков SPA.48, который во время по­следнего боя Гарро находился поблизости, рассказал, что видел как «Спад» с номером 30 на верхнем крыле вышел в лобовую атаку на тройку «Фоккеров». Два немца отвернули в сторону, один остался на прямом курсе, и через несколько мгновений французский истребитель неожиданно начал па­дать, разваливаясь на куски.

Однако, среди самих летчиков «аистов» была популярна версия, что непосредственной причиной гибели их однопол­чанина стал отказ синхронизатора, который Гарро незадолго до последнего вылета лично регулировал для улучшения работы. В результате в самый неподходящий момент пулеметы отстрелили лопасти винта, после чего беспомощный «Спад» был расстрелян немцами.

Сначала о судьбе летчика не было точных данных, но 19 ок­тября швейцарские газеты перепечатали сообщение немец­кого агентства о том, что «… авиатор Гарро был убит 5 ок­тября, его самолет упал в расположении немецких войск». А через несколько дней после этого наступающие французские войска обнаружили в районе Вузье могилу с именем Гарро.

С тем, кто именно сбил первого летчика-истребителя мира, полной ясности нет, но, скорее всего, это был лейтенант Герман Хабих из Jasta 49 (это была его 6-я воздушная победа из 7).

(Материал подготовлен для сайта «Войны XX века» © http://war20.ru  по статье Ю.Сергиевича, «Арсенал-Коллекция». При копировании статьи, пожалуйста, не забудьте поставить ссылку на страницу-первоисточник сайта «Войны XX века»).

Оцените статью
( 1 оценка, среднее 5 из 5 )
Поделиться с друзьями