Советские тяжелые танки серии КВ

Закончился второй день опера­ции «Барбаросса». На северном направ­лении 4-я танковая группа генерала Гепнера, входившая в состав Группы Армий «Север», вышла к реке Дубиссе. Ближе к вечеру 23 июня 1941 года передовые подразделения 6-й танковой дивизии стремительно овладели плац­дармом на восточном берегу реки.

25 июня 1941 года в боевом дневнике 11-го танкового полка появи­лась следующая запись: «Утром II ба­тальон полка вместе с боевой группой фон Зекендорфа продвигался вперед колонной. На протяжении суток колон­ну несколько раз атаковали части совет­ской 2-й танковой дивизии. Как выяс­нилось, советские 52-тонные танки совершенно нечувствительны к огню наших 10,5-см гаубиц. Даже несколько попаданий 150-мм снарядов не причи­нило противнику вреда. Тем не менее, атаки наших танков PzKpfw IV причи­нили противнику тяжелые потери, что позволило нашим частям продвинуть­ся на 3 км на восток от Дубиссы. Плац­дарм, захваченный боевой группой Ра­уса, остался за нами. После полудня, усиленная рота и штаб 65-го танкового батальона выдвинулся к перекрестку на северо-восток от Расейняя. Тем време­нем советский тяжелый танк перекрыл дорогу, отрезав боевую группу Рауса от основных сил. На протяжении ночи уничтожить танк не удалось. Для борь­бы с танком выдвинулась батарея зе­нитных 88-мм пушек. Однако 88-мм пушки оказались не более эффективны­ми, чем 105-мм гаубицы. Попытка са­перов подорвать танк с помощью фу­гаса также провалилась».

Несколько раньше со стороны Кейдан советская 2-я танковая дивизия атаковала немцев, имея целью не толь­ко остановить, но и уничтожить против­ника. Под Расейняем и над Дубиссой разыгралась танковая битва, длившая­ся два дня. Впервые немцы столкнулись с советскими танками KB и Т-34, про­кладывающими дорогу более легким и многочисленным Т-26 и БТ.

Немецкий танкист из экипажа PzKpfw IV (1-й танковый полк 1-й тан­ковой дивизии, действовавшей на левом фланге 6-й танковой дивизии) так рас­сказывал о битве над Дубиссой: «КВ-1 и КВ-2, которых мы встретили впер­вые, внешне сильно отличались. Наши роты открыли огонь с дистанции 800 метров, но безрезультатно. Мы сближа­лись, и вскоре нас разделяло 50-100 метров. Мы стреляли в упор, но наши бронебойные снаряды попросту рико­шетировали. Мы кружили вокруг тан­ков противника, стреляя с дистанции 60-30 метров специальными бронебой­ными снарядами PzGr 40. К закату на поле боя горело более 180 машин».

На плацдарме, занятым 6-й тан­ковой дивизией, удалось взять несколь­ко десятков пленных. Командир немец­кого отряда приказал отконвоировать пленных в расположение штаба диви­зии, в Расейняй. Пленных погрузили на грузовик, в кузов село и несколько кон­воиров. Но меньше чем через час вер­нулся шофер грузовика и доложил, что на полпути между рекой и Расейняем машину обстрелял гигантский советс­кий танк. Грузовик загорелся. Пленные, воспользовавшись замешательством конвоя, разбежались. Было похоже, что единственная дорога, по которой шло снабжение плацдарма, оказалась пере­резанной. Конечно, один танк еще ни­чего не означал, но могли подойти и другие. Ночь прошла спокойно, а выс­ланная утром разведка обнаружила танк на прежнем месте. Около полудня на плацдарме приняли радиограмму штаба о том, что к ним отправлено две­надцать грузовиков с боеприпасами и продовольствием.

Вскоре со стороны Расейняя раздалось несколько мощных взрывов. Это советский танк подбил первый и последний автомобиль колонны. Заго­ревшиеся машины блокировали доро­гу. В течение нескольких минут вся ко­лонна превратилась в груду пылающих обломков.

Командующий 6-й танковой дивиизией, генерал-майор Ландграф приказал немедленно обезвредить загадоч­ный танк. Командир одной из рот 50-мм противотанковых пушек получил приказ приблизиться и сжечь танк. Ис­пользуя складки местности, четыре по­лугусеничных тягача приблизились к танку. В 600 метрах от танка тягачи ос­тановились. Артиллеристы на руках выкатили пушки на боевые позиции. Танк стоял в мелколесье и молчал. Ко­мандир батареи подумал, что экипаж покинул танк, но все же прикачал от­крыть по машине огонь. Три первых снаряда попали в цель. Танк по-прежне­му молчал.

— Давайте для верности еще не­сколько попаданий и будем сворачи­ваться! — приказал командир батареи.

Артиллеристы открыли беглый огонь, уже не соблюдая никаких пра­вил маскировки. Стреляли все орудия батареи. После восьмого попадания: танк открыл ответный огонь. Это было настолько неожиданно, что немцы про­ст опешили. Вокруг демаскированных немецких пушек фонтанами поднима­лась земля. Дым заволок позиции, а мощные взрывы сотрясали воздух. Все­го танк сделал три выстрела. Когда зем­ля осела, а дым развеялся, удивленные немцы обнаружили, что двух орудий батареи просто нигде нет, а остальные выведены из строя. Уцелевшие артилле­ристы немедленно покинули поле боя.

Поскольку 50-ым пушки Рак 38 не смогли подбить советский танк, ге­нерал Ландграф решил применить 88-мм зенитки Flak 36. В полдень одна 88-мм пушка из 298-го зенитного батальона была доставлена к месту со­бытий полугусеничным тягачом. В 900 м от танка пушку отцепили от тягача и начали выкатывать ее на огневую по­зицию. Внезапно танк начал разворачи­вать башню. Первый 152-мм снаряд взорвался в 2 метрах от пушки, а вто­рым выстрелом советские танкисты разнесли зенитку в пух и прах. Уцелев­шие после взрывов зенитчики были перебиты пулеметным огнем.

Наступил вечер. Генерал Ландграф в ярости ходил по штабу. Подраз­деления дивизии, удерживающие плац­дарм, расстреливали последние боеп­рипасы. С утра у солдат во рту не было ни крошки. Не видя выхода в создав­шейся ситуации. Ландграф приказал просто уничтожить танк фугасным за­рядом. Около часа ночи взвод саперов из 57-го саперного приступил к осуще­ствлению задуманного. Через полчаса раздался глухой взрыв, после которого сразу заговорили пулеметы. Впрочем, пулеметы быстро замолчали.

Ландграф нервно курил, ожидая донесения. Прошло еще полчаса, преж­де чем вернулись саперы. Командир доложил, что заряд оказался слишком слабым. Взрывом только сорвало гусе­ницу танка.

Так три попытки уничтожить советский танк закончились полным провалом. Колосс и дальше стоял в ле­сочке, готовый в любой момент открыть огонь. Что за чертов танк? Немцы ло­мали голову, пытаясь определить его тип. Ни один из известных им танков не мог выдержать попадания снарядов 50-мм противотанковой пушки, не го­воря уже о 88-мм зенитке. Ландграф попробовал попросить помощь авиа­ции, но командир корпуса, выслушав рассказ командира 6-й танковой диви­зии, отказался выделять эскадрилью пикирующих бомбардировщиков для уничтожения единственного танка. Тог­да Ландграф решился на отчаянный шаг. Он приказал 11-му танковому пол­ку провести отвлекающую атаку, наде­ясь под шумок подтянуть еще одну 88-мм пушку. Другой возможности уничтожить проклятый танк не было, разве что ждать, пока экипаж танка по­гибнет от голода и жажды.

Утром 25 июня советский танк был атакован несколькими десятками немецких танков PzKpfw 35(t). Немец­кие машины рассыпались веером и от­крыли ураганный огонь, отвлекая вни­мание советских танкистов, пока со стороны Расейняя подтягивали еще одну 88-мм зенитку. Лишь после пер­вого выстрела экипаж танка заметил опасность. Башня начала разворачи­ваться в направлении немецкого ору­дия, когда зенитчики добились еще двух попаданий. Наученные горьким опытом, немцы еще несколько раз до­бились попаданий, после чего воцари­лась тишина.

В сторону замолчавшего танка бежали немецкие солдаты. В броне со­ветского танка были заметны только две пробоины. Пять других снарядов толь­ко пробороздили броню. 50-мм снаря­ды оставили лишь восемь оспин. Фу­гас, подорванный ночью, разбил гусеницу, сорвал часть крыла и немно­го повредил ствол пушки. 37-мм сна­ряды не оставляли на броне никаких следов! Солдаты вскарабкались на бро­ню и попытались вскрыть люки. Вне­запно башня начала поворачиваться, солдаты горохом посыпались на землю. Два немца не растерялись и бросили по ручной гранате в пролом брони. Раздал­ся приглушенный взрыв, после чего танк замолчал окончательно. Когда, наконец, удалось вскрыть люки, внут­ри танка были обнаружены останки ше­сти советских танкистов, которые в тече­ние 48 часов сдерживали наступление целой танковой дивизии вермахта!

Откуда взялся этот танк? Кем были члены его экипажа? Почему они не прорывались к своим? Эти и многие другие вопросы навсегда останутся тайной. Однако мы с полной уверенно­стью можем сказать, что это был за танк, броня которого выдерживала попадания разнокалиберных снарядов, взрыв саперного фугаса, и даже не сра­зу поддалась «восемьдесят восьмой». Это был советский тяжелый танк КВ-2.

 Приведен­ный выше эпизод почерпнут из боевого дневника 6-й танковой дивизии и днев­ников ее частей. Донесения о боях с танком поступили в штабы корпуса и Группы Армий, а также достигли на­чальника штаба ОКХ, генерал-полковника Франца Гальдера, который в сво­ем дневнике 24 июня 1941 года записал: «На фронте Группы Армий «Север» появились новые русские тяжелые танки, которые вооружены, скорее все­го, пушкой калибра 80 мм, или даже калибра 150 мм, что, впрочем, мало­вероятно».

Но уже на следующий день, ког­да поступили новые уточненные доне­сения (вероятно специалисты из 3-й танковой группы обследовали танк), Гальдер был вынужден согласиться с действительностью. Он записал: «По­ступает разрозненная информация о новых русских танках: масса 52 тонны, бронирование лоб 37 см (?), борта 8 см, вооружение пушка калибра 152 мм и три пулемета, экипаж 5 человек, ско­рость 30 км/ч, запас хода 100 км. Воз­можности для борьбы: 50-мм пушки пробивают броню под башней, 88-мм пушки, вероятно также пробивают бор­товую броню (точно не известно)».

В ОКВ царили растерянность и нервозность. Поступала все новая и новая информация о том, что Красная Армия располагает вооружением, о су­ществовании которого немецкое коман­дование не предполагало. Выяснилось, что русские не только обладают огром­ным количеством танков. Многие рус­ские танки принципиально превосходи­ли немецкие танки по своим тактико-техническим данным. Штаб­ные офицеры, отправленные в части для проверки этих невероятных фактов, привозили невеселые вести и часто про­тиворечили друг другу. 4 июля генерал фон Тома докладывал Гальдеру: «Для борьбы с советскими танками-гигантами мы успешно используем 100-мм пушки и 88-мм зенитки. Идут необычайно тя­желые бои. Русские в плен не сдаются!»

Спустя два дня, 6 июля, генерал Отт сообщил обнадеживающие данные. По его мнению боевой дух в частях начал расти: «К счастью, распростра­няется мнение о том, что с советскими танками можно бороться. Некоторые части докладывают, что советские экипажи бросают свои танки при первой опасности, но из других сообщают, что русские танкисты предпочитают сго­реть вместе с машиной».

11 июля полковник Окснер, ин­спектировавший танковые группы Гудериана и Гота сообщил: «Командова­ние противника умело руководит войсками. Русские сражаются с отчая­нием и фанатизмом: немецкие войска несут ощутимые потери в живой силе и технике, растет усталость».

На следующий день и разгово­ре с начальником генштаба генерал Бранд заметил: «Обнаружен только один танк, имеющий броню толщиной 130 мм, во всех остальных случаях тол­щина брони не превышает 70 мм. Чаще всего с такими танками приходится бо­роться с помощью 100-мм пушки. 88-мм зенитка заметно хуже. С помощью 105-мм гаубицы, стрелявшей с дистан­ции 40 м бронебойным снарядом, уда­лось вывести из строя один 50-тонный танк. Советские механики-водители плохо обучены. Русские танки часто теряют гусеницы. Советские экипажи не выносят артиллерийского огня».

Уже первые дни войны в России показали немецкому командованию необходимость оснастить вермахт но­вым противотанковым оружием. Осо­бенно сильно страдала от русских тан­ков немецкая пехота, которая была практически беззащитна.

«КЛИМ ВОРОШИЛОВ»: СОЗДАНИЕ, ИСПЫТАНИЯ И ПЕРВЫЕ БОИ

На совещании СНК и ЦК ВКП(б), состоявшемся 9 декабря 1939 года, решалась судьба тяжелых много­башенных танков СМК и Т-100. Ж.Я. Котин доложил о возможности создать еще один вариант тяжелого танка, так­же несущего толстую броню, но имею­щего только одну башню. В своем док­ладе Котин упомянул о преимуществах, которые дает переход на однобашенную схему, в частности о улучшенной маневренности. Хотя некоторым воен­ным идея Котина не понравилась, Ста­лин проявил благосклонность. В ре­зультате ЛКЗ получил задание построить кроме двухбашенного СМК и однобашенный танк. Когда прототи­пы были готовы, провели сравнитель­ные испытания. С октября 1938 года в СКБ-2 Котина работали практиканты из Военной Академии Механизации и Моторизации в Москве. Практикантов опекали инженеры Л.Е. Сычев и Н.Ф. Шашмурин. Используя проект СМК, они укоротили корпус и оснастили ма­шину новым дизелем В-2. Над проек­том работали Б. Павлов и В.Л. Синожерский (общая композиция и вооружение), Г. Турчанинов (шасси), Л.Н. Переверзев (двигатель и рулевое управление), СМ. Касавин, Л. Шпун­тов (трансмиссия),

Касавин вспоминал: «17 октяб­ря 1938 года наша группа начала рабо­ту в КБ: «Мы получили задание от Ко­тина сделать дипломный проект – однобашенный вариант танка СМК».

В феврале 1939 года практикан­ты успешно защитили дипломы в Ака­демии и были распределены в СКК-2. 15 марта их снова включили в состав коллектива, работавшего над однобашенным танком. В январе 1939 года в АБТУ были сформулированы техни­ческие требования к однобашенному тяжелому танку, утвержденные позднее в Комитете Обороны,

27 февраля 1939 года ЛКЗ по­лучил официальный правительствен­ный заказ на постройку прототипа однобашенного тяжелого танка, который получил название KB в честь наркома обороны Климента Ворошилова. Главным конструктором проекта первоначально был А.С. Ермолаев, но вско­ре его сменил инженер Н.Л. Духов. От­дельные части проекта разрабатывали: К.И. Кузьмин, С.В. Мицкевич (корпус), Ф.А. Морышкин (трансмиссия), А.Д. Гладков (планетарная бортовая переда­ча), В.А. Козловский, М.И. Креславский (трансмиссия), Г.А. Серегин, Н.В. Цейц (торсионная подвеска), Л.Е. Сы­чев (шасси), П.Н. Москвин, Г.Я. Андандонский, С.Ф. Федоренко, Ф.Г. Коробко, А.С. Шнендман (вооружение). Кроме того, в состав проектной груп­пы входили Е.П. Дедов, П.С. Тарапатяк, В.И. Таротко и уже упоминавшиеся выше практиканты Академии. Технический проект танка KB был подготов­лен в течение месяца.

Касавин писал: «Самым боль­шим различием между нашим диплом­ным проектом и проектом танка KB была замена планетарной коробки пе­редач обычной 5-скоростной КПП, сконструированной И.В. Алексеевым и предложенной Н.Л. Духовым».

В соответствии с проектом на танк установили совершенно новый дизель В-2 мощностью 500 л.с., разра­ботанный в Харькове. В апреле 1939 года государственная комиссия, воз­главляемая заместителем начальника АБТУ Б.М. Коробкопым, осмотрела и одобрила деревянный макет танка в натуральную величину. В мае Комитет Обороны окончательно утвердил технические требования к танку, и конст­рукторы приступили к созданию рабо­чей документации. В эксперименталь­ном цеху ЛКЗ начали подготовку к сборке прототипов СМК и КВ. Летом в Харьков приехал Духов, чтобы принять там модифицированный двигатель В-2К, который развивал мощность 600 л.с. при 2000 оборотах в минуту.

В августе 1939 года обе маши­ны были готовы. Первые проблемы проявились уже в ходе заводских испы­таний. Прототип KB, управляемый ме­хаником-водителем Константином Ков­шом, потерял ход. Вышла из строя коробка передач, не выдержав и 100 км пробега, хотя на стендовых испытани­ях КПП выдержала 2500 км пробега. После непродолжительных испытаний танк отправили на полигон в Кубинке, где 20 сентября состоялась демонстра­ция танков новых типов.

Присутствовавший на демонст­рации А. Ветров вспоминал: «СМК еще не доехал до конца линии заграждений, как на исходные позиции вышел КВ. Несмотря на свои 47,5 тонн, KB срав­нительно легко преодолел траншею, которую СМК одолел с огромным трудом. Затем танк без труда взял контрэс­карп и глубокую яму, чем заслужил аплодисменты зрителей. Я глянул на трибуну. Климент Ефремович Вороши­лов улыбался, поглаживая усы. Чуть по­зади наркома стоял его сын, военный инженер III ранга П.К. Ворошилов, ко­торый оживленно разговаривал с комкором Д.Г. Павловым и комендантом полигона».

Во время описываемых событий танком управлял механик-водитель П.И. Петров, который рассказал о де­монстрации по-своему: «Я на KB пре­грады преодолевал с трудом: двигатель работал неустойчиво. Когда я форсиро­вал реку, вода залила боевое отделение, но на счастье двигатель не заглох и я смог вывести машину на противопо­ложный берег. Там я в соответствии с программой испытания сломал не­сколько сосен (до сих пор мне жаль эти деревья) и с трудом взобрался на гору. Двигатель работал на предельных оборотах, переключать передачи удавалось не всегда. На берег я уже выехал рыв­ками, активно работая бортовыми фрикционами. Дальше я преодолел врытые в землю рельсы и снова въехал в лес».

Затем испытания прототипа KB продолжили на полигоне под Ленинг­радом. К тому времени уже была изве­стна нестабильная работа двигателя, а также дефекты тормозов, планетарных бортовых передач и коробки передач. Частично проблемы удалось решить, но коробка передач оставалась прежней. На испытаниях присутствовали конст­руктор двигателя И.Я. Трашутин (Харь­ков), а также Е.А. Кульчицкий (Кубин­ка). Кульчицкий лично буксировал старый бронекорпус, стараясь подвер­гнуть ходовую часть танка предельным нагрузкам. В начале декабря 1939 года было принято решение отправить прототипы СМК, Т-100 и KB в Финляндию. На фронт KB отправился вместе с эки­пажем из шести человек: командира Г.Ф. Качехина, механика-водителя, во­ентехника II ранга И.П. Головачева, механика-водителя К. Ковша, мотори­ста и одновременно заряжающего А.И. Естратова (ЛКЗ), а также радиста А. Смирнова и заряжающего Н. Кузнецо­ва (РККА).

По железной дороге все три тан­ка доставили до станции Черная Речка, откуда машины двинулись своим ходом через Териёки (в настоящее время Зеленогорск) и Райвола в расположение 20-й бригады тяжелых танков.

Боевое крещение танк KB при­нял в описанных выше боях 17 и 19 декабря 1939 года в районе озера Суммаярви. Один из членов экипажа, мо­торист А.И. Естратов, так описал эпи­зод боя: «Повернув влево, мы двинулись вдоль противотанкового рва, подставляя под огонь дота противника правый борт. Мы едем, а снаряды бьют о борт как молотком стучат. Командир, лейтенант Качехин приказывает:

— Ищите цели! Надо стрелять!

И в этот момент механик-води­тель Ковш заметил что-то похожее на самоварную трубу. Качехин говорит:

— По наблюдательному пункту – ОГОНЬ!

Мои обязанности как члена экипажа не позволяли мне перевести дыхание: контроль работы мотора, за­ряжание пушки, наблюдение за обста­новкой. Я гляжу, стоят в стороне какие-то жерди, а из-за них тянется дымок. И тут с той стороны мы получаем попа­дание. Я доложил об этом командиру танка, и мы послали туда пяток снаря­дов. Жерди раскидало и стала видна замаскированная огневая позиция.

Внезапно наша пушка завибри­ровала. Огляделись, не выходя из тан­ка – вроде все нормально. Едем даль­ше. Внезапно наш танк оказался охвачен снопом искр. Остановились, подождали, снова двинулись вперед».

В ходе боя один раз заглох дви­гатель, но Ковшов смог устранить не­исправность. На обратном пути KB взял на буксир поврежденный Т-28 и отта­щил танк к своим. После боя обнару­жилось, что ствол пушки пробит на­сквозь, а на броне башни и корпуса насчитали 43 отметины от бронебой­ных снарядов, Несколько гусеничных траков также было повреждено, снаряд пробил один опорный каток, был со­рван один наружный топливный бак. От ударов сорвало топливный насос, удер­живавшийся только двумя болтами.

Уже 19 декабря 1939 года Коми­тет Обороны при Совете Народных Комиссаров, ознакомившись с предва­рительными результатами испытаний, рекомендовал принять танк KB на воо­ружение при условии устранения обна­руженных недостатков. Одновременно, ЛКЗ получил приказ начать подготов­ку к серийному выпуску нового танка и дать в наступающем году 50 машин.

17 марта 1940 года KB проде­монстрировали в Кремле вместе с дру­гими лучшими моделями танков. Пос­ле возвращения прототипа KB на ЛКЗ начала работу специальная комиссия. В состав комиссии входили майор Н.Н. Ковалев, военные инженеры III ранга П.К. Ворошилов и М.Ц. Каулин, капи­тан И.И. Колотушкин. Новая серия ис­пытаний проводилась на полигоне под Ленинградом в районе Красного Села. Испытывались два KB-1 (один прото­тип и первая серийная машина) и один KB-2. KB Касавина (механик-водитель К. Ковш) прошел за 14 дней (с 14 по 27 июня 1940 года) 1915,8 км со средней скоростью 20 км/ч.

Касавин вспоминал: «Главным недостатком танка была недостаточная надежность шасси. Опорные катки, особенно передние, часто выходили из строя. В ходе испытаний мы сменили три катка на левом борту и два катка на правом борту, а также две гусеницы. Также пришлось сменить 5 пар снопов, а также несколько других деталей. Дви­гатель и коробка передач работали не­устойчиво».

Технические проблемы, связан­ные с конструкцией KB, вызвали серь­езное беспокойство в НКО и НКТМ (Народный Комиссариат Тяжелого Ма­шиностроения), Была сформирована новая комиссия, которая действовала в сентябре-октябре 1940 года. Комиссия подтвердила, что КВ-1 (КВ-76, как его в то время называли), проходивший испытания между 26 сентября и 28 ок­тября «не прошел гарантийного про­бега в 2000 км из-за многочисленных аварий коробки передач, бортовых фрикционов и гусеничных траков. У коробки передач повреждения затрону­ли валы и шестеренки 2-4 передач. Коробка передач дважды выходила из строя. Замечены недостатки системы охлаждения двигателя: температура воды достигала 107 градусов, а темпе­ратура масла – 110 градусов, то есть вода и масло кипели».

ДОРАБОТКА КОНСТРУКЦИИ КВ

Первую попытку модернизации KB пред­приняли скоре после первых боев в Финляндии. Командование и Военный Совет Фронта требова­ли увеличить толщину днища и усилить многие узлы. Было также внесено предложение оснастить танк минным тралом и эвакуационной лебедкой. Затем танк получил упрощенную технологичную башню, борта, лоб и задняя стена которой пред­ставляли собой плоские плиты. По-другому рас­положили торсионы, уменьшили дорожный про­свет, а также на крыльях установили упрощенные навесные топливные баки меньшего объема. В ходе серийного выпуска танк получил курсовой пулемет, смонтированный в шаровой установке. Курсовой пулемет обслуживался радистом. Эки­паж танка сократили до пяти человек, отказавшись от моториста. Очень быстро выяснилось, что пуш­ка Л-11 оказалась недостаточно мощной и слиш­ком ненадежной. Поэтому в КБ В.Г. Грабина на Артиллерийском Заводе № 92 заказали танковую пушку Ф-32. Конструкция Ф-32 представляла со­бой развитие танковой пушки Ф-22, испытывав-шейся на танке БТ-7. После опытных стрельб Глав-ное Артиллерийское Управление (ГАУ) рекомендовало Ф-32 для установки на танки, но этому неожиданно воспротивились в АБТУ. Были проведены новые стрельбы, и снова Л-11 не пока­зала себя. Решением Комитета Обороны от 26 ян­варя 1940 года пушку Ф-32 наконец приняли на вооружение. Решением СНК/ЦК ВКП(б) № 1288-495-СС от 17 июля 1940 года ЛКЗ получил приказ до конца года выпустить 130 пушек Ф-32 с целью установки их на серийные КВ.

13 июня 1940 года нарком обороны, мар­шал С.К. Тимошенко внес предложение выпускать два варианта танка KB: один с пушкой Л-11 ка­либра 76,2 мм и другой с гаубицей М-10 калибра 152 мм. «К настоящему времени выпущено 13 тан­ков KB первого типа, до конца года будет постро­ено 130 таких машин: Эта пушка не удовлетворя­ет возлагаемых на нее требований и должна быть заменена. В качестве варианта предлагаю 76-мм зенитную пушку образца 1931 года, способную пробивать броню толщиной 80 мм на дистанциях 1000-500 м, а также обладающую удачной конст­рукцией и достаточной скорострельностью».

Вероятно, в результате этих предложений КБ Грабина создало 85-мм танковую пушку Ф-39, которая базировалась на 85-мм зенитке образца 1939 года. Пушка стреляла снарядами массой 9,2 кг с начальной скоростью 800 м/с. Для испытаний пушку установили на шасси танка Т-28, а также на одном экспериментальном КВ-2. За­тем 85-мм пушку установили и на од­ном КВ-1, который получил новую мас­ку пушки. 9 августа 1940 года было приказано изготовить четыре экспери­ментальные башни КВ-1, выполненных по разной технологии. Выпуск башен начали на Заводе № 78 (на Урале) 13 марта 1941 года. По сравнению с пре­жней сварной башней, литая башня име­ла более толстую броню (90-95 мм) и была более тяжелой (около 7 тонн). В ок­тябре 1940 года в порядке эксперимента был изготовлен литой корпус для КВ-1.

На основании правительствен­ных Указов от 6 апреля и 1 июля 1941 года на ЛКЗ организовали выпуск тан­ков KB-1 с усиленным бронированием (экранами). Экраны представляли со­бой плиты толщиной 30 мм, крепивши­еся к бортам корпуса и башни с помо­щью болтов. За счет экранов суммарная толщина брони достигала 105 мм. Тан­ки, уже отправленные в части, должны были получить экраны до 1 января 1942 года. Экранирование еще больше уве­личило массу танка.

Одновременно, KB-1 снова под­вергся перевооружению. Грабин создал новую модель 76,2-мм пушки Ф-34, которую предполагалось устанавливать на средний танк Т-34. Было решено, что тяжелый танк должен нести более тя­желое вооружение, поэтому для КВ-1 создали пушку ЗиС-5, 63,5% деталей которой совпадали с Ф-34, а 4% — с по­левой пушкой Ф-22УСВ. Пушку ЗиС-5 приняли на вооружение и направили в серию в середине 1941 года.

ВАРИАНТЫ, ПРОЕКТЫ

Уже в то время для механика-водителя разрабатывался прибор ноч­ного видения, работающий в ИК-диапазоне. Приказом Комитета Обороны № 5808 от 25 июня 1940 года Завод № 211 до 15 октября 1940 года должен был поставить десять таких приборов, но заказ не был выполнен.

Еще до начала войны с Герма­нией на ЛКЗ в соответствии с прошлы­ми заданиями был готов проект гусе­ничной бронированной ремонтно-эвакуационной машины (Объект 214) на базе КВ. Масса маши­ны достигала 30 тонн, вооружение со­ставляли два 7,62-мм пулемета ДТ. БРЭМ оснащалась лебедкой, буксиро­вочные тросы и другие приспособления для эвакуации с поля боя поврежден­ных танков. Главным инженером про­екта был Н.В. Халкиопов, которому помогал С.М. Касавин. Проект в метал­ле не воплотился, поскольку после окончания войны с Финляндией в АБТУ быстро потеряли к эвакуатору интерес.

В 1940 году в СКБ-2 на ЛКЗ на­чали работу над новой тяжелой само­ходной установкой СУ-212 (Объект 212), которая имела некоторые узлы танка KB (двигатель, трансмиссия, хо­довая часть), но совершенно другой корпус и новую планировку (двигатель спереди, боевое отделение сзади). Характеристики Объекта 212 были следующими: масса 50 т, экипаж 5 человек, вооружение морская 152-мм пушка и три 7,62-мм пулемета, боекомплект 47 выстрелов, броня толщиной 60-20 мм. Предусматривалась возможность уста­новки на шасси 203-мм гаубицы Б-4. В 1941 году качались работы над корпу­сом СУ-212, но после начала войны проект свернули.

В 1941 году начали еще один проект: оснастить KB электрической трансмиссией (вероятно был построен даже опытный образец).

СЕРИЙНЫЙ ВЫПУСК КВ

Первый заказ предусматривал выпуск 50 танков KB до конца 1940 года. 4 февраля 1940 года приказом Комитета Обороны ЛКЗ обязывался изготовить девять танков установочной серии до 25 марта, а не до конца мая, как предполага­лось раньше. В действительности к 1 ап­реля было готово лишь пять танков (про­тотип с малой башней и 4 KB с большой башней), из которых три находились на Карельском перешейке.

28 мая 1940 года по рекоменда­ции Комитета Обороны СНК принима­ет Указ «О расширении программы выпуска танков KB на 1940 год». Но­вый план предусматривал выпуск в 1940 году 230 танков KB (130 с пуш­кой 76,2-мм и 100 со 152-мм гаубица­ми. Этот план Л КЗ смог перевыпол­нить, построив 243 танка (141 КВ-1 и 102 КВ-2). Выпуск танков разворачи­вался медленно и подавляющее боль­шинство машин построили в последние месяцы 1940 года.

Приемка танков военными шла медленно. После завершения сборки механики-водители завода совершали контрольный марш протяженностью 30 км. Один из старейших работников ЛКЗ Н.П. Ефимов вспоминал: «Бывало, при­дет со сборки новая машина, а переда­чи не включаются! Все огрехи и недо­делки приходилось устранять в отделе контроля». После того, как заводской ОТК принимал танк и передавал его военным, машина совершала еще один марш протяженностью около 50 км. После этого танк мыли, красили, пол­ностью комплектовали и передавали экипажу. Первые KB имели номера «0», «1У», «2У», «3У».

План выпуска танков KB на 1941 год, принятый НКТМ 2 января 1941 года, предусматривал постройку 600 танков КВ. В первом квартале по­строили 352 танка, во втором квартале планировалось выпустить 215 машин (115 КВ-1 и 100 КВ-2). Но 15 марта 1941 года СНК и ЦК ВКП(б) приняли постановление «О выпуске танков KB в 1941 году». Первый пункт постанов­ления определял, что в 1941 году сле­дует выпустить 1200 танков КВ. В том числе ЛКЗ должен был дать 1000 тан­ков (400 КВ-1, 100 КВ-2 и 500 КВ-3), а еще 200 КВ-1 планировалось постро­ить на Челябинском Тракторном Заво­де (ЧТЗ). После начала войны програм­му пересмотрели и расширили. В Ленинграде к ЛКЗ подключили множе­ство смежников (например, Металли­ческий Завод, выпускавший бортовые передачи, сварные башни, а позднее и корпуса в сборе). От начала года до кон­ца июня 1941 года на ЛКЗ построили 393 KB (всего за два года 636 танков: 434 KB-1 и 202 КВ-2), а в июле-августе ЛКЗ дал 492 танков KB, после чего за­вод свернул производство и был эваку­ирован на восток. Таким образом, в 1941 году в Ленинграде построили 885 танков (некоторые источники сообща­ют о 848 танках).

«ДРЕДНОУТ» КВ-2

Прототип, испытывавшийся на Карельском перешейке, отлично дер­жал попадания бронебойных снарядов и оказался вполне надежным, а все по­ломки удавалось устранять на месте. Однако финская оборона состояла из многочисленных блиндажей и дотов, для подавления которых требовалось не­сколько попаданий тяжелых снарядов. Командующий советской 7-й Армией, комдив К.А. Мерецков вспоминал:

«После пяти дней подготовки мы начали штурм. К сожалению, безус­пешно. Снова сказался недостаток средств для взлома укреплений. Наши танки не имели крупнокалиберных пу­шек и не могли самостоятельно подав­лять доты. В лучшем случае, танки про­сто закрывали бойницы своим корпусом». Пушка калибра 76,2 мм ока­залась совершенно неэффективной в борьбе с бетонированными укреплени­ями. Для борьбы с дотами следовало использовать артиллерию калибра 152-203 мм. Поэтому родилась идея воору­жить танки тяжелыми пушками. Коман­дующий Северо-Западным Фронтом, командарм С.К. Тимошенко обратился прямо к руководству ЛКЗ с просьбой создать KB, вооруженный крупнокали­берным орудием, снаряды которого могли бы эффективно подавлять укреп­ления, как деревоземляные, так и бетон­ные. В конце декабря 1939 года завод получил указание первого секретаря ленинградского горкома А.А. Жданова, создать подобный танк в предельно сжатые сроки. На ЛКЗ начались лихо­радочные работы. Над танком труди­лись конструкторы СКБ-2 из группы Дузова. Вооружение танка проектировал коллектив КБ АОКО под руковод­ством инженера Н.В. Курина. Было принято решение вооружить танк 152-мм гаубицей М-10 образца 1938 года, установленной в большой башне. Мас­са башни составила 12 тонн. В ней рас­полагались четыре члена экипажа и выстрелы раздельного заряжания. Тан­ковый вариант гаубицы получил обо­значение М-10С образца 1940 года. Танковая гаубица имела несколько укороченный ствол и уменьшенный откат. Бетонобойные снаряды массой 40 кг развивали начальную скорость 530 м/ с, а бронебойные снаряды массой 51 кг имели начальную скорость 436 м/с. Прицельная дальнобойность составля­ла 4800 м. В конце января прототип «KB с большой башней» или попросту «дредноут» (обозначение КВ-2 появилось несколько месяцев спустя) был готов для испытаний, прежде всего ог­невых. Испытания проводили на завод­ском полигоне, Инженер Курин записал впечатления тех дней: «Перед первыми стрельбами мы все сильно волнова­лись. Насколько нам было известно, еще никто в мире не устанавливал на танк пушку такого калибра и мощнос­ти. Некоторые скептически относились к нашему проекту. Предполагали, что танк может перевернуться после пер­вого же выстрела, говорили, что башня не выдержит отката, а от тряски может выйти из строя двигатель и ходовая часть. Наступил день главных испытаний. Танк стоит на полигоне, башня развернута на 90 градусов в положение, когда опрокидывание наиболее вероят­но. Звучит команда: «Огонь!» Раздает­ся выстрел. Мы все выходим из укры­тия. Танк стоит на месте. Подходим к танку. Механик-водитель с первого раза запускает двигатель и проезжает не­сколько метров. Все в порядке. Только с дульного среза сорвало крышку, которую мы поставили для того, чтобы за­щитить канал ствола от огня финских снайперов-«кукушек».

4 февраля 1940 года, основыва­ясь на результатах испытаний, Комитет Обороны при Совете Народных Комис­саров приказал построить пробную се­рию в 9 танков KB (с большой и малень­кой башнями) до 25 марта 1940 года. В действительности к 1 апреля удалось построить только 5 машин, из которых три приняли участие в финской кампа­нии. В середине февраля только что построенные «дредноуты» укомплекто­вали экипажами, состоявшими частич­но из работников ЛКЗ, а частично из кадровых танкистов. Командиром пер­вого танка стал лейтенант Н. Петин (прежде участвовавший в испытаниях танка СМК), а механиком-водителем машины назначили работника ЛКЗ по фамилии Ляшко. Командиром второй машины стал лейтенант Глушак, а о экипаже третьей машины мы не распо­лагаем данными. 5 марта 1940 года тан­ки отправились на фронт и вошли в со­став 20-й бригады. Все три танка вели непрерывные бои, длившиеся почти неделю, К.А. Мерецков вспоминал: «При прорыве фронта в районе Суммы впервые были использованы тяжелые танки KB, вооруженные крупнокали­берными орудиями. Танки прошли че­рез район финских укреплений без ма­лейшего вреда для себя, несмотря на многочисленные прямые попадания. В нашем распоряжении оказался практи­чески неуязвимый танк. С того време­ни я полюбил KB и всегда старался иметь их в своем распоряжении».

Командир одного из танков, лей­тенант Глушак так вспоминал события тех дней: «Укрепления Линии Маннергейма были солидными. Большие гра­нитные надолбы стояли в три ряда. Что­бы проделать проход шириной 6-8 метров нам пришлось пять раз выстрелить бетонобойными снарядами. Пока мы расчищали надолбы, противник вел по нам беглый огонь. Мы быстро обна­ружили ДОТ и двумя выстрелами по­давили его. После боя мы насчитали на броне 48 следов попаданий, но ни один снаряд не пробил броню».

Через несколько дней после зак­лючения перемирия, 17 марта 1940 года в Кремле Сталину и другим руководи­телям государства демонстрировали новейшие образцы бронетехники, в том числе оба КВ. Показ благосклонно ска­зался на дальнейшей судьбе танка КВ-2. 28 мая СНК приказал начать на ЛКЗ серийный выпуск этих танков. Уже до конца года завод должен был постро­ить сотню КВ-2 (план выполнен на 102%).

Одновременно с развертыванием серийного производства начались всесто­ронние испытания танков КВ. В ис­пытаниях участвовали три машины, в том числе один КВ-2. Испытания принимала специальная государственная комиссия, состоявшая главным образом из офице­ров технических служб. Испытания про­водили летом на полигоне ЛКЗ. Хотя пла­нировалось уложиться в 8-10 дней, испытания затянулись почти на полтора месяца. Было обнаружено несколько сла­бых мест танка: недостаточная надеж­ность торсионов, нестабильная работа двигателя, серьезные недостатки транс­миссии.

В этом отношении КВ-2 замет­но уступал KB-1, так как был почти на 10 тонн тяжелее. В период с 10 июня по 29 июля 1940 года КВ-2 прошел 2565 км, среднесуточный пробег едва дости­гал 52 км. Вот фрагмент отчета комис­сии: «В ходе испытаний танка с боль­шой башней воздушный фильтр вышел из строя через 1,5 часа работы, поэто­му двигатель выработал ресурс уже через 20 часов. Повреждены коробка передач, бортовые фрикционы, гусени­цы». Но несмотря на все выявленные недостатки маршал С.К. Тимошенко, который в июне сменил Ворошилова на посту наркома обороны, предложил вооружить танк КВ-2 107-мм пушкой М-60, которая пробивала броню толщи­ной более 100 мм на дистанциях до 1000 м. Тем временем СНК секретным постановлением № 885-330 принял танк КВ-2 к серийному производству. Серийный танк заметно отли­чался от прототипов и машин пробной серии. Прежде всего, танк получил уп­рощенную башню, более технологич­ную и приспособленную для серийно­го производства. В результате изменились габариты башни, иной стала конструкция маски пушки. В задней стенке башни в шаровой уста­новке смонтировали пулемет ДТ. В результате переделок массу танка уда­лось снизить на 2 тонны. Танк полу­чил стандартные наружные топлив­ные баки, новую радиостанцию и систему внутренней связи для четы­рех членов экипажа.

План выпуска на 1941 год, ут­вержденный в ЦК ВКП(б) и СНК 15 марта 1941 года предусматривал вы­пуск на ЛКЗ 1000 танков KB, в том чис­ле 100 КВ-2. До начала войны с Герма­нией было построено 202 танка КВ-2 (по некоторым данным 200 или 232).

В танковых частях Красной Ар­мии машины КВ-2 появились в конце 1940 года. 15 сентября числились толь­ко четыре первые экспериментальные машины, но в начале декабря число КВ-2 достигло 24 штук, причем большин­ство из них находилось в частях При­балтийского ВО. КВ-2 использовались в качестве танков поддержки и тяжелых самоходных установок. Малочислен­ность танков заставляла передавать их в ведение командования механизиро­ванных корпусов. Гораздо реже танки КВ-2 действовали на дивизионном или полковом уровнях. В процессе эксплу­атации выяснилось, что у танка затруд­нено вращение башни, особенно в том случае, если танк стоит не горизонталь­но. Скорость наведения пушки на цель также была слишком малой, а перегру­женная машина не выдерживала нагру­зок, предусмотренных эксплуатацион­ными нормами.

Несмотря на все недостатки, танк КВ-2 считался одним из наиболее эффективных танков Красной Армии. Уже в третий день войны в разговоре с командующим 5-й Армии Северо-За­падного Фронта, генералом Потаповым начальник Генштаба, генерал Г.К. Жуков спросил: «Как действуют ваши тан­ки KB и другие?» Потапов отвечал: «Мы располагаем тридцатью больши­ми танками КВ. Но ни один из них не имеет боеприпасов». Жуков: «152-мм орудия танка KB могут использовать вы­стрелы 09-30. Приказываю, немедленно пополнить боекомплекты бетонобойными боеприпасами 09-30 и бросить танки в бой. Они будут громить врага».

Об эффективности танков КВ-2 в боях с немецкими танками свидетель­ствует Г. Пенежко, офицер одной из частей 8-го мехкорпуса. Вот фрагмент его воспоминаний, касающийся боя под Дубно в первых числах июля 1941 года: «Из-за леса показалось несколько KB. Один из танков остановился на холме. Орудие в гигантской башне оказалось развернуто в нашу сторону. Раздался гром выстрела. Там, где секунду назад находился немецкий танк, теперь валя­лись искореженная груда брони. Мед­ленно башня развернулась направо. Танк занялся очередным фашистом. Выстрел, взрыв, башню немецкого тан­ка сорвало с погона, а корпус разошел­ся по швам».

Уже в первые дни войны танк KB-2 оказались неприятным сюрпри­зом для фашистов. Но КВ-2 были ма­лочисленны и были быстро потеряны. Подавляющее число танков КВ-2 Крас­ная Армия потеряла из-за технических неисправностей, гитлеровцам удалось подбить лишь несколько машин. Прак­тически все КВ-2 были потеряны в те­чение первого полугода боев. К началу 1942 года оставалось лишь несколько штук. Несмотря на это, в немецких таб­лицах-определителях, руководствах и другой специальной литературе танки КВ-2 фигурировали еще долгое время. В немецкой терминологии танк обозна­чался как Patizerkampfwagen KW II 754(r). Танк характеризовался следую­щим образом: «Тяжелый танк, предназ­наченный для поддержки танковой ата­ки, как штурмовое орудие.  Имеет толстую броню и очень большую силу огня, хотя его используют главным обра­зом в позиционной войне. По мнению противника у танка перегружено шасси». Трофейные экземпляры доста­вили в Германию, хотя для трофейной и ремонтно-эвакуационной служб это стоило огромных усилий. Буксировать огромные танки (не говоря уже о том, что некоторые машины пришлось вытаскивать из болота) было неимоверно трудно, так как немецкая армия в то время не располагала штатными средствами для буксировки 52-тонных машин. Один трофейный КВ-2, доставленный в Рейх, демонстрировался на «Выставке победы», а также совершал показа­тельные поездки по улицам города. Другие машины доставили на полигон в Куммерсдорфе, где их подвергли все­сторонним испытаниям. Опыт испыта­ний использовался при создании «тиг­ра». Один из трофейных КВ-2 расстреляли, испытывая эффектив­ность бронебойных снарядов пушек разных калибров.

КВ-2, оснащенный командирс­кой башенкой, позаимствованной у PzKpfw III или IV, действовал в соста­ве 66-й танковой роты особого назна­чения, готовившейся к операции «Herkules» — высадке на Мальту.

Следует заметить, что в буква­ре танкиста «Tigerfibel», изданном по инициативе Гудериана для экипажей «тигров», имелось специальное при­ложение Panzer- Beschusstafel, датирован­ное 15 февраля 1943 года. В приложении показано в какие участки брони каких танков следует стрелять из 83-мм пушки для достижения уверенного поражения цели, КВ-2 также фигурирует.

ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЕ МАШИНЫ НА БАЗЕ КВ-2

В 1940 году один из экспери­ментальных КВ-2 послужил на Артил­лерийском Заводе № 92 «Новое Сормо­во» в Горьком для испытаний прототипа 85-мм танковой пушки Ф-39, созданной в КБ В.Г. Грабина. Затем на тот же танк установили прототип 107-мм пушки Ф-42. Танк успешно прошел заводские испытания, но в то время вопрос о пе­ревооружении танка не стоял. Наконец, появилась улучшенная версия 107-мм пушки ЗиС-6, предназначавшейся для танков КВ-4/КВ-5. Прототип ЗиС-6 ус­тановили все на ту же машину и 14 мая 1941 года были проведены первые стрельбы.

На основании решения Комите­та Обороны № 6505 от 15 июля 1940 года до 1 декабря 1940 года следовало создать электромагнитный минный трал. 15 октября 1940 года был рассмот­рен технический проект трала, который конструкторы ЛКЗ установили на КВ-2 (Объект 218). Трал опробовали, но данные о результатах испытаний отсут­ствуют. Ходят слухи о том, что на базе КВ-2 разрабатывался огнеметный танк.

До наших дней сохранился единственный экземпляр танка КВ-2, находящийся в Центральном Музее Вооруженных Сил в Москве.

ЛЕНИНГРАДСКИЕ МОНСТРЫ

После окончания финской кам­пании в ЛКЗ приступили к созданию новых танков серии КВ. Именно тогда в полный рост встала проблема пере­вооружения танка, поскольку тяжелый KB должен был нести более мощную пушку, чем средний Т-34. Одним из сторонников перевооружения KB на 85-мм пушку был В.Г. Грабин. В свою оче­редь, С.К. Тимошенко настаивал на том, чтобы KB-1 был вооружен 76,2-мм зе­ниткой образца 1931 года, а КВ-2 – 107-мм пушкой М-60.

В ходе многочисленных совеща­ний на высшем уровне 5 мая 1940 года СНК и ЦК ВКП(б) приняли секретное постановление о создании еще до кон­ца года нового танка КВ. На основании этого постановления в июне в АБТУ разработали и передали на ЛКЗ техзадание и тактико-технические требова­ния к новому танку, которому присво­или обозначение КВ-3.

В то же время Грабин по соб­ственной инициативе спроектировал новую 85-мм пушку и даже изготовил ее прототип. Пробные стрельбы новой пушки, получившей известность как Ф-39, прошли успешно. Летом Грабин приступил к проектированию 107-мм пушки Ф-42. Новая пушка стреляла снарядами массой 16,6 кг, имевшими начальную скорость 680 м/с. По тем временам это была великолепная пуш­ка, но ею никто не заинтересовался. Грабин вспоминал: «Конструкторы тя­желого танка отказались даже прики­нуть возможность установки 107-мм пушки на танк. Мы за месяц подгото­вили все примерочные чертежи, а спу­стя еще два месяца экспериментальная пушка уже была установлена на КВ-2, который прислали нам Горохов и П.К. Ворошилов. Для нас просторная баш­ня КВ-2 была не лучшим способом про­верить пушку. Но другого выбора не было, поэтому неуклюжая громадина, вооруженная нашей пушкой, отправи­лась на полигон. Испытания прошли быстро и успешно. Большинство стрельб вел сам Горохов. Особенно хо­рошие результаты дали стрельбы по амбразуре дота и по противотанковым заграждениям».

ТАНК КВ-3

Даже в наше время многие мо­менты истории танка остаются неясны­ми и противоречивыми. В июне 1940 года котинское СКБ-2 ЛКЗ приступило к работам над КВ-3. Однако под этим обозначением скрывалось как минимум три-четыре разных танка, а именно: Объект 220 (часто также называемый КВ-220 или Т-220), Объект 222 (об Объекте 221 нет сведений), а также Объект 223. Объект 220 представлял собой новый сверхтяжелый танк мас­сой 63 тонны, имевший броню толщи­ной до 100 мм. Танк мог быть воору­жен длинноствольной пушкой калибра 85 или 107 мм (обе пушки системы Грабина).

Объект 222 (иногда называв­шийся как Т-150) представлял собой КВ-1 с увеличенной до 90 мм толщи­ной брони и оснащенный командирской башенкой с пулеметом. Масса танка 51 тонна. Было построено два прототипа (один из которых возможно имел удлиненное на одну колесную пару шасси), По свидетельству Н.Ф. Шашмурина ведущим инженером проекта был Л.H. Переверзев.

Третий танк — Объект 223 — веро­ятно, существовал только на бумаге. На нем отрабатывались технические реше­ния разных узлов для нового танка.

17 июля 1940 года после озна­комления с предварительным проектом Котина, СНК и ЦК ВКП(б) приняли постановление № 1288-495-СС, в кото­рой ЛКЗ предписьшалоеь до 1 ноября представить два танка KB с 90-мм бро­ней. Один танк должен был быть вооружен 76,2-мм пушкой Ф-32, а другой – 85-мм пушкой. К 1 декабря следовало представить еще два прототипа, но уже со 100-мм броней. Тем же постановле­нием предписывалось Заводу № 92 до­ставить на ЛКЗ до 15 сентября 1940 года две 85-мм танковые пушки.

Уделяя разработке нового танка большое внимание, Котин сформиро­вал несколько рабочих групп, занима­ющихся отдельными узлами. Ответ­ственным за проект в целом стал ведущий инженер Л.Е. Сычев, а по­зднее эту должность занял В.П. Пав­лов. Группу вооружения составляли А.С. Шнейдман, Г.Ю. Андандонский и Ф.Г. Коробко. За корпус отвечали К.И. Кузьмин, Н.В. Халикопов, В.Л. Яковлев. Другими узлами занимались В.И. Таротко, С.Ф. Федоренко, Е.П. Дедов, С.В. Мицкевич, Н.И. Струков, а также Алексеев, Спиридонов и Федорчук. При создании трансмиссии Котин про­являл особую осторожность, создавая параллельно планетарную и обычную коробки передач. Как позже оказалось, шеф СКБ-2 имел хорошее чутье. Над планетарной коробкой передач, управляемой с помощью сервомеханизмов, работали В.П. Павлов, В.Л. Синожерский, Л.Н. Переверзев и С.М. Касавин. Последний вспоминал: «Наша группа работала над КПП. Мы дошли до ста­дии рабочих чертежей. К сожалению, началась война и мы не смогли завер­шить работы, которой посвятили мно­го сил и энергии. Для своего времени наша трансмиссия представляла собой шаг вперед, поскольку отличалась на­дежностью и имела великолепную ди­намику».

Обычная коробка передач, спроектированная Л.Е. Сычевым и Ф.А. Морышкиным, развалилась во время стендовых испытаний. По­скольку планетарная коробка передач еще была не готова, на танк решили ставить коробку передач Шашмурина. Как вспоминал Касавин: «Танк КВ-3 (Объект 220) с той коробкой пе­редач успешно прошел все испытания и перед войной был рекомендован к серийному производству».

До конца решить вопрос с воо­ружением Объекта 220 не удалось. Грабин вспоминал, что весной 1940 года группа конструкторов пушки Ф-39 во главе с П. Муравьевым запросила у Котина детали, касающиеся крепления орудия. Чертежи орудия и боевого отделения удалось согласовать. Грабин вспоминает: «Затем мы отправили пуш­ку иа танковый завод. Мы с Муравье­вым отправились туда несколько поз­же. Для того, чтобы определить расположение пушки в боевом отделе­нии и оценить условия для экипажа, пушку установили в деревянном маке­те танка в натуральную величину. Вык­рашенный в защитный цвет макет внешне очень походил на настоящий танк. Наша пушка придавала макету грозный и внушительный вид. Мы предложили установить пушку на КВ-1 и продемонстрировали фотографию Т-28, вооруженного нашей пушкой: не помогло. Конструкторы твердо стояли на своем и утверждали, что эксперименталь­ный танк уже направлен в серию».

Как следует из всех материалов, Котин был решительно против того, что­бы устанавливать на КВ-1 85-мм пуш­ку, вероятно желая зарезервировать ее для нового КВ-3. Тем не менее, спустя некоторое время пушку Ф-39 все же ус­тановили на КВ-1. Хотя пробные стрель­бы завершились успешно, как вспоминал Грабин, ни в АБТУ, ни в ГАУ результата­ми стрельб не заинтересовались.

Следующей проблемой, стояв­шей перед создателями КВ-3, была про­блема выбора двигателя. Стандартный В-2К, серийный выпуск которого срав­нительно недавно организовали на За­воде № 75 в Харькове, с трудом разви­вал 600 л.с., что было явно недостаточно для нового танка. Поэто­му по заказу ЛКЗ на харьковском заво­де создали форсированный вариант двигателя В-2КФ, развивавший 850 л.с. Однако В-2КФ нуждался в доработке, а также страдал чрезмерной «прожор­ливостью». На ЛКЗ доставили несколько экземпляров нового двигателя. Вско­ре двигательный цех ЛКЗ освоил выпуск самолетного мотора М-40 мощ­ностью 1200 л.с. Было решено создать на базе М-40 танковый дизель, облада­ющий достаточной мощностью.

В ноябре 1940 года началась сборка двух прототипов и в первых чис­лах декабря обе машины были готовы. 5 декабря 1940 года на ленинградском артиллерийском полигоне (НИАП) на­чались испытания первого прототипа. Машина имела сварную башню, со­ставленную из литых, прокатанных и штампованных деталей. В марте 1941 года появилась литая башня, выпуск которой поручили Ижорскому заводу, сотрудничавшему с московским заво­дом «Серп и Молот». Вероятно, второй прототип должен был получить новую башню. Прототип КВ-3 прошел весь цикл испытаний и получил положи­тельную оценку. Испытаниям подверг­ся и Объект 222, однако его признали неудачным. Даже форсированный до 700 л.с. двигатель с трудом тянул гро­маду массой 51 тонну, а старая короб­ка передач оказалась вовсе несостоя­тельной.

С этого момента судьба Объек­та 220 становится еще более запутан­ной. До сих пор неизвестна официаль­ная дата завершения официальных испытаний, а также принятия танка на вооружение и рекомендации к серий­ному выпуску. 15 марта 1941 года СНК и ЦК ВКП(б) приняли постановление «О выпуске танков KB в 1941 году», од­нако там идет речь о другом варианте КВ-3. В 1-м пункте программы гово­рится о выпуске 500 танков КВ-3, вооруженных 76,2-мм пушкой, но с броней толщиной 90 мм. В пункте 20 говорится: «Для подготовки серийного выпус­ка КВ-3 обязать Наркомтяжмаш, тов. Ефремова и директора ЛКЗ тов. Зальцмана до 1 мая 1941 года выпустить первый экземпляр танка, а затем совмест­но с НКО до 15 мая провести испытания и утвердить чертежи и технические тре­бования, необходимые для серийного выпуска». Поскольку к моменту приня­тия постановления выпуск 850-силь­ных двигателей и 85-мм пушек еще не был налажен, отдельным приказом НКТМ перенес начало выпуска КВ-3 на июнь, ограничив размер первой серии до 100 машин.

Дополнительные проблемы вызвали интриги маршала Г.И. Кулика. По его требованию было решено воо­ружить новый танк 107-мм пушкой, а также начались работы над танками КВ-4 и КВ-5, которые имели массу око­ло 100 тонн и пушку калибра 107 мм.

22 июня 1941 года Германия на­пала на Советский Союз. Многие пла­ны пришлось кардинальным образом пересмотреть. Уже 25 июня СНК и ЦК ВКП(б) приняли новые секретные по­становления «О выпуске брони и тан­ков KB», а также «Об увеличении выпуска танков KB, T-34 и Т-50, артиллерийских тягачей и танковых дизелей в III и IV кварталах». Текст по­становлений до сих пор не известен, но по логике последующих событий мож­но предположить, о чем там говори­лось. Вероятно, именно тогда было решено продолжить выпуск KB-1 на ЛКЗ, а КВ-3 (Объект 220) с 1 июля планиро­вали пустить в серию на ЧТЗ. Это ре­шение 1 июля утвердили в Государ­ственном Комитете Обороны (ГКО).

4 июля 1941 года один экземп­ляр (КВ-3 Объект 220 № 2) в качестве образца спешно доставили из Ленинг­рада на ЧТЗ. Танк вместе с полной тех­нической документацией перевозили на двух 60-тонных четырехосных плат­формах (на одной корпус, на другой башня с пушкой). Платформы прицепи­ли к первому эвакуационному эшело­ну, на котором также ехали некоторые конструкторы (в том числе Духов, Шашмурин и другие). В Челябинск транспорт прибыл 12 июля 1941 года.

Тем временем положение на фронте принимало неблагоприятный оборот и требовало самых быстрых и решительных действий. Подготовка к выпуску КВ-3 на ЧТЗ заняла бы не­сколько месяцев. Пока Духов наблюдал за разгрузкой эшелона, пришел новый приказ от наркома танковой промыш­ленности В.А. Малышева: «Никаких КВ-3! Выпускать только КВ-1!».

С.М. Касавин, известный нам своей объективностью, также замеча­ет: «Если бы КВ-3 пустили в серию, то нам было бы не на чем доставлять его на фронт, так как самые тяжелые же­лезнодорожные платформы имели грузоподъемность 55 тонн. В ходе серий­ного выпуска масса КВ, составлявшая 63 тонны, еще бы больше возросла в ре­зультате более грубой обработки, свой­ственной массовому производству».

Тем не менее, КВ-3 все же поуча­ствовал в Великой Отечественной войне. Уже в августе 1941 года представители ЛКЗ были вызваны в Смольный, где рас­положился штаб обороны Ленинграда. Тут они получили приказ Ворошилова привести в боевую готовность все име­ющиеся экспериментальные машины и прототипы, находящиеся на заводе. Как позднее вспоминал начальник отдела во­енно-технического контроля ЛКЗ А.Ф. Шпитанов, на заводе оказалось около двух десятков таких машин. Танки с эки­пажами были собраны в составе особого танкового отряда, который должен был оборонять Кировский район. В отряд включили и второй прототип КВ-3 (Объект 220), остававшийся в Ленингра­де. Машину, которой управлял механик-водитель В.И. Игнатьев (ЛКЗ), постави­ли на огневую позицию у моста через реку Красненькая на Петергофском шос­се в районе кладбища Красненькое, не­подалеку от ЛКЗ. Задачей танка было сдержать возможную атаку противника со стороны Лигово. По одним данным танк был вооружен корабельной 85-мм пушкой, другие источники сообщают о том, что танк вооружили 85-мм зенитной пушкой. Никакой конкретной информа­ции о боях на этом участке фронта мы не располагаем. Известно только, что в 1951 году на этом месте установили в качестве памятника танк КВ-85 образца 1943 года, который стоит там и по сей день.

Еще один экспериментальный танк, имевший на борту надпись «За Ро­дину» находился в составе 1-го батальо­на 124-й танковой бригады полковника А.Г. Родина (бригада была в основном оснащена танками КВ-1 с карбюратор­ным двигателем М-17). Броню танка не могла пробить ни одна немецкая пушка, поэтому экипаж танка потерял осторож­ность и начал пускаться в авантюры. В августе 1941 года танк без сопровожде­ния отправился в бой с целью занять мост через реку Тосно в Ивановском. Здесь танк попал под огонь тяжелой немецкой пушки. Немцы не смогли пробить бро­ню, но снаряд сорвал башню с погона. Экипаж погиб. Возможно, это также был танк КВ-3.

СВЕРХТЯЖЕЛЫЙ ТАНК КВ-4/КВ-5

Развитие серии KB не прекрати­лось с появлением КВ-3. В марте 1941 года маршал Григорий Иванович Кулик, заместитель наркома обороны и началь­ник ГАУ, затеял так называемую «афе­ру калибра 107 мм».

Согласно последним донесени­ям советской разведки панцерваффе быстро переходили на новые танки с толстой броней и 100-мм пушками (ве­роятно, это была «деза» сознательно пущенная немцами); таким образом, вся советская противотанковая артил­лерия калибра 37-76 мм становилась практически бесполезной. Кулик до­бился от Сталина приказа прекратить выпуск пушек калибра меньше 76,2 мм и как можно быстрее начать выпуск более тяжелых пушек, в том числе и для танков.

На совещании, состоявшемся 4 и 5 апреля 1941 года в кабинете Жда­нова, представители армии и про­мышленности выступили против пере­вооружения KB и против создания новых моделей. Однако вопрос уже был заранее решен и Грабин получил при­каз спроектировать танковую пушку калибра 107 мм. Грабин вспоминал: «Жданов спросил меня: — Товарищ Гра­бин, когда сможете дать пушку? — В те­чение сорока пяти дней, — ответил я. Раздался хохот. Смеялись все, в том числе и Жданов. Но я настоял, чтобы сроки проекта определили в 45 дней, что было трудно для меня, но совер­шенно нереально для создания тяжело­го танка».

Постановление СНК и ЦК ВКП(б) по данному вопросу было при­нято 6 апреля 1941 года. Наркомат тя­желой промышленности получил при­каз, касавшийся и ЛКЗ: в соответствии с тактико-техническим и характеристи­ками, утвержденными НКО и ГАБТУ, спроектировать сверхтяжелый танк КВ-4 с удлиненным шасси, броней толщи­ной 125-130 мм и 107-мм пушкой ЗиС-6. Законченный технический проект следовало представить до 15 июня 1941 года, а к 1 сентября должен был быть готов первый прототип.

Кроме того, СКБ-2 поручили создать проект еще одного сверхтяже­лого танка КВ-5. Танк должен был иметь броню толщиной 150-170 мм, двигатель мощностью 1200 л.с., и ши­рину не более 420 см. Масса танка до­стигала 100 тонн! К 1 августа следова­ло представить проект и макет, а к 1 сентября следовало закончить докумен­тацию. К 10 октября Ижорский Завод обязывался доставить на ЛКЗ корпус и башню нового ганка.

Начальнику отдела двигателей ЛКЗ поручили разработать дизель мощ­ностью 1200 л,с. на базе авиационных двигателей М-40 и М-50. Аналогичное задание получил и Харьковский дизель­ный завод. В свою очередь, от Грабина потребовали новую танковую 107-мм пушку ЗиС-6, имевшую начальную ско­ростью снаряда 800 м/с, и совместимую по боеприпасам с полевой пушкой М-60 того же калибра.

Только Грабин справился с за­данием. Используя узлы пушек Ф-39 и Ф-42 он быстро создал пушку ЗиС-6. 14 мая 1941 года, на день раньше гра­фика, новая пушка, установленная на КВ-2, произвела первый выстрел. Для облегчения работы заряжающего, кото­рому приходилось подавать очень тя­желые выстрелы, пушку оснастили механическим досылателем. Заводские испытания ЗиС-6 прошли без нарека­ний, а последующие полигонные испы­тания только подтвердили боевую эф­фективность орудия. В конце мая на заводе «Новое Сормово» начали гото­виться к серийному выпуску новой пушки. Первые серийные экземпляры были переданы военной приемной ко­миссии уже 23 июни 1941 года.

Грабин пишет: «Выпуск ЗиС-6 рос день ото дня, а нового танка, для которого предназначалась пушка, по-прежнему не было. Даже после начала войны Кировский Завод не доставил нам ни одного нового танка. Отсутствие танка заставило нас ограничить производство, а затем и полностью пре­кратить выпуск. Писать об этом труд­но и стыдно: в те дни, когда на фронт отправлялось все, что могло стрелять, даже музейные экспонаты, около 800 артиллерийских стволов было отправ­лено в мартеновский цех на переплав­ку».

Возвращаясь к сверхтяжелым танкам KB, можно сказать, что Котин, похоже, и не собирался создавать КВ-4. В мае-июне в СКБ-2 шел внутрен­ний конкурс на предварительный про­ект танка КВ-4 (по внутренней номенклатуре Объект 224). До 15 июля 1941 года было представлен 21 проект. Первое место занял Духов, второе -Шашмурин, третье — Касавин. Все три проекта предполагали массу танка 80-100 тонн, вооружение 1×107 и 1×45, 4-5 пулеметов и огнемет, броню 125-130 мм, двигатель М-40 мощностью 1200 л.с.

Можно предположить, что про­ект КВ-5 (Объект 225), разрабатывав­шийся параллельно, предполагалось реализовать с использованием техни­ческих решений, найденных, в ходе кон­курса. Прежде всего планировалось использовать проекты опытных конст­рукторов, в том числе И.В. Цойца. Первые чертежи технической докумен­тации Котин принял уже 22 июня 1941 года. В этот день были подписаны чертежи некоторых узлов танка. 31 июля утвердили предварительный проект конструктор Сахаров, главный конструктор С.В. Мицкевич, руководитель группы К.И. Кузьмин, старший машин­ный инженер Н.В. Цейц. 22 августа главный конструктор ЛКЗ утвердил чертежи корпуса и башни. Вероятно, на Ижорском заводе приступили к изго­товлению башни и корпуса, но работы вскоре пришлось прервать. Ленинград оказался под угрозой окружения, а большая часть рабочих ЛКЗ эвакуиро­вали в Челябинск.

Так закончилась история созда­ния ленинградских монстров. Тут бу­дет уместным упомянуть о первом со­ветском тяжелом танке серии ИС, работы над которым также начались в 1940 году. Предполагалось вооружить танк 152,4-мм пушкой и несколькими пулеметами, при этом масса танка оце­нивалась в 105 тонн. Толщина брони корпуса достигала бы 100 мм, а башни — 110 мм. В конструкции шасси танка планировалось использовать детали подвески танка KB и модифицирован­ный дизель В-2 с увеличенным числом цилиндров. С целью уменьшить длину корпуса, трансмиссию оригинальной конструкции предполагали располо­жить вертикально в кормовой части танка.

Во время войны не было ника­кой возможности заниматься выпус­ком подобных гигантов, кроме того, Сталин категорически запретил кон­структорам заниматься проектирова­нием новых танков. Все усилия скон­центрировали на совершенствовании и технологическом упрощении уже имеющихся моделей. Но сразу после войны Котин продолжил прерванную работу и спроектировал сверхтяже­лый танк ИС-7.

УСТРОЙСТВО КВ-1

Общая схема танка КВ-1 была традиционной. Главными составными частями танка были корпус (вмещав­ший в себя главные механизмы танка и двух членов экипажа), башня (с пуш­кой и местами для трех танкистов), хо­довая часть и навесное оборудование.

Корпус собирался из плоских прокатанных гомогенных бронеплит, соединенных между собой с помощью сварки. Лишь несколько деталей корпу­са были гнутыми. Машины некоторых серий имели усиленную лобовую бро­ню. У танков, выпускавшихся до сере­дины 1941 года лоб и борта корпуса были толщиной 75 мм, а дно и крыша изготавливали из листов толщиной 40-30 мм. Позднее лобовую (и частично бортовую) броню усилили до 105 мм.

Башню первоначально изготав­ливали из прокатанных бронеплит, со­единенных при помощи сварки. Толщи­на брони не превышала 75 мм (только в районе маски толщина достигала 90 мм). Позднее толщину стенок башни усилили экранами до 95 мм (и даже до 120 мм). Затем был налажен выпуск башен, свариваемых из бронеплит уве­личенной толщины.

Внутренний объем корпуса (ширина 1850 мм, высота 1100 мм) разделялся на четыре части: пост уп­равления, боевое отделение, двига­тельное отделение, трансмиссионное отделение.

Пост управления

Пост управления располагался в носовой части корпуса. Вдоль лобо­вой брони укладывались баллоны со сжатым воздухом, предназначенные для аварийного запуска двигателя. Там же находились органы управления тан­ком: педаль главного фрикциона, педаль газа, рычаг переключения передач (кулиса), рычаги управления бортовы­ми фрикционами, контрольно-измери­тельные приборы и электрооборудова­ние (спидометр, тахометр, указатель топлива, манометр масла, указатель температуры а системе охлаждения, амперметр и вольтметр и пр.). Кроме того, там располагались места для механика-водителя и стрелка-радиста, а также курсовой пулемет ДТ в шаро­вой установке (сектор обстрела 30 гра­дусов, угол склонения/возвышения -5+15 градусов) и радиостанция 71-ТК-3. Над местом механика-водите­ля располагался люк, которым пользо­вались как сам механик-водитель, так и стрелок-радист. Этот люк имел точ­но такую же конструкцию, как люк на башне и над трансмиссией. Рядом с местом стрелка-радиста находились четыре аккумулятора 6-СТЭ-144 (12 В, 144 Ач каждый, 24 В 244 Ач суммар­но). На борту висел стеллаж для запас­ных барабанов к пулемету ДТ и один запасной пулемет.

В центре лобовой бронеплиты имелся смотровой прибор механика-водителя, закрывавшийся бронирован­ной крышкой. Смотровая щель закры­валась блоком бронестекла (триплекса). Чуть правее через крышу выводился неподвижный перископ. Справа от ме­ста механика-водителя в днище нахо­дился аварийный люк, через который экипаж мог покинуть танк под огнем противника.

Боевое отделение

Боевое отделение находилось в центральной части корпуса. Сверху боевое отделение накрывала башня. Диаметр основания башни составлял 1530 мм. Вдоль одного порта распола­гались два топливных бака, вдоль дру­гого — топливный и масляный бак. Че­рез крышу корпуса выводились заправочные горловины, а через днище — сливные патрубки.

В башне помещалось вооруже­ние (пушка и два пулемета), складные сиденья для экипажа, оптическое оборудование, а также часть боекомплек­та. В башне места занимали командир танка (одновременно исполняющий обязанности заряжающего), наводчик (или, используя терминологию того времени, башенный стрелок), а также младший механик-водитель, который обслуживал пулемет в задней нише башни, помогал командиру танка заря­жать орудие и при необходимости ме­нял механика-водителя.

В башне находились 76,2-мм пушка и 2-3 пулемета ДТ калибра 7,62 мм. Пушка монтировалась в передней части башни в закрытой маске. С пуш­кой был спарен один пулемет ДТ, кото­рый находился справа от пушки. Слева у основания башни находился меха­низм вращения башни, имевший руч­ной и электрический привод. Вращение башни осуществлял электромотор МБ-20 мощностью 1350 Вт. Механизм вра­щения имел три скорости. На самой быстрой скорости башня поворачива­лась за секунду на 10-12 град (позднее только 5 град), то есть полный оборот башня совершала за 70 секунд. Навод­чик мог вращать башню с помощью маховика, расположенного у левой руки.

Другой башенный пулемет мон­тировался в шаровой установке в зад­ней нише. Установка обеспечивала го­ризонтальный сектор обстрела 30 градусов и угол склонения/возвышения -15+15 градусов. Слева и справа от пу­лемета на стене находились стеллажи с запасными пулеметными барабанами.

Третий пулемет ДТ со специаль­ным прицелом П-40 мог быть установ­лен на крыше башни возле люка для за­щиты танка от самолетов противника. Этот пулемет устанавливался далеко не на каждый танк в 1941-1942 годах.

Вдоль бортов ниши помещались захваты для нескольких выстрелов «первой» готовности. Остальной бое­комплект хранился вдоль бортов корпу­са, а также в 44 контейнерах по два сна­ряда на полу боевого отделения. Сверху контейнеры закрывались резиновыми ковриками.

В бортах башни имелись смотро­вые щели, закрытые вкладками из трип­лекса. Под щелями помещались круглые бойницы, закрытые заглушками.

На крыше башни имелось вы­тяжное отверстие, закрытое бронеколпаком. Позднее вытяжку оснастили вентилятором, благодаря которому вы­тяжка действовала эффективнее. Опти­ческие приборы снаружи закрывались бронеколпаками. Танк оснащался пе­рископическим прицелом ПТ-1 или ПТ-6 (позднее ПТ-4-7 или ПТ-4-17) с подсвечиваемой шкалой. Прицелы име­ли сетку с шагом 200 м, откалиброван­ную до 3600 м для бронебойного боеприпаса, до 2100 м для осколочно-фугасного боеприпаса и до 1000 м для спаренного пулемета. Теле­скопический прицел ТОД-6 (позднее 9Т-7, 10Т-7 и 10Т-43) или улучшенный ТМФ (ТМФД, ТМФД-7 и ТМФТ) имел 2,5-кратное увеличение. Бортовой об­зор обеспечивали фиксированные пе­рископы и смотровые щели.

Командир/заряжающий наблю­дал за полем боя через обзорный перис­коп ПТК (модифицированный ПТ-4-7), имевший 2,5-кратное увеличение и поле зрения 26 град, бортовой перис­коп и смотровую щель.

Младший механик-водитель мог наблюдать поле боя через пулеметный прицел, а также через два фиксирован­ных перископа, обращенных назад.

Неподвижные перископы на крыше башни не обеспечивали круго­вого обзора.

Внутри башни, в передней час­ти правой стены находилась распреде­лительный щиток и телефон внутрен­ней связи ТПУ. Слева находился ТПУ наводчика. Электропроводка в башне соединялась с бортовой сетью с помо­щью специального вращающегося кон­такта.

Прототипы и первые серийные танки были вооружены 76,2-мм пушкой Л-11 образца 1939 года, которая имела длину ствола 30,5 калибра. Пушка имела полуавтоматический вертикальный клиновидный замок. Противооткатное устройство располагалось над дулом. Угол склонения/возвышения -7+25 гра­дусов, практическая скорострельность 6-8 выстрелов в минуту, прицел калиб­рован до 3600 м, теоретическая дальнобойность 12000 м, начальная ско­рость снаряда 612-630 м/с.

С середины 1940 года танк по­лучил 76,2-мм пушку Ф-32 образца 1940 года. Пушка имела ту же длину ствола (30,5 калибра), и похожий замок, но противооткатное устройство находи­лось под стволом (справа гидравличес­кое противооткатное устройство, сле­ва гидропиевматический накатник). Угол склонения сократился до -5 гра­дусов. Боеприпасы стандартные, на­чальная скорость снаряда чуть выше, чем у Л-11.

В 1941 году появилась очеред­ная пушка калибра 76,2 мм ЗиС-5 об­разца 1941 года. Длина ствола у ЗиС-5 составляла 41,5 калибра, а начальная скорость снаряда 662-680 м/с. Углы склонения/возвышения как у Ф-32. В ходе войны вместо ЗиС-5 на танки КВ-1 иногда устанавливали мало чем от­личавшуюся от нее пушку Ф-34.

Все три типа пушек использо­вали одни и те же стандартные боеп­рипасы (баллистика дана для ЗиС-5/ Ф-34):

Бронебойный БР-350А (масса 6,30 кг) с трассером и небольшим разрывным зарядом (0,15 кг). Взрыватель МД-5. Начальная скорость 662 м/с. На дистанциях 100, 500 и 1000 м снаряд пробивал броню толщиной 70, 65 и 54 мм, соответственно.

Осколочно-фугасный ОФ-350 (масса 6,20 кг), масса разрывного заря­да 0,64 кг, взрыватель КТМ-1 двойного действия, начальная скорость 680 м/с.

Шрапнельный Ш-350А, запол­ненный пулями с пороховой дорожкой Т-6.

Кумулятивный БП-353А (масса 3,94 кг, начальная скорость 325 м/с). На дистанциях до 1000 м снаряд пробивал броню толщиной 75 мм.

Подкалиберный ЕР-350П (мас­са 3,02 кг, начальная скорость 940 м/с). На дистанции 100 м он пробивал бро­ню толщиной 90-100 мм, однако на больших дистанциях его эффективность совпадала с обычным бронебой­ным снарядом.

Двигательное отделение

Позади боевого отделения нахо­дилось двигательное отделение. Меж­ду отделениями проходила тонкая стальная противопожарная переборка. На дне отделения на специальной ме­таллической раме стоял дизель В-2 К с номинальной мощностью 550 л.с. при 1950 об/мин, эксплуатационной мощ­ностью 500 л.с. при 1900 об/мин и максимальной мощностью 600 л.с. при 2000 об/мин. Двигатель имел 100-часо­вую гарантию, но в боевых условиях ремонтировать приходилось чаще. Сле­ва и справа от двигателя стояли радиаторы системы охлаждения и маслорадиаторы. Крыша двигательного отделения крепилась болтами. В кры­ше имелся люк доступа, два воздухо­заборника, закрытые сеткой и регули­руемыми жалюзи, лючок горловины системы охлаждения, а также две вых­лопные трубы.

Трансмиссионное отделение

В задней части корпуса находи­лось трансмиссионное отделение, так­же отгороженное переборкой. Там на­ходился вентилятор системы охлаждения двигателя {прикрепленный к маховику дизеля) и главный фрикци­он. Коробка передач стояла на раме на дне отделения. Сверху к коробке кре­пились два электростартера СМТ-4628 мощностью по 6 л.с. (позднее их заме­нили одним 15-еильным стартером). Коробка передач обеспечивала 5 пере­дач вперед и одну назад, не имела син­хронизации. Передаточные числа: 1-я (пониженная) передача 4,86, 1-я пере­дача 2,6, 2-я передача 1,6, 3-я передача 1,05, 4-я передача 0,584, задняя пере­дача 3,24. При эксплуатационном режи­ме двигателя танк развивал следующую скорость: 1-я (пониженная) передача 3,7 км/ч, 1-я передача 6,8 км/ч, 2-я пе­редача 11,2 км/ч, 3-я передача 16,9 км/ ч, 4-я передача 30,4 км/ч, задний ход 5,5 км/ч. От коробки передач крутящий момент передавался через два многодисковых сухих фрикциона с плаваю­щими ременными тормозами на борто­вые планетарные передачи. Картеры передач крепились к борту корпуса. Коробка передач, а также картеры бор­товых передач имели заливные и слив­ные отверстия, закрывавшиеся винта­ми. На корме имелся большой «карман» — воздухозаборник трансмиссионного отделения, забранный сеткой. В пере­борках имелись дверцы, обеспечивавшие механику-водителю доступ к дви­гателю и трансмиссии.

Ходовая часть

Конструкция ходовой части обеспечивала тяжелому танку доста­точную подвижность и возможность перемещаться по бездорожью, по раз­ному грунту (мягкому, твердому, песчаному, болотистому), по глубокому снегу. Не менее важной была способ­ность танка преодолевать естественные и искусственные препятствия.

Ходовая часть состояла из двух главных компонентов: гусеничного ме­ханизма и подвески. Танк покоился на 12 опорных катках (по шесть с каждо­го борта), катящихся по гусеницам. Гу­сеницы вращались с помощью ведущих зубчатых колес на корме танка. Натя­жение гусениц обеспечивали направля­ющие колеса, оснащенные механизмом натяжения. Для КВ-1 были разработа­ны сдвоенные опорные катки диамет­ром 590 мм и шириной 2х110 мм. Если на более легких танках опорные катки имели резиновый бандаж, игравший роль амортизатора и уменьшавший шум, то на KB, где удельное давление на каток достигало 200 кг/кв.см, резино­вые бандажи использовать не представ­лялось возможным. Чтобы решить про­блему, конструкторы создали довольно сложные катки, имевшие внутренний амортизатор. Такие катки были не толь­ко более технологичны, но и материалосберегающими.

После начала войны из-за рез­кого увеличения производства, а также в связи с дефицитом импортного кау­чука, вместо катков с внутренней амор­тизацией на танки начали ставить цель­нометаллические литые катки диаметром 600 мм. Существовало несколько вариантов катков, отличавших­ся друг от друга рисунком усиливаю­щих ребер.

Поддерживающие катки у тан­ков довоенного выпуска имели резино­вый бандаж, после начала войны их за­менили цельнометаллическими литыми.

Цельнометаллические гусени­цы танка KB имели необычную для того времени ширину 700 мм при шаге 163 мм. Каждая гусеница состояла из одношкворневых траков с одним цент­ральным гребнем, проходящим между половинами опорного катка и предотв­ращающим соскальзывание гусеницы. Большая ширина гусениц в сочетании со значительной длинной опорной час­ти обусловили необычно малое для столь тяжелого танка удельное давле­ние на грунт — всего 0,7 кг/кв.см. Благо­даря этому танки KB могли пройти там, где застревали более легкие танки. Спе­циально для танка была разработана подвеска. Каждый опорный каток неза­висимо подвешивался на маятнике к своему торсиону, уложенному попе­рек днища танка. Торсионная подвеска имела свои достоинства и недостатки. С одной стороны торсионы были хоро­шо защищены, с другой, они занимали ценный внутренний объем танка и их было очень трудно менять. Ход опорных катков составлял около 300 мм, что неплохо смягчало движение по ухабам и обеспечивало плавность движения.

Дополнительное и навесное оборудование

Почти все оборудование распо­лагалось снаружи танка. Это были: электрические лампы (ходовой прожек­тор, кормовой стоп-сигнал), клаксон.

Танки довоенных серий довольно пол­но комплектовались различными инструментами, которые хранились в четы­рех вместительных ящиках, расположенных на крыльях. Танки во­енных серий комплектовались скуднее, соответственно, количество инструмен­тальных ящиков сократили до двух, ус­тановив на высвободившихся местах навесные топливные баки. На крыльях также лежали толстые стальные букси­ровочные тросы, наглухо прикреплен­ные одним концом к буксировочным серьгам на лобовой броне. Второй ко­нец тросов фиксировался на борту. Кро­ме того, на крыльях крепились шанце­вые инструменты (лопаты, кирки, ломы и др.), а также запасные гусеничные траки. Следует заметить, что официаль­ные документы не регламентировали состава навесного оборудования, а так­же схему его размещения. В частях каж­дый экипаж оснащал свой танк в соот­ветствии с потребностями и возможностями данного момента.

ОБЩАЯ ОЦЕНКА ТАНКОВ КВ

Танк KB, несомненно, был одним из лучших танков 2-й Мировой войны, не имевший себе равных до начала 1942 года. Толстая броня делала машину практически неуязвимой, а пушка по­зволяла эффективно бороться с любой бронетехникой противника. Однако конструкция танка страдала от много­численных недоработок, которые все вместе заметно сказывались на боевой ценности отдельных машин и танковых частей.

Несмотря на превосходную бал­листику пушки ЗиС-5/Ф-34, ее боевые возможности не использовались в пол­ной мере из-за достаточно примитив­ных прицельных приспособлений. Еще более примитивными были наблюда­тельные приборы, которые к тому же не обеспечивали кругового обзора. Хотя башня была достаточно простор­ной для того, чтобы разместить в ней трех членов экипажа (места командира танка и наводчика были шириной 680 мм, величина неслыханная для евро­пейских танков), общая планировка башни оказалась непродуманной, а обязанности танкистов разделены неудачно. Командиру танка помимо своих главных задач приходилось исполнять роль заряжающего и обслуживать спа­ренный с пушкой пулемет. Место ко­мандира танка не имело кругового об­зора, что затрудняло выбор цели. Лишь танк KB-1с первым получил командир­скую башенку. Третий член экипажа (младший механик-водитель) во время боя не имел других обязанностей кро­ме обслуживания кормового пулемета, который использовался крайне редко. При стрельбе из пушки его сиденье сле­довало сложить, а самому механику-водителю приходилось стоять за спи­ной командира танка, что затрудняло действия последнего.

Но главным недостатком танка KB был недостаточно мощный двига­тель и ненадежная трансмиссия. Короб­ка передач была настоящей ахиллесо­вой пятой танка. Проблему удалось решить лишь в конце 1942 года, когда появился KB-1с. Но к тому времени вооружение танка уже не отвечало но­вым требованиям поля боя, что в конеч­ном счете заставило советских конст­рукторов создать совершенно новый тяжелый танк.

Коробка передач имела шесте­ренки с прямыми зубьями, какая-либо синхронизация отсутствовала. В ре­зультате переключать передачи было очень тяжело, мало помогало и отклю­чение всех фрикционов. В результате механик-водитель старался как можно реже переключать передачи. По плохой дороге танк двигался на второй передаче, а по шоссе — на третьей. Очевид­но, это приводило к перегрузке элемен­тов трансмиссии: лопались валы, рас­сыпались подшипники, ломались зубья. Чаще всего горела третья передача. К этому следовало добавить хронический дефицит запасных частей, а также час­тый брак (однажды целая серия танков получила коробки передач, у которых шестерни были по ошибке изготовле­ны из стали другого сорта).

Органы управления требовали от механика-водителя огромных физи­ческих усилий, танкист быстро уставал (именно это обстоятельство заставило включить в экипаж еще одного механи­ка-водителя). Бортовые передачи не позволяли точно управлять многотонным танком, минимальный радиус раз­ворота составлял 9,5 м. Бортовые фрикционы часто перегревались и выходили из строя. Подобные недостатки отме­чались и в работе главного фрикциона, особенно если механик-водитель не имел большого опыта вождения танков типа КВ.

Еще один серьезный недостаток конструкции танка – малое количество люков, Вероятно, их число сократили для того, чтобы придать броне больше прочности. Но на практике это оберну­лось неудобством для экипажа. Хуже всего приходилось танкистам, находив­шимся в башне, так как на трех чело­век приходился всего лишь один дос­таточно узкий люк. Быстро покинуть машину (например, в случае пожара) было практически невозможно.

Несмотря на все перечисленные недостатки, в первый год войны танк KB заслужил признание не только про­тивника, но и союзников. Танк демон­стрировали разным иностранным деле­гациям, а в 1942 году по приказу Сталина по одному KB передали англичанам и американцам.

Англичане провели испытания танка на полигоне в Бовингтоне, по ре­зультатам которых был составлен об­ширный рапорт. В настоящее время танк экспонируется в Танковом Музее.

Американцы также испытали танк на собственном Абердинском по­лигоне. Из брони танка был вырезан кусок для проведения лабораторной экспертизы. С этой же целью танк час­тично разукомплектовали. В настоящее время танк находится в коллекции тан­кового музея Абердинского полигона.

СОРЕВНОВАНИЕ СНАРЯДА И БРОНИ

Перед началом войны Красная Армия лихорадочно перевооружалась. Перевооружение шло и в танковых вой­сках. На 1 января 1940 года во всех тан­ковых частях находилось 196 танков, но уже к 22 июня боевые части Красной Армии располагали уже 639 танками КВ. В западных военных округах на­ходилось 508 танков. Следует заметить, что в то время ни одна армия мира не имела столь мощных танков, не говоря уже о количестве таких машин. Соглас­но штатного расписания в механизированном корпусе должно было находить­ся 126 тяжелых танков KB, по 63 танка в каждой танковой дивизии. В дивизи­ях тяжелые танки или собирали в од­ном танковом батальоне при каждом полку, формируя тем самым мощный бронированный кулак (31 танк – три роты по 10 машин, плюс танк командира батальона), или распределяли их по одной роте в каждый танковый баталь­он. Летом 1941 года из-за повсемест­ного отступления и тяжелых потерь началось формирование небольших танковых частей: отдельных батальо­нов и бригад, в состав которых входи­ли небольшие подразделения тяжелых танков (обычно роты по 5-7 машин). Более многочисленные части были редкостью. Лишь во второй половине 1942 года снова приступили к формирова­нию крупных частей: отдельных пол­ков и бригад тяжелых танков.

Как показал опыт первых же боев июня 1941 года, танки KB превосходили все типы немецких танков и были практически неуязвимы для огня танковых и противотанковых пушек противника. Свое превосходство танки KB часто демонстрировали самым убедительным образом. Вот пример. В ав­густе 1941 года чисти Группы Армий «Север» наступали на Ленинград. 19 августа в районе Красногвардейски (Гатчины) на подходах к городу немцев встретили пять КВ-1 из роты старшего лейтенанта Зиновия Колобанова. Эта рота представляла собой основные силы 1-й танковой дивизии генерала В.Н. Баранова. Командир роты поста­вил свой танк между домами совхоза «Войсковицы», обеспечив себе обзор в направлении узкого шоссе, проходив­шее через болотистый луг и терявшееся в соседнем леске. Рядом замаскиро­вали четыре другие машины, которы­ми командовали лейтенанты Федор Сергеев, Максим Евдокименко, Дегтярь и Ласточкин.

Едва танкисты успели замаски­ровать свои машины, как появилась «рама» (разведывательный Heinkel). Немец покружил над позициями и уле­тел. Из лесу показались немецкие мо­тоциклисты. Они двигались осторожно, останавливаясь каждые несколько со­тен метров, то и дело поливая придо­рожные кусты из пулеметов. Советские танки молчали. Колобаиов решил про­пустить разведчиков, ожидая более до­стойную цель. Долго ждать не при­шлось. Из лесу выехал немецкий танк, за ним другой, десятый: целая колонна. Не менее сорока машин, оценил Колобанов.

Немецкие танки — в большин­стве своем PzKpfw II и PzKpfw III – дви­гались медленно. Все люки были от­крыты, танкисты сидели на броне, расстегнув пуговицы и засучив рукава. Они не ждали опасности, так как были уверены, что противник давно поки­нул данный район. Колобанов ждал, пока вся колонна не выступит из лесу. Глядя в прицел, можно было подумать, что немецкие танки находятся на рас­стоянии вытянутой руки. Лишь подпу­стив противника в упор старший лей­тенант отдал приказ открыть огонь. Экипаж (наводчик Андрей Усов, меха­ник-водитель Николай Никифоров, стрелок-радист Павел Кисельков, заря­жающий Николай Родинков) выполнил команду. KB били наверняка, пользуясь своей неуязвимостью.

Раздался грохот первого выст­рела. Усов не подвел – первым же выс­трелом поджег головную машину. Сле­дующим выстрелом Усов подбил последний танк колонны. Немцы ока­зались зажатыми и не могли маневри­ровать. Они открыли ответный огонь, но 37 и 50-мм снаряды рикошетирова­ли от брони советского танка, высекая снопы искр. Некоторые немецкие тан­ки попытались свернуть с дороги, но сразу же застряли в грязи. Теперь в дело вступил стрелок-радист Кисельков, ко­торый косил из пулемета немецких тан­кистов, пытавшихся выбраться из горя­щих и увязших машин. В небо вздымались языки пламени и клубы черного дыма. В ходе боя экипаж Колобанова сжег 22 немецких танка. Дру­гие экипажи также отличились под Войсковицами. Экипаж Сергеева под­бил 8 танков противника, а экипаж лей­тенанта Евдокимова – 5 (сам лейтенант погиб в этом бою). Ласточкин и Дегтярь сожгли по 4 машины.

Единственной пушкой, способ­ной пробить броню KB, была немецкая 88-мм зенитка Flak 36. Г. Пенежко вспо­минал последний бой подразделений 34-й танковой бригады 8-го механизи­рованного корпуса под Дубно: «Васи­льев ведет в центре строя три тяжелых танка КВ. Его машина идет первой, за ней следует танк с флагом дивизии. Я гляжу в перископ и вижу фонтаны зем­ли и немецкие танки. Куда ни поверну перископ – везде вижу немецкие танки. Они взяли нас в полукольцо с севера до юга. Командир дивизии командует «Вперед!» и его танк, ломая строй, вы­рывается вперед. От башни и бортов командирского танка сыплются искры. Снаряд за снарядом попадают в танк, но отлетаю! от него как от стенки го­рох. Один из немецких танков оказался на пути Васильева. Тот даже не стал тратить снаряда, а просто таранил вра­жескую машину. Башня немца слетела с погон. Танк Васильева снова впере­ди. Полковник распахивает люк и вы­совывает голову, подавая нам команды флажками. Внезапно слева и справа почти одновременно от башни сыплют­ся искры. Танк теряет ход и останавли­вается. Из распахнутого люка вдруг вырывается пламя. Я не верю оптике перископа, открываю люк и смотрю во все глаза. KB горит, из люка никто не показывается. Внезапно загорается танк, двигавшийся рядом с танком-зна­меносцем. Что случилось? Почему танк вдруг загорелся? Я поворачиваю перис­коп вбок от танка Васильева. На холме возле деревни видно несколько длинноствольных пушек. «Зенитки!» — мель­кает мысль. Вот лишь какие пушки мог­ли пробить броню KB!»

Во второй половине 1941 года немцы были вынуждены практически все свои 88-мм зенитки бросить на борьбу с советскими танками KB и Т-34, благо самолеты люфтваффе господ­ствовали в воздухе. На вооружение был принят новый боеприпас: подкалиберный выстрел Panzergranate 40, способ­ный пробить очень толстую броню.

Описывая бои 1-й гвардейской танковой бригады под деревней Скирманово, в ходе битвы под Москвой, Михаил Катуков, вспоминал: «Между прочих трофеев оказались две тяжелые пушки. На их щитках был изображен силуэт танка KB и надпись «Стрелять только по KB!». Снаряды этих пушек имели необычную форму. Снаружи снаряд был выполнен из мягкого метал­ла, а внутри него помещался необычай­но твердый сердечник: Именно этими снарядами, которые позже были назва­ны подкалиберными, немцы пробивали броню наших КВ. Мы отправили захваченную пушку вместе с боеприпа­сами в Москву, в Главное Артиллерийс­кое Управление, а найденные на немец­ких танках новые прицелы — в Главное Автобронетанковое Управление».

Кроме разработки подкалиберных снарядов немцы искали другие средства борьбы с советскими танками. Известен приказ немецкого командова­ния, подписанный во время битвы под Москвой: «Факт использования против­ником тяжелых танков, против которо­го бессильны наши танки, заставляет нас искать выход из создавшейся ситуации. Борьба с советскими тяжелыми танками теперь становится задачей всех без исключения видов артиллерии. Каждый немецкий солдат, повредивший советский танк, получит награду, а каждый, подбивший 24-тонный танк (Т-34) получит восьмидневный отпуск. За уничтожение 52-тонно­го танка (КВ-2) положен четырнадцатидневный отпуск».

Чтобы полевая артиллерия могла успешно бо­роться с танками KB, для пушек были разработаны кумулятивные боеприпа­сы. Впервые кумулятивные боеприпа­сы использовались еще в ходе граждан­ской войны в Испании, но тогда их возможности недооценили. До декабря 1941 года Гитлер не позволял исполь­зовать кумулятивные снаряды, желая сохранить военный секрет. Однако под влиянием тяжелейшего поражения под Москвой, 22 декабря фюреру все же пришлось дать разрешение. Начальник штаба ОКХ, генерал-полковник Гальдер записал в своем дневнике под да­той 28 декабря 1941 года: «Группа Ар­мий «Центр». На южном фланге атака танков противника, даже тяжелых. Ку­мулятивные боеприпасы теперь ис­пользуют передовые части. Благодаря им перспектива нашей обороны выгля­дит обнадеживающе».

Применение немцами новых боеприпасов привело к тому, что к на­чалу 1942 года KB потерял былое пре­восходство и популярность среди сол­дат. С фронта начали приходить тревожные известия. Из частей сигна­лизировали, что маневренность и про­ходимость танков заметно упала. Мак­симальная скорость признавалась недостаточной. Из частей поступали жалобы на низкое качество сборки, ча­стые аварии и поломки. Некоторые жалобы удавалось учесть. Когда выясни­лось, что танковые части несут ощутимые потери от немецкой авиа­ции, у танков увеличили толщину кры­ши башни. Днище танка также усили­ли, чтобы уберечь экипаж от разрывов противотанковых мин. Танки стали по­лучать 7-тонные литые башни с утол­щенной броней. В результате к началу 1942 года масса серийных танков дос­тигла почти 50 тонн, что привело к воз­растанию поломок двигателя, транс­миссии и ходовой части. Но, несмотря на все усилия, еще недавно непробива­емая броня теперь не защищала танк от немецкой артиллерии.

Исследуя положение на фронте, представители Генштаба сообщили о применении противником новых средств борьбы с танками. 8 июня 1942 года под­полковник Строгий доложил в Генштаб, что в ходе боев 8-11 мая на Керченском полуострове (где части Красной Армии безуспешно и с большими потерями для себя пытались контратаковать) немцы применили новые боеприпасы, пробива­ющие лобовую броню КВ. Строгий пи­сал: «Полагаю, что возможность проби­вать броню KB, появилась у немцев лишь совсем недавно».

Выявили себя и проблемы орга­низационного характера. С осени 1941 года не существовали отдельные части танков КВ. Танковые части имели сме­шанный состав: легкие, средние и тя­желые танки разных типов. Генерал Ротмистров критически отзывался об этой практике: «Трудность заключалась в том, что во время движения по дорогам средние и легкие танки развивали примерно одинаковую скорость, но на бездорожье легкие танки быстро отста­вали. Тяжелые танки тоже постоянно отставали, и что еще хуже, под тяже­лыми танками часто обрушивались мо­сты, что лишало возможности двигать­ся всю часть. В условиях маневренного боя обычно действовать приходилось только средним танкам Т-34, посколь­ку легким танкам было очень трудно бороться с танками противника, а тя­желые KB оставались в тылу. Кроме того, в бою координировать действия смешанных рот необычайно трудно, так как KB, Т-34 и Т-60 оснащались радио­станциями разных типов».

Уже в середине 1942 года коман­диры многих частей докладывали о подобном опыте, полученном в ходе боев.

Иван Якубовский пишет: «Вспоминаю разговор о нашей броне­технике с маршалом Советского Союза К.Е. Ворошиловым. Это было в конце апреля 1942 года в лагере под Казанью. Относительно нашего KB я сказал Во­рошилову, что вероятно эта машина недостаточно доведена и на поле боя доставляет много хлопот из-за своей ненадежности».

Катуков, который принял коман­дование одним из первых заново сфор­мированных танковых корпусов, вспо­минал: «Я вошел в кабинет вслед за Сталиным. Пожав мне руку, Главноко­мандующий сказал:

— Садитесь, курите: Расскажите мне по порядку, как у Вас дела, как Ваш корпус действует на фронте, как пока­зывают себя наши танки?

Я рассказал о последних собы­тиях на Брянском фронте, о действиях пехоты и танков. Сталин, расхаживая по кабинету, задал новый вопрос:

— Как Вы считаете, хороши наши танки или нет? Только отвечайте чест­но, без увиливания,

Я ответил, что Т-34 оправдал все возлагавшиеся на него надежды и дока­зал свою ценность в бою. А вот тяжелые танки KB – солдаты их не любят.

— Почему? — спросил Сталин.

— KB, товарищ Сталин, слишком тяжелы, а это значит неповоротливы. Препятствия преодолевают с трудом. Часто повреждают мосты и, вообще, причиняют много хлопот. Вооружение у них то же, что и у «тридцатьчетвер­ки» — 76-мм пушка. И возникает вопрос: а чем он лучше среднего танка? Если бы KB был вооружен более мощной пушкой, то все бы выглядело по-дру­гому. Тогда еще можно было бы ми­риться с его тяжестью и другими конструктивными недостатками.

Впрочем, высказывались и пря­мо противоположные мнения. Напри­мер, полковник Иван Вовченко, коман­дир 3-й гвардейской бригады тяжелых танков 1-го танкового корпуса генера­ла Ротмистрова, после обследования его KB, сделанного весной 1942 года Ж.Я. Котиным и И.Ю. Трашутиным, заявил: «В руках опытных танкистов танк KB проходит в маршах и боях по 5000 моторочасов. Танки без ремонта проходят по три тысячи километров. это почти в три раза больше значений, предусмотренных эксплуатацион­ными нормами. На этих танках без ремонта можно и до Берлина доехать – это лучший танк на свете! Так и доложите в Москву – сказал я конст­рукторам на прощанье».

Главнокомандующий внима­тельно слушал, не перебивая. Когда я высказал свое мнение о всех танках, находившихся у нас на вооружении, воцарилась тишина. Затем Сталин на­чал меня убеждать, что моя нелюбовь к тяжелым танкам безосновательна, что это неплохие машины, и что солдаты просто не смогли их оценить. Слушая Сталина, я понял, что он хочет точно понять сильные и слабые стороны на­ших танков.

Я подкрепил свои слова не­сколькими примерами, подтверждаю­щими, что KB не оправдали возлагае­мых на них надежд. И еще раз попросил:

— Пусть конструкторы вооружат танки более тяжелой пушкой, тогда они смогут нам очень помочь.

По тому, что Сталин так доско­нально выспрашивал у меня тактико-технические достоинства наших тан­ков, было нетрудно догадаться, что его вопросы имеют прямое отношение к неудачным боям лета 1942 года. Сталин пытался найти причину провала».

На другой день после начала войны с Германией директор ЛКЗ И. Зальцман и главный конструктор Ж.Я. Котин были вызваны в Москву на со­вещание Политбюро и Совнаркома, посвященное вопросам выпуска танков в условиях войны. Совещание началось 24 июня 1941 года и продолжалось два дня. 25 июня приняли решение увеличить производство танков. Решение сформулировали в двух постановлени­ях: «О выпуске стальной брони и тан­ков KB» и «О увеличении выпуска тан­ков KB, Т-34 и Т-50, артиллерийских тягачей и танковых двигателей во II и III кварталах 1941 года». В соответ­ствии с принятыми постановлениями ЛКЗ должен был как можно быстрее увеличить выпуск танков КВ. В виду близости Ленинграда к границе и воз­можности потери города, выпуск тан­ков также было решено организовать на Урале на Челябинском Тракторном заводе. В тот же день Зальцман и Котин специальным самолетом, который пи­лотировала знаменитая Гризодубова, вылетели в Челябинск.

Челябинский Тракторный завод (ЧТЗ) был построен в начале 30-х го­дов и выпускал гусеничные тягачи (так называемые «сталинцы», созданные по образцу американского Caterpillar’а), которые можно было использовать как в народном хозяйстве, так и в армии. С самого начала предполагалось, что со временем завод освоит и выпуск тан­ков. В 1940 году, в соответствии со стратегическими планами дублирова­ния ленинградских заводов на Урале, было решено, что ЧТЗ начнет выпуск танков КВ.

Постановление СНК и ЦК ВКП(б) № 1073-421-СС от 19 июня 1940 года выявляло организационные проблемы и определяло сроки. Поста­новление гласило: «Ижорский завод в третьем квартале этого года отправит на ЧТЗ 5 корпусов и башен КВ. Один из этих комплектов следует передать аводу № 78 на Урале, где организует­ся выпуск корпусов и башен для KB». ЛКЗ должен был передать на ЧТЗ де­сять полных комплектов технической документации на танки KB, а также необходимые запчасти для сборки в Челябинске опытных танков. До конца года на ЧТЗ планировалось построить 5 танков KB установочной серии, но в действительности не удалось собрать ни одной машины. Сборка первого тан­ка началась лишь 31 декабря 1940 года, а закончилась 10 января 1941 года. К этому времени только началось строи­тельство сборочного цеха для тяжелых танков.

Как мы помним, за несколько дней до начала войны было решено перепрофилировать ЧТЗ, начав там вы­пуск танков КВ-3. Однако война изме­нила все планы, и завод продолжил выпускать танки КВ-1.

В июле на Челябинский Трак­торный завод им. И.В. Сталина стали прибывать эшелоны с различной техни­кой и станками, а также людьми, эва­куированными с территорий, которым грозила оккупация. В сентябре в Челя­бинск эвакуировали значительные про­изводственные мощности ЛКЗ, а так­же почти весь Завод № 75 ш Харькова, выпускавший дизели В-2.

6 октября 1941 года нарком тан­ковой промышленности В.А. Малышев присвоил получившемуся промышлен­ному комплексу название Челябинский Кировский завод (ЧКЗ). Руководство комплексом поручили И. Зальцману, который одновременно занимал долж­ность заместителя наркома танкопрома. Главным инженером был Махонин, а парторгом – Козин. На должность глав­ного конструктора назначили, разумеет­ся, Ж.Я. Котина. Комплекс получил все­союзную известность как Танкоград.

К октябрю 1941 года сталевары освоили выпуск стальной брони в 185-тонных мартеновских печах. К тому времени запустили эвакуированный из Мариуполя прокатный стан, для кото­рого построили отдельный цех. Ураль­ский завод тяжелого машиностроения им. С. Орджоникидзе (Уралмаш) в Свердловске освоил выпуск корпусов, башен и опорных катков для танков раз­ных типов, в том числе и КВ.

22 октября 1941 года ЧТЗ дал первые танки KB, собранные в основ­ном из частей, доставленных еще из Ленинграда. Танкоград задышал и, не­смотря на многочисленные трудности, начал наращивать выпуск танков.

Конструкцию танка максималь­но упростили. Несмотря на это, выпуск тяжелых танков шел непросто. Прежде всего, отсутствовали двигатели. Эваку­ированные из Харькова дизели быстро закончились, а выпуск новых наладить еще не удалось. По предложению А.Ф. Шпитанова было решено выпустить серию из ста танков с карбюраторны­ми двигателями М-17, прежде устанав­ливавшихся на Т-28. Такие двигатели доставили в Челябинск вместе с дру­гим имуществом, эвакуированным из Ленинграда. «Модернизированные» подобным образом танки KB оказались в составе нескольких танковых бригад и участвовали в битве под Москвой. По данным заводского архива до конца 1941 года на ЧКЗ собрали 511 танков KB. Машины военных серий отлича­лись от танков довоенного выпуска. Упрощенная конструкция, грубая от­делка и другие технологические осо­бенности приводили к тому, что масса танка порой достигала 50 тонн.

К началу 1942 года Танкоград не смог выйти на заданный уровень про­изводства. В августе 1942 года, не сни­жая достигнутых темпов, завод прекра­тил выпуск KB-1 и перешел на выпуск KB-1с. По официальным данным в 1942 году было построено 2553 танка KB-1 и КВ-1с. Выпуск танков нарастал, а конструкция упрощалась, поэтому себестоимость танка заметно упала. Если в 1941 году цена одного KB составляла 635000 рублей, то в 1942 году KB обхо­дился государству в 295000 рублей, а в 1943 году цена упала до 225000 рублей.

Следует заметить, что летом 1942 года, когда немцы приблизились к Сталинграду, выпуск танков Т-34 пе­ренесли из Сталинградского Трактор­ного завода на ЧКЗ. В Челябинске сформировали КБ-34, которое возгла­вил Л.Е. Сычев. Первые Т-34 Танко­град дал в августе 1942 года. В апреле 1944 года выпуск тридцатьчетверок на ЧКЗ свернули, всего Танкоград дал фронту 5094 средних танка. КБ-34 вне­сло в конструкцию Т-34 несколько важ­ных изменений, которые получили одобрение у Главного КБ в Нижнем Тагиле. Некоторые технические реше­ния, предложенные для Т-34, приложи­ли и к КВ.

В марте 1943 года ЧКЗ присту­пил к выпуску самоходок СУ-152. Вы­пуск всех модификаций KB прекрати­ли в сентябре-октябре 1943 года в связи с разворачиванием производства ново­го тяжелого танка ИС, а также создан­ной на его базе самоходки ИСУ.

1942 – ГОД ПОИСКОВ

В конце 1941 года, после того как на Урале развернули серийный вы­пуск танков KB, конструкторы из СКБ -2 приступили к созданию перспектив­ных модификаций, стараясь поправить две основные характеристики танка: недостаточное вооружение и плохую маневренность. В результате поисков в 1942 году появилось множество вари­антов, из которых лишь некоторые были приняты на вооружение и пуще­ны в серию.

Тяжелый танк КВ-6/КВ-7

Одной из первых моделей с уси­ленным вооружением и бронировани­ем стал не танк, а тяжелая самоходная установка. Не располагая более тяже­лой пушкой, конструкторы хотели лю­бой ценой повысить огневую мощь ма­шины. Поэтому было решено удвоить и даже утроить количество орудийных стволов. Главным проектировщиком самоходки стал Г.Н. Москвин, оружей­ную группу составляли Л.И. Горлицкий и Н.В. Курин из артиллерийского отде­ла завода «Уралмаш». Проект в целом курировал Л.Е. Сычев. Первый вариант КВ-6 (Объект 226) был вооружен одной 76,2-мм пушкой ЗиС-5 и двумя 45-мм пушками образца 1938 года, установ­ленных по бокам от основного орудия в одной маске. Этот орудийный комп­лекс получил название «Уралмаш» У-13. Из пушек можно было стрелять зал­пом или поочередно. Угол склонения/возвышения -5+15 градусов, сектор обстрела 7,5 градусов. Боекомплект к 76,2-мм пушке составлял 93 выстрела, а к 45-мм пушкам – по 100 выстрелов на ствол. Дополнительное вооружение состояло из трех пулеметов ДТ калиб­ра 7,62 мм. Курсовой пулемет в шаро­вой установке стоял в лобовой броне, как у серийного танка. Второй пулемет находился на задней стенке надстрой­ки, а третий – во вращающейся коман­дирской башенке на крыше рубки. Бо­екомплект к пулеметам составлял 3590 патронов. Масса танка составляла 45 тонн, экипаж 6 человек.

Второй вариант машины назы­вался КВ-7 (Объект 227). От КВ-6 он отличался тем, что был вооружен дву­мя 76,2-мм пушками ЗиС-5 (установка У-14). Боекомплект составлял 150 вы­стрелов.

Работы над самоходками нача­лись в ноябре 1941 года, а 29 декабря сборка обоих прототипов завершилась, и машины отправили в Москву (вместе с танком КВ-8). В Москве прототипы осмотрели К.Е. Ворошилов, начальник ГАБТУ Ю. Федоренко, начальник ГАУ Н.Н. Воронов и другие высокопостав­ленные лица. Стрельбы закончились неудовлетворительно. Сталин, которо­му доложили о результатах, задал воп­рос: «Почему три пушки? Пусть будет одна, но хорошая!» Неодобрение вож­дя означало конец проекта. Тем не ме­нее, уже в марте 1942 года Горлицкий разработал проект тяжелой самоходной установки У-18, которая представляла собой СУ КВ-7, вооруженную 152-мм гаубицей МЛ-20. Параллельно работы шли над СУ У-19, вооруженную 203-мм гаубицей.

Тяжелый танк КВ-8

Успешнее сложилась судьба другого проекта, разработанного в то же время, огнеметного танка КВ-8 (Объект 228) вооруженного огнеметом АТО-41 системы И.А. Аристова. Огне­мет поршневого действия монтировал­ся в башне рядом с пушкой. Поскольку обычная пушка не умещалась рядом с огнеметом, вместо ЗиС-5 танк получил 45-мм пушку образца 1938 года. Ствол пушки закрывался фальшстволом, ими­тирующим калибр 76,2 мм. Боекомп­лект к пушке составлял 88 выстрелов. Дополнительное вооружение танка со­стояло из четырех пулеметов (в том числе одного зенитного) с боекомплек­том 3400 патронов.

После выстрела зарядка огнеме­та происходила автоматически, по­скольку зажигающая смесь находилась под давлением 4,0-4,5 кг/кв.см). В мо­мент выстрела смесь воспламенялась от электрической свечи. Зажигающая смесь (60% мазута и 40% керосина) хранилась в баке емкостью 960 л, что хватало на 92 выстрела (примерно по 10 литров на выстрел). Интервал меж­ду двумя выстрелами из огнемета со­ставлял 3-10 секунд. Дальнобойность 60-65 м, а при использовании смеси специального состава — до 90-100 м.

Танк КВ-8 вместе с самоходка­ми КВ-6/КВ-7 доставили в декабре 1941 года в Москву. В отличие от само­ходок танк выдержал испытания и был принят на вооружение. В 1942 году было выпущено 42 таких танка, кото­рыми вооружили несколько рот в отдельных батальонах огнеметных танков (остальные роты оснащались огнемет­ными танками ОТ-34 на базе Т-34).

Тяжелый танк КВ-9

Танк КВ-9 представлял собой плод очередной попытки усилить воо­ружение танка. В качестве вооружения КБ Горицкого выбрало 122-мм гауби­цу У-11, вариант распространенной 122-мм гаубицы М-30 образца 1938 года. Работы над танком начались в ноябре 1941 года (Объект 229) в сотруд­ничестве с Уралмашем. Прототип тан­ка получил одобрение и рекомендацию к серийному производству. Выпустили ограниченную серию в 10 машин. По замыслу конструкторов это должен был быть универсальный танк, способный бороться как с укреплениями, так и с танками противника. Масса танка составляла 47 тонн, экипаж сократили до 4 человек. Толщину лобовой брони уве­личили до 135 мм, а толщина крыши литой башни достигала 40 мм. Угол склонения/возвышения составлял -4+19,5 градусов. Танк оснащался те­лескопическим прицелом ТМФД и перископическим прицелом. Бое­комплект 48 выстрелов раздельного заряжания. Боекомплект к 3 пулеме­там 2646 патронов.

Специальные модификации КВ-1

Для серийных танков КВ-1 раз­рабатывались специальные приспособ­ления, которые могли улучшить боевую ценность танка. Был создан танк КВ-1К (Объект 230?), представлявший со­бой обычный КВ-1, на крыльях кото­рого размещались направляющие для ракет РС-82. Ракеты по две укладыва­лись в ящики, устанавливаемые по два на каждое крыло. Пуск ракет мог про­изводиться во время движения танка.

Подобным образом был создан и танк KB-12 (Объект 232), оснащен­ный баками для химических реактивов. Танк можно было использовать для по­становки дымовых завес, а также для распыления боевых ОВ. Масса танка увеличилась на 3 тонны. Главный конструктор С.Ф. Федоренко называл этот танк «химическим танком».

Танк КВ-13 (Объект 233 и 234)

В апреле 1942 года коллектив, возглавляемый непосредственно Коти­ным, приступил к созданию нового тан­ка «с массой среднего, но параметрами тяжелого», получившего известность как КВ-13 (Объект 233 или 234). Неко­торые называли КВ-13 «универсаль­ным танком» и даже «основным линей­ным танком», но эти названия появились гораздо позже. Тактико-тех­нические требования к танку были сформулированы в начале 1942 года в ГАБТУ, главным конструктором проек­та стал Н.В. Цейц. После скоропостиж­ной смерти Цейца в июле 1942 года, проект возглавил Н.Ф. Шашмурин.

Многие узлы для KB-13 были спроектированы заново, прежде всего это касалось трансмиссии). Танк был легче и меньше размером, что позволи­ло оптимизировать конфигурацию кор­пуса, толщина брони которого места­ми достигала 120 мм. Один прототип конструкторы А.С. Ермолаев и А. Благонравов оснастили эксперименталь­ным планетарным устройством поворо­та, за которое позднее получили правительственные награды.

Всего было построено несколь­ко прототипов, отличавшихся ходовой частью (на некоторых установили гу­сеницы KB, на других — гусеницы Т-34), башнями (Объект 233 получил новую башню, но со старой пушкой ЗиС-5, а Объект 234-башню танка КВ-9 со 122-мм гаубицей Д-9).

Все варианты KB-13 отличались большой скоростью езды и толстой бро­ней (большинство деталей было литы­ми). Вооружение оставалось прежним. Работы над КВ-13 шли практически параллельно с работами над KB-1с. Шашмурин, который был противником проекта КВ-13, вспоминал: «Мы про­вели пробный пробег протяженностью около 50 км. Маршрут: Челябинск-Ко­пейск и обратно. Дорога: ухабистая, без твердого покрытия. Экипаж: Н.Ф. Шашмурин – заместитель главного кон­структора, Ковш – мастер езды, Розов – представитель военной приемной ко­миссии. В одну сторону машину вел Ковш. Танк шел хорошо, лишь на паре опорных катков появились трещины. Назад я сам повел танк, стараясь дви­гаться на предельной скорости. Мы вер­нулись на завод с полностью разрушен­ными опорными катками. Разразился скандал, я имел серьезные неприятно­сти. Но судьба КВ-13 была решена не в его пользу».

Некоторые технические реше­ния, опробованные на КВ-13, позднее применили в конструкции тяжелого танка ИС.

«Похудевший» КВ-1с и его судьба

Весной 1942 года Красная Ар­мия провела несколько наступательных операций (под Харьковом и Вороне­жем, на Керченском полуострове). Во всех случаях наступления провалились и обернулись тяжелейшими потерями. Обращали на себя внимание тяжелые потери среди танков KB, которые еще недавно безоговорочно доминировали на поле боя. В июне 1942 года состоя­лось специальное совещание ГКО, в котором участвовали представители промышленности и конструкторы. В ходе совещания обсуждался и танк КВ. Как вспоминали В.Г, Грабин и знаме­нитый конструктор самолетов А.С. Яковлев, «многие выступающие требо­вали уменьшить массу танка. Сталин суммировал: танк слишком тяжелый, его массу не выдерживают многие мо­сты, приходится двигаться в объезд, что приводит к большим затратам времени. Это недопустимо. Такой танк нам не нужен. Следует уменьшить его вес. Если это невозможно – снять с воору­жения».

На основании приказа ГКО от 5 июня 1942 года, главной задачей кон­структоров стало снизить массу танка, одновременно повысив его маневрен­ность и надежность. Единственный способ выполнить задание заключался в радикальном облегчении брони тан­ка. На танках некоторых серий толщи­ну лобовой брони уменьшили до 75 мм. Уменьшили размеры корпуса (прежде всего высоту) и изменили его конфигу­рацию. Была создана новая литая об­легченная башня, имевшая рациональ­ную планировку (место командира танка сместили в задний левый угол башни, где была впервые установлена командирская башенка. Однако в ко­мандирской башенке отсутствовал люк, в результате чего троим танкистам при­ходилось забираться и покидать баш­ню через один узкий люк. Вооружение танка осталось прежним.

Работами над KB-1с руководил Н.Л. Духов, но фактическим главным конструктором был Н.Ф. Шашмурин, который спроектировал новую четырехскоростную коробку передач с де­мультипликатором, удваивавшим коли­чество скоростей. Коробка передач радикально улучшила ходовые качества танка, а самое главное, надежность но­вой коробки была на порядок выше ста­рой. Кроме того, изменилась конструк­ция главного фрикциона, была улучшена система охлаждения двига­теля. На танк установили более легкие опорные катки, а также облегченные более узкие гусеницы. С помощью столь радикальных мер массу танка удалось снизить на 5 тонн, а максималь­ную скорость повысить с теоретичес­ких 34 км/ч до практических 43 км/ч. Кроме того, в конструкцию KB-1c вне­сли множество изменений технологи­ческого характера, направленных на экономию дефицитных сортов стали и импортируемых материалов, а также упрощающих выпуск танка.

В середине июля 1942 года на­чались успешные испытания первых прототипов танка КВ-lc (с — скорост­ной). 20 августа 1942 года КВ-1с при­няли на вооружение. К тому времени танк доказал свою способность без ава­рии пройти требуемую дистанцию. Но испытания продолжались. Как докла­дывал ответственный за испытания П.К. Ворошилов, в период с 28 июня по 26 августа 1942 года машина № 15002 (второй прототип из трех 15001-15003) прошла 2027 км. Сравнительные испытания проводили с участием двух серийных KB (№ 10033 и 1102). Се­рийный выпуск танков KB-1с продол­жался на ЧКЗ е августа 1942 по сен­тябрь 1943 года, всего было выпущено 1106 машин. KB-1c выпускался в не­скольких модификациях, в том числе в модификации огнеметного танка КВ-8с, а также самоходки СУ-152. На базе KB-1с было создано несколько экспе­риментальных образцов, в том числе танк КВ-85, который даже выпускался ограниченной серией.

Одновременно с принятием на вооружение новой модификации тяже­лого танка началась реорганизация тан­ковых частей. Приступили к формиро­ванию отдельных полков тяжелых танков, насчитывавших по 21 танку КВ. Полки находились в резерве Верховно­го Главнокомандования, ими усилива­ли отдельные соединения на время про­ведения операций. Боевое крещение танки KB-1с приняли под Сталингра­дом, а затем участвовали в битве на Курской Дуге. В ходе 400-км марш-броска 5-й Танковой Армии под Прохоровкой KB-1с показали себя даже на­дежнее Т-34. Но встреча под Прохоровкой с немецкими «тиграми» и «пантерами» отчетливо показали, что танк нуждается не только в новой ко­робке передач, но и в новой пушке.

Тяжелый танк КВ-8с

Танк КВ-8с представлял собой модификацию огнеметного танка КВ-8 на базе танка КВ-lc. Масса танка 43 тонны. Вооружение: 45-мм пушка и улучшенный огнемет АТО-42. Спарен­ный с пушкой пулемет убрали, а эки­паж увеличили до 5 человек. Боекомп­лект для пушки 114 выстрелов, для пулеметов 3000 патронов. Емкость бака для зажигающей смеси уменьшили до 600 литров, что хватало на 60 выстре­лов. В 1943 году выпустили небольшую серию из 25 таких машин, использовав­шихся в некоторых заключительных операциях Великой Отечественной войны. Имеется информация о том, что в 1945 году пять танков KB-8с переда­ли польской офицерской школе танко­вых войск.

Тяжелый танк КВ-1с-85

Попытки усилить вооружение танка KB предприняли еще в декабре 1941 года, когда КБ Л.И. Горлицкого на Уралмаше разработало проект У-12-КВ-1, вооруженный зенитной пушкой образца 1939 года (52-К). По непонят­ным причинам в металле проект не реализовали. Следующую попытку пред­приняли лишь в 1943 году. В конце 1942 года В. Г. Грабин, исполнявший обязан­ности главного конструктора Централь­ного Артиллерийского Конструкторс­кого Бюро (ЦАКБ) в Москве, сконструировал новую танковую пуш­ку С-31 калибра 85 мм. Пушка С-31 представляла собой модификацию пушки С-18, которую устанавливали на самоходки СУ-85. Пушку установили в стандартной башне KB-1с после мини­мальной переделки. Экипаж сократили до 4 человек. Испытания в Кубинке (танк № 30751-51, Объект 231) показа­ли, что двух человек совершенно недо­статочно для обслуживания пушки, кроме того, выяснилось, что новая пуш­ка еще «сыровата». В результате танк на вооружение не приняли.

Тяжелый танк КВ-85 (Объект 239)

Третья попытка усилить воору­жение танка KB-1с имела больший ус­пех. В этот раз пушку установили в новую башню с увеличенным диамет­ром основания, для чего пришлось не­сколько переделать подшипник погона. Башня предназначалась для еще не до­веденного танка ИС. В башне была ус­тановлена 85-мм пушка Д-5Т-85 систе­мы Ф.Ф. Петрова (Артиллерийский Завод № 9, Свердловск). Пушка к тому времени прошла все испытания и в ав­густе 1943 года была принята на воо­ружение. Пушка имела ствол длиной 52 калибра и полуавтоматический верти­кальный клиновидный замок. Скорос­трельность до 8 выстрелов в минуту. К пушке подходили стандартные боепри­пасы для 85-мм зенитной пушки образ­ца 1939 года; бронебойный – масса 9,2 кг, начальная скорость 792 м/с; осколоч­но-фугасный – масса 9,5 кг, начальная скорость 795 м/с, дальнобойность 3800 м, максимальная дальнобойность 13600 м. По сравнению с серийным KB-1с толщину брони корпуса уменьшили до 75 мм, изменился раскрой бронеплит. Из экипажа исключили стрелка-радис­та, на его месте поместили часть бое­комплекта и дополнительный топлив­ный бак. Курсовой пулемет жестко зафиксировали. Пулемет обслуживал механик-водитель, кнопка спуска была вмонтирована в правый рычаг управле­ния. Радиостанцию перенесли в башню к месту командира танка.

Танк КВ-85 приняли на воору­жение в качестве переходного типа. Выпуск начали в сентябре 1943 года. Выпущена серия в 130 (по другим дан­ным 148) штук. Танками оснастили не­сколько отдельных танковых полков. О боевом применении КВ-85 ничего не известно. Несколько машин попало в руки гитлеровцев, которые испытали их на полигоне в Куммерсдорфе в конце 1943 – начале 1944 годов. Фотография и описание КВ-85 появились в таблице-определителе Panzer-Erkennungstafel 1. Uebersichtstafel der wichtigsten Panzerfahrzeuge in Sovietrussland (Anlage zu H.Div.469/2a), изданной 1 февраля 1944 года.

До наших дней сохранилось два экземпляра КВ-85. Прототип КВ-lc с пушкой С-31 находится в коллекции танкового музея в Кубинке, а КВ-85 сто­ит в качестве памятника в Санкт-Петер­бурге.

Тяжелый танк КВ-122

Стараясь еще больше усилить огневую мощь танка КВ-85, Духов предложил вооружить машину 100-мм пушкой С-34 системы Грабина, а затем остановился на 122-мм пушке Д-25Т системы Петрова. Это была последняя попытка модернизировать устаревший танк. На шасси КВ-85 установили баш­ню танка ИС-2 со 122-мм пушкой. Хотя принципиально никаких проблем такая переделка не вызывала, проект отверг­ли, так как ИС-2 уже пустили в серию.

ТАКТИКО-ТЕХНИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ ТАНКА КВ-1

Машины первых серий.

Масса 43,5-44 т, экипаж 5 человек. Габариты: длина 668-675 см, ширина 332-335 см, высота 271 см, кли­ренс 44-45 см.

Вооружение: 1 76,2-мм пушка (сперва Л-11 образца 1939 года, затем Ф-32 образца 1940 года), спаренная с пулеметом ДТ. Башня вращалась на 360 град (ручной и электрический привод, скорость вра­щения 10-12 град/с), угол склонения/возвышения -7+25 град. Два пу­лемета ДТ (курсовой и в задней стенке башни). Боекомплект 111 выс­трелов калибра 7,62 мм, 3024 патрона (48 барабанов) к пулеметам, 26 ручных гранат Ф-1.

Оптика: телескопический прицел ТОД-6 (по­зднее 9Т-7, 10Т-7 или 10Т-43), перископический прицел ПТ-6, 1 обзор­ный прицел командира танка ПТ-К, 5 фиксированных перископов, 3 смотровые щели.

Броня сварена и склепана из прокатанных плит и литых деталей. Толщина брони: лоб и борта корпуса 75 мм, корма 60-75 мм, крыша 30 мм, днище 40 мм. Башня сварная: маска пушки 90 мм, лоб, борта и задняя стенка 75 мм, крыша 40 мм. Башня литая: лоб, борта и задняя стенка 95 мм.

Двигатель: четырехтактный, 12-цилиндровый, V-образный дизель жидкостного охлаждения В-2К. ди­аметр цилиндров 150 мм, ход поршней 180-187 мм, степень сжатия 15-15,8, объем 38880 смЗ, максимальная мощность 600 л.с. при 2000 об./мин. Топливо: солярка, емкость топливных баков 600-615 л, расход топлива 195-200 л на 100 км по шоссе, и 320 л на 100 км по пересечен­ной местности. Трансмиссия: главный фрикцион сухой, многодиско­вый. Коробка передач механическая, 5 передач вперед и 1 назад. Рулевое управление: бортовые фрикционы с ленточными тормозами. Бортовые передачи планетарного типа. Ходовая часть: 6 пар сдво­енных опорных катков (в 1941 году катки с внутренней амортизаци­ей заменили на литые цельнометаллические катки), независимо под­вешенные на маятниках к торсионам. 3 пары сдвоенных поддерживающих катков. Ведущие колеса сзади, направляющие спе­реди. Гусеницы цельнометаллические, одношкворневые, одногребневые, ширина 700 мм, шаг 163 мм, опорная длина 441-460 см, колея 260-263 см. Электропроводка: одножильная, 24 В. Связь: радиостанция 71-ТК-3, внутренний телефон ТПУ-4. Удельная мощность 13,8-13,6 л.с/ т, максимальная скорость на шоссе 35 км/ч, запас хода по шоссе 225-250 км, по пересеченной местности до 150 км, радиус разворота 9,5 м. Ходовые качества: удельное давление на грунт 0,7 кг/кв.см, склон до 36 град., ров 280 см, стена 120 см, брод 160 см.

Машины поздних серий имели более толстую броню и другое вооружение. Масса 47,5 т (танки с усиленной литой башней и усиленным корпусом весили до 50 тонн). Общая длина 690 см. Вооружение: 76,2-мм пушка ЗиС-5 (Ф-34) образца 1941 года и 3-4 пулемета ДТ. Угол склонения/возвышения -5:+25 град. Штатное вооружение экипажа включало в себя один ППШ. Скорость вращения башни 5 град./с. Бое­комплект: 114 выстрелов калибра 76,2 мм, 300 патронов к ППШ. Оп­тика: в принципе та же, но использовались новые прицелы: периско­пический ПТ-4-7 или ПТ-4-13 и телескопический ТМФ (ТМФД, ТМФД-ТМФП). Броня: лоб и частично борта 95-105 мм, башня (литая) 95 мм (по немецким данным усиленная броня у некоторых танков выпус­ка 1942 года имела толщину 120 мм). Связь: радиостанция, внут­ренний телефон ТПУ-4бис. Ходовые качества: удельная мощность 12,6 л.с./т и меньше, скорость не превышала 28 км/ч. Удельное давление на грунт 0,8 кг/кв.см.

ТАКТИКО-ТЕХНИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ ТАНКА КВ-2

Масса 52(54) т, экипаж 6 человек.

Габариты: длина полная 680 (702) см, длина корпуса 675 см, ширина 332(335) см, высота 325-328(345) см, клиренс 43(40) см.

Вооружение: 152-мм гаубица М-10С образца 1940 года, спаренный пулемет ДТ. Угол склонения/возвышения -5:+12 град. Привод башни ручной и электричес­кий, максимальная скорость вращения 10 град./с. 2 пулемета ДТ (один курсовой, другой в задней стенке башни). Боекомплект 36 выстрелов калибра 152 мм, 2475-3087(3402) патронов, гранаты Ф-1.

Оптика: телескопический прицел Т-5 или ТОД-9, 2 перископических прицела ПТ-5 или ПТ-9 и ПТК, 5 фиксированных перис­копов, 3 смотровые щели.

Броня: сварена и частично склепана из прокатанных и литых деталей. Толщина: лоб и борта корпуса 75 мм, корма корпуса 60-75 мм, крыша 30 мм, днище 40 мм, маска пушки до 110 мм, лоб, борта и задняя стенка башни 75мм, крыша 35мм.

Двигатель: дизель В-2К. Трансмиссия, ходовая часть, электрооборудование, связь как у КВ-1. Удельная мощность 11,5 л.с./т, макси­мальная скорость 32-35 км/ч, запас хода по шоссе 225 км, по пересеченной мест­ности до 150 км. Удельное давление на грунт 0,84 кг/кв.см.

(Материал подготовлен для сайта «Войны XX века» © http://war20.ru  по книге «Торнадо. Армейская серия. КВ – советский тяжелый танк». При копировании статьи, пожалуйста, не забудьте поставить ссылку на страницу-первоисточник сайта «Войны XX века»).